Сью Таунсенд - Адриан Моул: Годы капуччино

(Звук: Королевский нос сморкается в королевский носовой платок из дамаста.)

ЭНДРЮ: А хрен его знает, ма. Чё-то не припомню, чтобы ты фигачила чё-нибудь ошизенно материнское. Ну ты ложила перед собой альбом и весь день всобачивала в него марки эти.

(Звук: Хлопает дверь.)

ЧАРЛЬЗ: Клала, Эндрю. Не ложила, а клала. Твои ошибки просто… э-э… совершенно… э-э… непростительны… э-э…

(Звук: Чарльз откашливается; открывается дверь.)

АННА: Зачем ты нас здесь собрала, ма? У меня на одиннадцать тридцать назначена встреча с ветеринаром.

(Звук: Хлопает дверь; нервный кашель.)

ЭДВАРД: Прошу прощения за опоздание.

КОРОЛЕВА: Здравствуй… э-э…

ЭДВАРД: Эдвард. Меня зовут Эдвард.

КОРОЛЕВА: Пусть так… Я собрала вас вместе по весьма важному поводу. Очень важному поводу…

(Звук: играет музыка, заставляя слушателей с нетерпением ждать продолжения.)

©Адриан Моул, август 1997 года.

У меня нет сомнений, что это весьма классная пьеса. Разумеется, в конечном счете, главной героиней станет принцесса Диана. В настоящее время она играет главную роль в собственной мыльной опере, и вся страна жаждет знать, что с ней станется дальше.

Мыльная опера жизни совершила трагическую ошибку. Главная героиня не должна погибать посреди сериала. Теперь мы никогда не узнаем, чем закончится вся эта история.

Юных Уильяма и Гарри доставили в церковь Крейти, где священник вежливо проигнорировал то весьма жестокое обстоятельство, что их любимая мать погибла всего десять часов назад.

Какая безвкусная смерть. Так гибнут лихачи, которые считают, будто им подвластна любая скорость и самые крутые виражи.

На аэродроме принц Чарльз сохранял самообладание, двигаясь вдоль строя и пожимая руки людям, доставившим гроб. Женщина, лежавшая в гробу него, при жизни считала, что Чарльз с нежностью относится к видеозаписи, на которой она танцует с коротышкой по имени Уэйн Слип [62]. Она и не знала, сколь сильно Чарльз ненавидит эти кадры. Надеюсь, так и не узнала.

Единственную награду в школе ей вручили за лучшую клетку для хомяка.

Однажды она в течение часа двадцать раз позвонила Оливеру Хору [63], в которого безумно влюбилась. Каждый раз, когда он отвечал, она вешала трубку. Впоследствии у нее состоялась беседа с полицией.

Мои домочадцы рыдали так, что хватило бы на кучу рек, каналов и несколько озер. Мама то и дело повторяла: «Бедные мальчики», и заливалась новыми потоками слез. Никто из нас не отходил от телевизора. Я даже умудрился не выскочить из комнаты, когда по экрану скользнул Майкл Коул, пресс-секретарь Мохаммеда аль-Файеда. Блудная Рози вернулась домой и кинулась в материнские объятия. Они так долго плакали вместе, что я подумал, не понадобится ли нам ирригационная служба.

Иван Брейтуэйт, убежденный республиканец, совершил сегодня непростительный faux pas. В присутствии мамы он сказал:

— Никак не могу избавиться от ощущения, что люди перехлестывают с истеричной скорбью.

Мама снова зарыдала:

— Мы не просто оплакиваем покойную, мы оплакиваем все печали нашей собственной жизни. А я лично оплакиваю боль, которую причинила Джорджу.

Я попытался ее утешить:

— Мама, о папе не беспокойся. Они с Таней на удивление хорошо ладят.

Но мама заплакала еще сильней. Потом спросила у Ивана, не отвезет ли он ее в Кенсингтонский дворец, дабы она смогла возложить к воротам цветы, а затем отправиться в Сент-Джеймский дворец, дабы отдать дань уважения. Иван отказался — сказал, что не готов стоять в очереди восемь часов только ради того, чтобы мама расписалась в книге соболезнований.

— Я не просто распишусь, — всхлипнула мама. — Адриан собирается написать стихотворение о принцессе Диане, правда, Ади?

Что я мог сказать? Бедная женщина сражена горем. Пришлось согласиться написать стихотворение и сопровождать маму по многочисленным местам поклонения покойному кумиру. Рози предпочла наслаждаться трауром по телевизору. Сказала, что так «натуральнее».

Сегодня утром липкой лентой присобачил листок со стихотворением к дереву в Кенсингтонском парке.

О, Диана!

«О, Диана!» — припев песенки,

Что напевала моя юная мать.

Вместе с Полом Анкой,

Что был невысок и белозуб.

Припев «О, Диана!»,

Что стучит в голове моей мамы.

Пустота, пустота,

И Диана мертва.

Сказал маме, что мне нужно время, дабы завершит стихотворение, но она отказалась ждать. Боялась, что на дереве не хватит места. За нами выстроилась очередь из поэтов. На обратном пути мама сказала:

— Я хочу как-то изменить свою жизнь.

Посоветовал ей бросить Ивана Брейтуэйта.

— Нет, Иван мне поможет, — возразила мама. — Он уже предложил.

Когда в 11 часов вечера я задергивал занавески, видел, как мимо дома прошел все тот же мальчишка, любитель чипсов. Он слишком юн, чтобы гулять в такой час без сопровождения.

Мама до смерти зла на королеву за то, что та не приспустила флаг над Букингемским дворцом и не прибыла в Лондон, дабы поприветствовать и утешить толпы скорбящих, что заполонили парки и улицы, прилегающие к королевским резиденциям. В смерти Дианы винят прессу, и мама грозится аннулировать подписку на «Хелло!»

Иван сегодня за ужином сказал:

— Диана так и не поняла, что нельзя сегодня сниматься для обложки «Вога», а завтра обвинять прессу во вмешательстве в личную жизнь, потому что ты попала на обложку «Сан». Нельзя быть немножко знаменитым.

Иван запросто мог бы выиграть конкурс «Зануда Солнечной системы». Однако меня слегка обеспокоили его слова по поводу славы. Я отхлебнул газировки и заметил:

— Да, передо мной тоже стоит проблема славы. Десятого сентября я выступаю перед нацией.

— Не думаю, что у тебя возникнет проблема со славой, Адриан, — отозвалась мама. — Не знаю ни одного человека, который смотрел бы канал «Миллениум».

Я сообщил ей о зрителях-студентах.

— А, эти придурки не в счет, — отмахнулась она.

Сегодня навестил отца с Таней. Когда я прибыл, Таня как раз демонстрировала отцу способы приготовления вяленых помидоров. От меня не укрылось, как отец подавил зевок, когда Таня повернулась спиной, чтобы натереть пармезан. Она сообщила мне, что сегодня у них на обед пища быстрого приготовления, дабы осталось «максимально возможное время до репортажа о похоронах».

Кажется, отцовская депрессия пошла на убыль. В понедельник он собирается на биржу труда. По-видимому, Таня нашептала отцу, что он «высокоинтеллектуальная личность». Она пообещала помочь ему «реализовать свой потенциал», если он бросит курить. Вот уж воистину, плохо она знает моего отца.