Борис Кригер - Маськин зимой

Иногда вечерами Плюшевый Медведь садился к старенькому, но прилично сохранившемуся шведскому пианино, и начинал наигрывать весёлую песенку, сочинённую им без особого повода:

(Он уже тогда начинал подумывать о впадении в зимние спячки.)

Шушутка и Кашатка весело плясали, взявшись под ручки и крутясь на одном месте. А Маськин хлопал в ладошки. Ах, какое хорошее было время!

Но наступил день переезжать в Западную Сумасбродию. Дом пришлось продать, а барабашку Тыркина отправить багажом, потому что у него не было паспорта, ибо Лыкодрал и Дырдокур оказались злопамятными и не выдавали ему норвежский паспорт вот уже 900 лет.

По дорогое в Западную Сумасбродию друзья остановились в Лондоне. Барабуська внезапно повстречал маленькую серенькую английскую зайку по имени Кахабасечка, в которую немедленно влюбился без памяти и предложил ей свои лапу и сердце. Кахабасечка тоже полюбила Барабуську. Особенно ей приглянулись его красная шапочка с помпошкой и добрый нрав.

Однако Кахабасечке требовалось испросить согласия её родителей, и, заменив на чёрном коте свадебное платье обратно на тельняшку, Кохабасечку свадебно нарядили, и молодожёны отправились в родовое поместье невесты Кахабасс Холл в Широ-Йоркском графстве.

Маськин с лёгким сердцем благословил влюблённых, а чёрного кота угостил колбаской, которая вполне возместила ему обещанную Барабуськой семейную жизнь.

Коты вообще ко всему относятся довольно спокойно, позволяя себя любить и угощать вкуснятинами, всё-таки всегда сохраняя дистанцию. Таковым был, например, и норвежский кот Уливер, мохнатые представители породы которого проживали на скандинавском полуострове с незапамятных времён. Уливер жил сразу на три дома и посещал Маськина исключительно с целью полакомиться сливками, которыми Маськин его неизменно угощал.

Плюшевый Медведь в те времена недолюбливал зверей и птиц, и Маськин даже сочинил про него дружескую песенку:

Плюшевый Медведь совсем не обижался и даже весело смеялся.

Но довольно о прошлом. После того как домовой барабашка Тыркин, стыривший золотой ключелло от потайных тайнелл душ, чистосердечно поделился с обитателями Маськиного дома своей тыркобиографией, все немножко загрустили, потому что в конце своего рассказа Тыркин припомнил Барабуську.

Обитатели Маськиного дома любили в Барабуське практически всё – и как он топал маленькой ножкой, когда исполнял барабусечные танцы, и как смешно шмыгал носом, когда по ошибке вместо банки с вареньем заглядывал в банку с горчицей. Короче, всем было очень грустно, что с тех пор как молодожёны укатили испрашивать родительского благословления, от них не было ни слуху ни духу.

Можете себе представить всеобщую радость, когда буквально в тот же час на пороге Маськиного дома появился Барабуська собственной персоной с красавицей Кахабасечкой. Тыркин от радости даже стырил викингские сапожки у самого себя и потом весь день бегал по дому босиком, потому что от старости никогда не помнил, куда прятал натыренное.

Я вообще верю, что счастливые совпадения, которыми полнятся наши будни, являются несомненным знаком того, что наш мир управляется божественным провидением, а вовсе не является хаотическим колебанием какой-то вселенской мембраны, в которую нас заставляют поверить достопочтенные космологи, профессора кислых щей с большой дороги.

Например, давеча я страдал ужасными болями в таком районе спины, что как бы и спиной-то его более назвать невозможно, хотя, конечно, и ногой его пока не назовёшь. Короче, страдая болями, я стонал: «Сколько может продолжаться эта невыносимая боль?», и, не находя себе места, чтобы как-то отвлечься, распахнул первую попавшуюся книгу на совершенно случайной странице. Книга оказалась сборником латинских афоризмов, и первое изречение, на которое упал мой взгляд, гласило: «Si gravis brevis, Si longus levis» («Если боль мучительна, она не продолжительна, если продолжительна, то не мучительна»). От такой мудрости мне сразу полегчало. Ну как такое совпадение возможно?

И в нашем повествовании появление Барабуськи с Кахабасечкой как раз в тот самый момент, как о них вспомнил Тыркин, есть проявление одного из таких маленьких чудес, которыми полнится наш мир.

Не долго раскачиваясь, Барабуська подбил Тыркина и даже Плюшевого Медведя отправиться на охоту, хотя Плюшевый Медведь пытался остаться охотиться дома, но с Барабуськой этот номер не прошёл, и он вручил Плюшевому Медведю охотничий сачок. Тыркин вооружился мухобойкой, а Барабуська пошёл и вовсе без оружия, потому что зверей любил и никогда их не обижал.

Конечно же, взяли на охоту собак. Плюшевый Медведь взял Колбаскина, а Барабуська – привезённого с собой английского бассета Сосискина, который был ещё практически щенок и частенько наступал на собственные уши.

Пока охотники собирались, Кахабасечка с Маськиным и его тапками взялись печь блины. Первый блин они печь не стали, потому что опытные блинопекари отлично знают, что первый блин всегда комом, и начинают печь сразу со второго.

Блины пеклись быстро, поскольку Плюшевый Медведь ушёл на охоту и не поедал каждый испечённый блин по мере его готовности.

Наши охотники довольно быстро набрели на Жар-птицу, которую Сосискин ловко поймал за хвост.

Жар-птица взмолилась себя отпустить и пообещала исполнить каждому охотнику по одному желанию.

Тыркину первому дали загадать желание, потому что ему не терпелось ещё с утра чего-нибудь загадать, даже до того как поймали Жар-птицу. Сначала Тыркин хотел попросить, чтобы все вещички сами прибегали к нему в каморку, но потом, почесав правый рог своего викингского шлема, нахлобученного набекрень, передумал. Поскольку Тыркин испытывал удовольствие от самого процесса тыренья, ему стало скучно и даже немного грустно, когда он себе представил, что всё уже стырено и больше нет смысла жить. Тогда Тыркин пожелал миру мир, следуя своей норвежской национальной черте характера, заключающейся в остром миротворчестве в сочетании с тупой прижимистостью и являющейся основой здоровой скандинавской экономики, граничащей с банальной жадностью. Желание было немедленно исполнено. Миру был выдан мир, но мир, таким образом себя удвоив, не перестал воевать, однако. Ах, вот в чём дело! Всё дело в неудачном лозунге!