Андрей Загорцев - Спецуха

А на мужичонку, которому он тут же дал позывной Расписной, ему вообще плевать.

— Да я — Дема!!! Меня тут все знают! Меня сам Джем Комсомольский в девяностых за пивом поджопниками гонял!!! — блатной начал яриться и подскакивать на месте.

— А-а-а… ну, тогда два пива и гамбургер! — сказал Вова и широко улыбнулся.

Спортсмен набычился и чуть ли не зарычал низким утробным голосом:

— Не выеживайся, клоун! Кто у вас старший? Сейчас за ваши базары гнилые вам дополнительно влетит! Короче, территория наша, проезд с Демой не согласован.

— Да в натуре, козлы, довыеживались! — опять начал яриться Расписной. — Я — смотрящий здесь! Одну тачку на бочку и три куска «гринов» за ваши гнилые базары!!!

Расписной и Спортсмен абсолютно не обращали внимания на то, что творится за их спиной, были уверены в том, что «боевики» надежно прикрывают тыл. А зря! Тройка подручных с битами уже стояла на коленях, закинув руки за головы. Над ними возвышался Леня Ромашкин с автоматом. Начфиненок ловко обыскивал «боевиков», показывал каждому пистолет и ласково поглаживал по голове трофейной битой. Тут же, сзади, появлялся доктор и совал под нос «пленным» какую-то тряпку. После этого они закатывали глаза и немедленно плюхались на асфальт.

— «Джип» в отключке, — раздался в беспроводном наушнике голос одного из близнецов.

Черепанов широко улыбнулся.

— Смотрящий, говоришь… На что-нибудь интересное посмотреть желаешь? — Подполковник полез в штаны.

— Э-э-э… ты что там собрался вытаскивать? — возмутился Расписной.

— Вот эту маленькую штучку, — ствол пистолета Стечкина радостно вынырнул наружу и уставился на представителей криминала, — а то, что ты надеялся увидеть, гораздо большего размера, — добавил Черепанов.

Спортсмен попытался дернуться, но сзади уже появился начфиненок, ловко крутанул битой и врезал тому под колени. Шкафоподобный гопник рухнул мордой вперед. Овчинников мгновенно наступил ему на руку и выхватил пистолет.

— Газовый, расточенный, — пояснил он Черепанову.

Подошел Леня и отвесил леща Расписному. Тот втянул голову, открыл было рот, но сразу же его захлопнул. Ромашкин сделал страшные глаза, сунул ему под нос ствол автомата, пнул Спортсмена, валяющегося на земле и шипящего от боли. Потом он по команде Черепанова двинулся в сторону Джипа, проверить обстановку.

Начфиненок уже досматривал багажник «Тойоты» и радостно повизгивал.

— Гляньте-ка, колбаска копченая!!! — вопил он.

— Не трогайте колбасу! — подал голос Спортсмен — Меня Нинка моя убьет, — она оливье сегодня готовит.

— «Напрасно ждет Нинка колбаску домой, ей скажут, она зарыдает!» — запели Артемьевы, подошедшие к ним. — Вова, там Леня хочет двоих в «Крузере» порешить и уши ихние в коллекцию отрезать. Мы-то человечину не едим в отличие от него, так просто отоварили да шины порезали и стекла поразбивали.

Расписной мелко затрясся и посмотрел на ухмыляющегося Вову. Жути на блатного нагнал Аллилуев, который бесцеремонно схватил его за подбородок и начал осматривать словно безнадежно больного.

— Шеф, я его череп заберу, больно уж форма прикольная, мне на пепельницу надо, и кожу с татухами вырежу для обоев. Остальных охламонов я уже того… «усыпил».

— Вы кто? — заблеял Спортсмен, с жалостью наблюдавший, как начфиненок тормошит сумку с продуктами в багажнике.

Артемьевы, весело переговариваясь, спускали шины «Тойоты».

— Я — Ваха Черепаев! А вот ты, по-моему, уже никто! — добавил страха Вова. — Я думаю, что трасса останется теперь за нами!

— Не убивай, начальничек, не допусти беспредела, — заблеял очнувшийся Расписной, — век воли не видать, стукачок наш попутал, не узрел серьезных людей, я с вашими, с Кавказа, никогда в рамсах не был.

— Да вы под кем? Мы серьезным людям маляву кинем! — попытался «прокачать ситуацию» Спортсмен.

— Наша крыша — небо голубое, — ответили ему братья, рывком подняли с асфальта и поставили на ноги перед Черепановым.

— Да вы, ваще, кто такие, да я порву всех, — еще раз попробовал быкануть Спортсмен.

— Для оливье еще яйца нужны, — монотонно произнес доктор.

— Ой, точно! — заявил Черепанов, обрадовался и со всей дури залепил Спортсмену в промежность.

Шкаф закатил глаза. Упасть ему не позволили Артемьевы и доктор, сунувший под нос ватку, смоченную какой-то вонючей медицинской фигней.

— Басков, шмонай карманы, — сказал Черепанов Овчинникову.

Начфиненок, насвистывая под нос про «натурального блондина, одного на всю страну», ловко обшмонал Спортсмена, вытащил документы, парочку мобильников и тощее портмоне.

— Шеф, бабосов нету, только удостоверения водительские да паспортишка! В мобилах крайний вызов «Слава-мент», — доложил он.

— Ксивы и мобилы забирай, информашку — Димону Айфону, — пусть скинет кому надо! Остальных тоже на шмон.

— Начальничек, отпусти, а! — взвыл блатной. — Забирай трассу! Там, в заначке, под сидухами, — пять косых «гринов», не кончай только!..

Аллилуев молча достал из медицинской сумки блестящий металлический ящичек и начал перебирать какие-то скальпели и иголки, плотоядно поглядывая то на Расписного, то на Спортсмена.

Начфиненок уже выползал из салона и показывал американские деньги, свернутые в трубочку и перетянутые резинкой.

— Надо было вам на евро переходить. Как бухгалтер советую, — сказал он и покачал головой.

Спортсмена, взглянувшего в безжизненные глаза Аллилуева, мелко затрясло.

— Шеф, по ходу бычок того, обмочился, — проговорил один из Артемьевых и брезгливо сморщил нос.

— А Леня-людоед брезгует такими, — заявил подполковник и добавил: — Ладно, пора завязывать, время поджимает. Тех троих — в кювет, Джип с остальными — туда же. Этих оленей — в «Тойоту». Пусть смердят и помнят о доброте Вахи Черепаева.

— Непонятки, непонятки, за нами косяки, — радостно загомонил блатной.

Доктор, примерявшийся скальпелем к уху Спортсмена, все-таки довел того до обморочного состояния. Его безвольно обмякшую тушку пришлось запихивать в салон близнецам, в два голоса обвинявшим Аллилуева в жестоком обращении с животными. За пару минут диверсанты освободили трассу, прыгнули по машинам и помчались дальше.

— Вы, блин, охренели! — завопил Каузов, когда Вова сел в машину.

— Что такое, партайгеноссе?

— Да я чуть сам не обделался, когда Ромашкина с автоматом и вашего безумного доктора увидел!

— А я думал, что начфиненок самый страшный, — сказал Черепанов.

— Тоже ничего так, вылитый ариец, — подтвердил Рома.

— А можно я все-таки из автомата хоть по кустам пальну, — заканючил на заднем сиденье Ромашкин.

Они с Овчинниковым при отъезде на время пересели в головную машину.

— Успокойтесь, Леонид, — нарочитым голосом увещевал его командир группы, пересчитывающий бандитские доллары, — берите пример с начфиненка! Видите, как он сладко под курточкой посапывает.