Олег Тихомиров - Королевский карнавал

– У него кляп, – вспомнил советник. – Похоже, он его проглотил. Придется звать целительницу, чтобы дала рвотное.

– Ваше величество, – генерал потоптался на месте, – и вы, господин главный советник, сделайте одолжение. Возьмите-ка его за руки. Обойдемся, едренть, без посторонних.

Квак и советник подхватили казначея.

– Держите покрепче, – попросил мужественный воин.

Он отошел в сторону и, разбежавшись, дал казначею под зад такого потрясающего пендаля, что кляп, вылетев через окно, птицей пронесся над крышами домов, устремляясь все выше, и выше, и выше, пока, наконец, не повис на телевизионной башне наподобие флага.

– Возьмемся за руки и протянем ноги за короля, – воскликнул казначей и грохнулся в обморок.

– Надо же, еще одна, – сказал генерал, поднимая с пола последнюю медаль.

– Генерал, – голос главного советника истекал торжественностью, словно половая тряпка водой после того, как ее вынули из ведра, – я буду ходатайствовать о вашем награждении, – он поглядел на верх телебашни, – за высшее боевое достижение в мирных целях.

– Рад стараться во славу Мышландии, – как положено гаркнул генерал и, скромно опустив голову, добавил. – Пустяки, господин советник. Мне такое дело, что два пальца обмочить.

Обычный день Мышландии, наполненный делами, тревогой и радостью, – а вы сами видели, насколько он был тревожным, радостным и особенно деловым – отвалил прочь.

Приближался вечер, а стало быть, и объявленный карнавал. Между тем, вынуждены вам сообщить, что даже в это предкарнавальное время Квак и члены Верховного Королевского Совета по-прежнему продолжали протирать штаны на своих рабочих местах.

Вот так. Кто-то уже наряжается в сладостных предвкушениях, а кто-то еще сжигает себя в пламени государственной деятельности.

Правда, главный советник, взглянув вдруг на полуампирный домик, не без испуга проговорил:

– Господа, мы тут заседаем, а на носу карнавал.

Никто ему не ответил. Ждали, что скажет король. И тогда Квак, словно бы вскользь, негромко обронил:

– Дернуть бы чего-нибудь.

Первым опомнился генерал.

– Ваше величество, в штабе армии есть коньяк. Целая бутылка.

– Что за коньяк? – поинтересовался король.

– Ваш болотный... Тьфу, бля... Я хотел сказать – наш трофейный.

– Почему не сдаете трофеи в казну? – строго спросил казначей.

– Одну-то бутылку? – уголки генеральских губ презрительно опустились.

– Мелочь, – великодушно бросил король.

– Копейка рубль бережет, – буркнул казначей.

– До штаба армии далеко, – вздохнул Квак. – Нет, друзья, вы поставили не на ту лошадку.

Смысл сказанного до генерала не дошел, но все же он осмелился поправить короля.

– Ваше величество, у нас на ипподроме бега крысиные.

Очередную идею высказал советник:

– У меня на окраине есть знакомая бабка. Все-таки поближе, чем до штаба армии. Как вы насчет самогона, ваше величество?

– А если она простаивает? – усомнился Квак. – Я слышал, у вас сложности с сахаром.

– Я, конечно, не подстрекатель, – подал голос казначей, – но если б ваше величество приказали подать шампанского... Люблю, знаете, иногда... В дворцовых подвалах, случалось, отыскивали...

«Разлетелся, – подумал главный советник, – шампанского во всем королевстве не сыскать, разве что на твоей даче, хапуга». Но вслух сказал:

– Казначей пошутил. С шампанским временные перебои, но во Францию уже отправлена торговая миссия. Вот если...

Квак стукнул себя по лбу, чуть не сбил корону.

– Не беспокойтесь, господа. Мы пока так, на скорую руку... дедушкиного.

Он подошел к портрету Киса II, сунул руку между стеной и рамой и, как фокусник, извлек оттуда бутылку и стакан.

– Казначей, держи «щербатого». Врежем по пять булей.

Казначей хотя и взял стакан, но от полной растерянности выронил его, и тот разбился.

– Стопроцентный мышиный король, – прошептал казначей.

– И уже усвоил семейные традиции, – отметил главный советник.

Только реалист-генерал, который мало чему удивлялся, сказал казначею:

– Ты что, едренть, приперся – посуду бить?

– Стакан спишем за счет землетрясения, – тут же пришел в себя казначей.

– Учитывая ситуацию, – проговорил Квак, – предлагаю пить из горла.

– Никогда не пробовал, – пролепетал казначей.

– И я, – признался советник.

– Одна пробовала, да семерых родила, – сострил генерал и громко рассмеялся. Понять было нельзя, на чьей он сейчас стороне – Квака или советника с казначеем.

– Ну, как хотите, – сказал король и, запрокинув голову, стал пить.

Но доблестный воин и тут оказался начеку.

– По пять булей, – напомнил он и даже коснулся руки его величества.

– Ах, да! – с трудом оторвался Квак.

Бутылка пошла по кругу.

– И почему все хорошее так быстро кончается? – расфилософствовался казначей после того, как из бутылки было высосано все до последней капли. – Я, конечно, не говорю о деньгах. Это уж само собой.

– Вовсе не все так быстро кончается, – возразил советник, – вот если мы возьмем, к примеру...

– Патроны? – перебил генерал. – Они кончаются раньше, чем мы успеваем их получить.

– Нет, нет, – продолжал советник, – я имел в виду более высокий предмет.

– Самолеты?.. Но их почти все посбивали.

– Ах, генерал, вы неисправимый материалист.

– А сам? – обиделся на всякий случай генерал.

– А я имею в виду совсем другое. Я хочу сказать о королевской власти. Вот что вечно-прекрасное в Мышландии. – И советник сделал учтивый поклон Кваку.

Главный советник ожидал, что король в ответ улыбнется. Увы. Никто не знал, что у Квака была одна особенность: когда он выпивал мало, – а что такое пять булей! – настроение его портилось, а пессимистические мысли этакими змеями жалили бедолажную королевскую голову.

– Вечно прекрасное, говоришь ты?.. А если я отрекусь?

– Вы шутите, ваше величество, – вежливо заметил советник. – У вас нет оснований.

– Время шуток прошло, господа. – Квак снял корону.

– Ваше величество, но вас выбрал народ... как можно, ваше величество?.. Подумайте о государстве, – перешел на невозможно вежливую форму общения главный советник.

– У меня самоотвод, – заявил Квак.

– Ваше величество, – заговорил казначей, – не совершайте ошибки. Я, как бывший бухгалтер, скажу, что самое неблагодарное занятие в жизни – исправлять собственные ошибки. Ну, зачем, почему вы решаетесь на столь ошибочный шаг?

– Хотя бы потому, – король грустно взглянул на пустую бутылку, – что не имею права. – Он умолк. Ему очень хотелось быть понятым и услышать слова сочувствия. – Именно так, господа. И мое желание – быть или не быть – здесь ни при чем. Вам не ощутить этого. Лишь генерал, проведший свою жизнь в рамках дисциплины, не осудит меня.