Сью Таунсенд - Адриан Моул: Годы капуччино

А она ответила:

— Не суй свой нос не в свое дело.

Уильям уже признал Ивана членом нашей семьи. Иван подкупил его развивающей книжкой с движущимися картинками. Отец не должен об этом узнать. Это его сразит.

Сегодня Найджел пробился сквозь свору журналюг и нанес нам визит. Смелый поступок с его стороны: все, кто подходит к дому, рано или поздно попадает в региональное телевидение («Мидландс сегодня»). Тони Блэр прислал Пандоре письмо (частное) с выражением поддержки:

Дорогая Пандора,

Мы с Чери хотим тебе сказать, сколь высоко ценим твой вклад в успех Лейбористкой партии.

Мы молимся о том, чтобы твои нынешние личные и семейные передряги благополучно остались позади, и ты продолжила свое служение округу Эшби-де-ла-Зух.

Искренне твой,

с любовью

Тони

Я никогда-никогда не привыкну к виду агрессивно топорщащейся зубной щетки Ивана Брейтуэйта. Никогда, даже через миллион лет!

Лысая отцовская щетка все еще стоит на своем обычном месте — в кружке с изображением рыбки — вместе с пастой для курильщиков.

Рози никак не возьмет в толк, почему папа не избил Ивана и «не засунул этому мерзавцу тюбик в его ё… нос».

Сегодня в нашу дверь постучалась репортерша Грейси Болл и попросила интервью у «Полин и Ивана». Я какое-то время потрепался с ней о писательском искусстве. Упомянул, что написал роман «На птице». Она сказала, что не прочь почитать его. А когда я расслабился, репортерша исподтишка проникла в дом и застукала маму с Иваном за кухонным столом, где и взяла их в оборот. Убеленные сединами похотливцы держали друг друга за руки и охотно признавались Грейси в своем грехе.

Я набрался мужества, пробился через толпу репортеров и поехал на Вязовый проспект. У ворот дома Брейтуэйтов, выполненных в грубовато-деревенском стиле, топтались три курильщика. У одного из курильщиков (женского пола) болтался на шее фотоаппарат. Как только я вышел из машины, репортеры завопили:

— Адриан! Адриан!

Я проигнорировал их и двинулся по дорожке к входной двери. От меня не укрылось, что ставни и жалюзи наглухо закрыты. Я стукнул в дверь медным молоточком в виде головы льва. Отец крикнул из-за двери:

— Проваливай!

Я приподнял крышку почтового ящика и крикнул в ответ:

— Это я — Адриан!

После чего заскрежетали засовы и заскрипели замки. Дверь отворилась ровно настолько, чтобы впустить меня внутрь. Отец с Таней Брейтуэйт стояли в просторном холле, лица у них были весьма бледные.

— Проходи на кухню, — пригласила Таня. — Я сварю кофе.

Она вела себя так, словно никаких катаклизмов в последние дни и не произошло.

В кои-то веки я не мог найти слов. Да и что я мог сказать этим двоим? Еще неделю назад они считали себя благополучными семейными людьми; а теперь об их рогоносном статусе трубят всей нации. Мы сидели в кухне за огромным сосновым столом. Отец пододвинул к себе блюдце, полное окурков и пепла. Он закурил сигарету. Таня замахала перед лицом рукой.

— Я думал, в этом доме строго запрещено курить, — заметил я.

Таня вздохнула.

— Да, обычно так оно и есть… но в сложившихся обстоятельствах…

Голос ее затих.

— Что твоя мать в нем находит , Адриан? — спросил отец.

Глаза Тани наполнились слезами.

— Иван — замечательный человек… был.

— Он тебя предал, Таня, — возмутился отец.

Он сказал это голосом персонажа из романа Фредерика Форсайта времен холодной войны. Мне было очевидно, что оба переживают глубочайшее потрясение. Таня встала, чтобы залить кипяток в кофеварку. От меня не укрылось, с каким восхищением отец наблюдает, как закручивает крышку. Ему всегда хотелось влиться в средний класс.

Зазвонил телефон. Таня сняла трубку. Очевидно, звонила Пандора.

— Я живу по принципу: день прошел и ладно, — говорила Таня. — Джордж мне очень помогает. — Последовала пауза, затем Таня сказала: — Нет, дорогая, ты ничего не можешь сделать. Здесь Адриан. Уверена, он съездит вместо нас в Сейнсбери.

Таня умоляюще посмотрела на меня. Что я мог ответить, кроме «да»?

Спросил отца, сколько времени он намерен оставаться в доме Тани.

— Понятия не имею, ведь мне некуда больше податься.

А Таня сказала:

— У меня четыре незанятые спальни, Адриан. Джордж может оставаться столько, сколько захочет. Он лучше всех понимает мои муки.

— Потому что я переживаю такие же муки, — согласился отец.

Они обменялись взглядами, и я понял — я просто понял — совсем скоро эти двое обнаружат, что помимо прежней антипатии их связывает кое-что еще.

Таня составила список покупок, который я занес в свой электронный органайзер.

2 французских батона

Консервированные анчоусы

Консервированные артишоки

Банка с побегами шафрана (обязательно южноамериканского)

Кориандр (свежий)

Вяленые помидоры

Соус песто [57]

Козий сыр и сыр фета

Тарамасалата [58]

Лепешки пита

Свежий французский сыр

Натуральный йогурт (греческий)

Упаковка прокладок «Олвез»

Сверхчистое оливковое масло (Италия)

2 электрические лампочки по 60 Ватт

Садовые перчатки размера XL

2 спелых авокадо

Сдобное тесто «Фило» (замороженное)

Шпинат

Бобы

Когда Таня вышла из комнаты, отец взглянул на список и проворчал:

— Да я тут с голодухи подохну.

Он не выносит иностранную еду, за исключением куриной к о рмы [59].

Отец дал мне десятифунтовую банкноту и попросил купить две пачки сигарет «Ротманс», нарезанный белый хлеб и пачку свиного жира.

Прибыв в супермаркет «Сейнсбериз», я обнаружил, что не могу извлечь из своего личного органайзера список покупок, пришлось покупать наугад. Я не стал задерживаться на Вязовом проспекте, чтобы проследить за разгрузкой продуктов. Забыл купить отцу «Ротманс», а значит, меня ждали неприятности.

Проснулся ранним утром от скрипа кровати в маминой комнате. Стукнул в стенку, и скрип прекратился. Я услышал, как Рози крикнула:

— Спасибо, Ади!

Уильям постоянно спрашивает про дедушку, сегодня утром взял его с собой на Вязовый проспект. Отец с Таней сидели в саду в шезлонгах. Судя по всему, отец только что косил траву. На нем была гавайская рубашка с короткими рукавами. На припухшей левой ладони желтело никотиновое пятно. Отец выбрался из шезлонга и стал играть с Уильямом в футбол — пандориным пластмассовым воланчиком для бадминтона. Случайный прохожий, наблюдая за этой сценой, непременно позавидовал бы этой семейной идиллии.

К нашему возвращению пришла вторая почта. Среди прочей корреспонденции я обнаружил письмо от Артура Стоута, редактора и директора-распорядителя компании «Стоут букс», с просьбой, не хочу ли я написать кулинарную книгу под названием «Потрохенно хорошо. Книга!»