Игорь Иртеньев - Стихи мои, простые с виду…

Вот в освещенные просторы
Ступает он из темноты,
К нему привыкли контролеры,
Его не трогают менты.

Ему спуститься помогают.
— Здорово, деда, — говорят.
Его уборщицы шугают
И добродушно матерят.
Глядит вокруг суровый Лазарь,
Волнения не в силах скрыть,
Ведь это он своим приказом
Народ метро заставил рыть.

Кто, как не он, рукой железной
Людские массы в бой ведя,
Осуществил сей план помпезный,
Дабы порадовать вождя.

Глуша коньяк, дрожа от страха,
Тащил свой груз он как ишак,
Не раз ему грозила плаха,
Не раз светил ему вышак.

Кто укорить его посмеет,
Что избежал он топора?
А что он с этого имеет?
Участок два на полтора.

Он, лбом своим пробивший стену,
Согнувший всех в бараний рог,
Дал имя метрополитену,
Но, правда, отчества не смог.

…Вновь погружается в потемки
Наркома черная душа,
Вокруг товарищи потомки
Спешат, подошвами шурша.

Их дома ждет холодный ужин
И коитус, если повезет.
И, на хер никому не нужен,
Нарком на кладбище ползет.

Вечером очень поздно,
Под самый под Новый год
Четыре Деда Мороза
В дальний собрались поход.

Не тратя даром минуты,
Вместе вошли в метро
И там решили маршруты
Выбрать по розе ветров.

— С детства путем караванным
Мечтал пройти я Восток,
Мне снились дальние страны,
Пустынь горячий песок,

Багдада пестрые рынки,
Древний, как мир, Тибет.
Поеду-ка я в Кузьминки, —
Первый промолвил дед.

— Отправился бы с охотой
В Кузьминки я хоть сейчас,
Если б не знал, что кто-то
На Западе нужен из нас.

Так что чиста моя совесть,
У каждого жребий свой —
С такими словами в поезд
До Тушинской сел второй.

— А мы на Север поедем, —
Третий вздохнул тогда. —
К свирепым белым медведям,
В царство вечного льда.

Звезды холодные светят,
Полярная ночь тиха.
Право же стоит за этим
Махнуть на ВДНХ.

Четвертый сказал: — Отлично,
Достался мне, кажется, Юг.
Не знаю, кто как, но лично
Я подустал от вьюг.

Поеду в Беляево — это
Хотя и не Индостан,
Но все ж по соседству где-то
Находится Теплый Стан.

Вечером очень поздно
Зашли с четырех сторон
Четыре Деда Мороза,
Каждый на свой перрон.

В жизни каждому надо
Правильный выбрать путь.
Об этом моя баллада,
А не о чем-нибудь.

То ли им на нас там наплевать,
То ли не на тех мы уповали…
В общем, плохо стали подавать,
Раньше как-то лучше подавали.

Не могу, хоть ты убей, понять,
Отчего они там жмутся, гады,
Может, место стоит поменять
Или позу обновить нам надо?

А иначе, целый век сиди
Беззащитной Божьею коровкой,
Чахлое дитя свое к груди
Прижимая ядерной головкой.

Благодарен вам, папаша,
Вы, папаша, мне как мать,
Но поддержка эта ваша,
Как помягче бы сказать…

Если вдруг чего-то надо,
Будем рады подсобить,
А работу — лучше на дом,
Чтобы ноги зря не бить.

Блестят штыки, снаряды рвутся,
Аэропланов слышен гуд,
Куда-то белые несутся,
За ними красные бегут.

Повсюду реки крови льются,
Сверкают сабли там и тут,
Куда-то красные несутся,
За ними белые бегут.

А в небе жаворонок вьется,
В реке играет тучный язь,
И пьяный в луже у колодца
Лежит, уткнувшись мордой в грязь.

Чей портрет на стенке в школе
Под стеклом висел всегда?
Чья знакома нам до боли
С малолетства борода?

Кто попал однажды в точку,
Спирт водою разведя?
Кто за Блока выдал дочку
Без единого гвоздя?

Элементов всех таблицу
Кто увидел в страшном сне?
Кем Россия вся гордится,
А евреи — так вдвойне?

Чей из всех из юбилеев
Самый, дети, основной?
Это, дети, Менделеев,
Дмитрий Иваныч наш родной.

Бросаться такими словами
Сегодня нельзя, генерал,
И я, окажись я вдруг вами,
Другие б слова подобрал.

В детали вдаваться не буду,
Но было бы проще всего
Назвать пахана бы „иудой“
И „бандою“ банду его.

Сегодня в обычной газете
Такое возможно читать,
Что даже на стенке в клозете
Не каждый рискнет начертать.

И вы, генерал, бы спросили,
С присущею вам прямотой,
У той же „Советской России“,
У „Правды“, к примеру, же той:

— И как же под страшным зажимом
Вы так наловчились, друзья:
Бороться с преступным режимом,
Чтоб хрен подкопался судья?!

Будь я малость помоложе,
Я б с душою дорогой
Человекам трем по роже
Дал как минимум ногой.

Да как минимум пяти бы
Дал по роже бы рукой.
Так скажите мне спасибо
Что я старенький такой.

На рынке женщина купила
Букет цветов, букет цветов,
И мне, безумцу, подарила
Букет цветов, букет цветов.

И чтобы не увял он сразу,
Букет цветов, букет цветов,
Я тот букет поставил в вазу,
Букет цветов, букет цветов.

И вот стоит теперь он в вазе,
Букет цветов, букет цветов,
И повторяю я в экстазе:
„Букет цветов, букет цветов“.

Навек душа тобой согрета,
Букет цветов, букет цветов,
Лишь два отныне в ней предмета:
Один — букет, другой — цветов.

Бывало, выйдешь из трамвая,
Бурлит вокруг тебя Москва,
Гремит музыка половая,
Живые скачут существа.

Цыгане шумною толпою
Толкают тушь по семь рублей,
Еврей пугливый к водопою
Спешит с еврейкою своей.

Дитя в песочнице с лопаткой
На слабых корточках сидит,
А сверху боженька украдкой
За всеми в дырочку следит
Озонную.

Бывают в этой жизни миги,
Когда накатит благодать,
И тут берутся в руки книги
И начинаются читать.

Вонзив пытливые зеницы
В печатных знаков черный рой,
Сперва одну прочтешь страницу,
Потом приступишь ко второй,

А там, глядишь, уже и третья
Тебя поманит в путь сама…
Ах, кто придумал книги эти —
Обитель тайную ума?