Борис Кригер - Маськин

Через несколько дней корова Пегаска приступила к работе и дала целое ведро молока. И так стал Маськин получать по ведру молока каждое утро. Причём даже доить Пегаску не требовалось, потому что она доилась сама. Маськин было предложил Пегаске наладить машинное доение (с помощью Маськиной Машины, которая в детстве думала, что она корова, даже паслась, и из неё до сих пор всё время что-то выливалось в небольших количествах – когда масло, а когда и бензин).

Но корова Пегаска чуть не встала на дыбы…

– Нет! Нет! – закричала она. – Никакого доения! Я сама!

На том Маськин и успокоился.

Проблемы начались не сразу, но со временем в Маськином доме стали пропадать домашние принадлежности: часы, игрушки, зонты, кепки, кружки, предметы интерьера, вина из погребка Плюшевого Медведя, открывалки, фляжки, зажигалки, папиросы Маськиного Левого тапка и даже пепельницы с окурками. Особенно было обидно, что пропала пельменница на 52 пельменя и Плюшевый Медведь не мог себе сам лепить пельмени, потому что без пельменницы он их лепить не умел. Маськин лепил пельмени без пельменницы, но был очень занят и лепил их Плюшевому Медведю редко. У Плюшевого Медведя даже стала развиваться лёгкая пельменная недостаточность, которую он лечил варениками.

Маськин сначала подумал на домового-барабашку Тыркина, доброго гномика, тролля по национальности и хронического клептомана, который тырил всё, что плохо лежит. Но проверив каморку домового-барабашки Тыркина, ничего там не обнаружил, кроме старых очков Правого Маськиного тапка.

А однажды пропал термометр Шушутки, песочный термометр, который для него изобрёл Плюшевый Медведь (мол, если песок в нём горячий – значит, тепло, а если холодный – значит, холодно). Шушутка очень переживал.

Однако скоро в старьёвщицком магазине появился точно такой термометр, и Маськин его для Шушутки купил. Шушутка утверждал, что это его старый термометр, потому что он закопал когда-то в него монетку, а теперь откопал.

Наконец все тайны раскрылись, когда одним летним днём Маськин отправился в коровник за очередным ведром молока, но ни молока, ни коровы Пегаски в коровнике не нашёл.

На соломенной кровати лежала записка, явно писанная копытом:

«Улетела на юг. Ждите к осени.

Целую, корова Пегаска».

Маськин знал ещё со своего посещения деревни, что коровы обычно улетают на юг летом, как и все нормальные отдыхающие, и поэтому не очень удивился, однако, осмотрев коровник, Маськин нашёл целую гору пустых бутылок из-под молока…

– Всё ясно… – закусил губу Маськин. – Пегаска сама молока не давала, а покупала в магазине. А деньги доставала, продавая различные предметы быта из Маськиного дома. Ну не на зарплату же свою ей было это молоко покупать?

– Эх, жаль, – сказал Маськин, – чего ж она мне не призналась, что молока не даёт? Мы бы её и так любили… – У Маськина корова украла и продала термос, который Маськин очень любил, вот он и расстроился.

– Ну ничего, корова вернётся, я ей скажу, что мы не сердимся, но чтобы она больше вещей из дома в старьёвщицкий магазин не сдавала. Пусть так живёт, получает коровью зарплату, а молоко и правда можно покупать в магазине.

– То-то тебе эту корову Отжимкин и сплавил – что он, с хорошей жизни, что ли, по ночам кленовый сироп из берёзовых дров добывает? Видать, пустила старика совсем по миру, – решительно заявил Левый тапок.

– Может, тебе её всё-таки выгнать? – неуверенно спросил Маськина Правый тапок.

– Ты что – без коровы в хозяйстве нельзя! – строго сказал Маськин и мечтательно посмотрел в небо: – И когда ж моя любимая Пегаска с юга вернётся…

Старичок-граммофон, ставший впоследствии любимым Маськиным Граммофоном, встретился Маськину в его поездке по девятнадцатому веку, которую он предпринял с целью нахождения корней своего рода Маськиных. Он как раз составлял генеалогическое древо своей семьи и ему не хватало сведений по некоторым родственникам. Конечно, можно было отправиться в архивы, но Маськин от пыли обычно чихал, а кроме того после стольких несуразностей, которыми полнились последние 100-120 лет, некоторые бумажки, скорее всего, утерялись, а на других вообще приписали чего не было (ух, и трудно приходится историкам). Маськин, недолго раздумывая, залез в машину времени, которая в обычное время служила ему стиральной машиной и применялась как машина времени в Маськином доме только в редких случаях, когда у Маськина убегало молоко или основательно подгорал пирог. Тогда Маськин обычно надевал головной убор, модный пять минут назад (мода на головные уборы всегда меняется с головокружительной быстротой), и отправлялся в прошлое, чтобы вовремя выключить молоко или достать из печки пирог. Вы скажете, что это не совсем правда, потому что иногда в Маськином доме молоко оставляли убежавшим и оно носилось по комнатам, страшно пугая охапочных котов. Это так, но делалось это не оттого, что Маськин не хотел лишний раз пользоваться машиной времени, а потому, что молоку надо иногда дать побегать, а то оно застоится и заболеет ожирением.

Стиральную машину в машину времени Маськину переделал сам досточтимый Эйнштейнкин. Как-то он вышел из запоя, потому что у него закончилась настойка на быстрых нейтронах, и ещё раз обдумал парадокс Эйнштейнкина-Маськина, по которому, как вы помните, цвет почтового ящика влиял на качество получаемых почтовых отправлений. Эйнштейнкин решил Маськина лично повстречать, чтобы обсудить с ним последние проблемы квантового почтоведения.

Маськин поделился с коллегой Эйнштейнкиным своим практическим наблюдением из кустов за своим Почтовым Ящиком, которое разрешало парадокс Эйнштейнкина-Маськина изящным и поистине эйнштейновским образом: как вы помните, Почтовый Ящик выхватывал из сумки почтальона Благовесткина самые весёлые открытки и тут же их глотал. Эйнштейнкин смеялся до слёз! Как же он сам не догадался!

– Es ist einfach! Es ist einfach! [4]– повторял он по-немецки и вытирал слёзы, смеясь. – Мне надо было самому поставить эдакий Das Gedankenexperiment! [5]

Эйнштейнкину Маськин очень понравился своим практическим умом и яблочным штруделем. Маськин пожаловался Эйнштейнкину, что часто он бывает так занят по хозяйству, что у него штрудель пригорает и молоко убегает. Тогда Эйнштейнкин подумал, посмотрел на Маськина своим знаменитым хитреньким взглядом, отхлебнул ещё восхитительного бочкового медово-коричневого пива из погребка Плюшевого Медведя и махнул рукой:

– Ладно, так и быть, переделаю твою стиральную машину в машину времени.

Маськин и сам использовал стиральную машину как машину времени, но в основном для путешествий в будущее. Бывало, залезет в стиральную машину в 12:30, а вылезет, так на часах уже 12:35… Так что Маськин сказал спасибо, мол, сами с усами.