Михаил Жванецкий - Избранное (сборник)

Омлет застыл в форме сковороды…

Благодаря огромному таланту на работу не надо было к 9 утра.

Вышел к 19.00. Куда и прибыл с легким опозданием.

В Одессе на книжной ярмарке на морвокзале я подписывал книги.

Образовалась даже небольшая даже очередь.

Даже народ галдит.

Я пишу в Америку, в Израиль, в Германию, Австралию.

В общем, нашим, но туда.

Кто-то просит подписать «Гале от Юры», кто-то «мой папа Вас любит».

– Как папу зовут?

– Валера.

– Как маму зовут?

– Шурочка.

– Тебя как, девочка-радость?

– Наденька.

«С Вашей Надеждой не расстанусь».

Пишу быстро, бодро.

– Кому, девушка?

– Сыну Кириллу.

«Твоя мама, Кира… В общем, держись, Кирочка, за маму… Я тебя сменю…»

– Пожалуйста – Дашеньке.

– А где она?

– А под столом. Ее не видно.

– Ставьте на стол.

«Расти, Дашенька, я подожду».

– Моему дяде в Америку.

– Нашему дяде Яше в Америку.

«Цепляйся, Яша, за Америку. Наложи, Яша, свое изображение на ее очертания. Ты, Яша, знаменит Америкой».

И тут слышу – два женских голоса:

– Почему я должна у него подписывать?

– Ну, пока он здесь.

– И что он мне должен написать?

– Ой, Муся, что ты начинаешь…

– Я не начинаю. Что я, должна у него книгу купить? Дай мне денег, я куплю.

– У меня нет. Купи ты.

– Не хочу. Почему я должна за двадцать гривен…

– Ну, дай ему что-нибудь написать.

– А что он мне напишет?

– Я не знаю. Он что-то тебе напишет.

– Что, Рая, что он мне напишет? Это я что, в очереди должна стоять?

– Не надо. Тебя пропустят.

– Кто?

– Все. Они тебя увидят – они пропустят.

– И что я должна сделать?

– Ой! Дай ему какую-нибудь бумажку, он что-то на ней напишет.

– Что, Рая? Что он должен написать, это я должна ему продиктовать?

– Он сам напишет.

– Что?

– Откуда я знаю. Он всем пишет. Подсунь бумажку. Он тебе напишет…

– Что?

– Он сам придумает.

– А если какую-нибудь гадость? Как я Лёне покажу?

– Значит, не покажешь.

– Как я могу не показать? Мы столько лет вместе. Тем более он все равно найдет.

– Что ты боишься. Ты уже на костыле, что он тебе такое напишет, что ты не сможешь показать Лёне?

– Ты вчера видела по седьмому каналу? Теперь только об этом и пишут.

– Он такого не напишет. Я его знаю давно.

– Ты же говорила, что он редко приезжает…

– Сейчас редко, да…

– Ну вот… Между приездами их так портят. Они сейчас только об этом и пишут.

– Ну, тогда он просто распишется.

– А если он что-то еще начнет?..

– Вырви!!!

– Хорошо… Граждане, дайте инвалиду без очереди на костыле… Молодой человек, вот Рая просит, чтобы Вы ей что-то подписали.

Я пишу: «Раечка! Так звали мою маму… Будьте здоровы».

– Ну тогда и мне что-то напишите… Мусе.

Я пишу: «Муся! Не доверяй Лёне! Пусть знает – я тебя любил, люблю и буду любить! Руки, руки мои тебя помнят. Сердце, сердце ноет! Пусть его утешает, что мы редко видимся. Спасибо за сегодняшнюю встречу. Целую тебя, Мусенька, твой…»

– Рая!!! Ты видела, что он мне написал?! Его руки меня помнят. Как тебе нравится?.. Может, действительно… Я в 68-м году была в Ялте… Может, это был он, я не помню… Пусть эта записка полежит пока у тебя…

– Что значит пока?

– Я хочу его жене показать.

– Эй, девочки! – закричал я, но было уже поздно.

– Не отдавайте концы! – просит государство свое население как-то неуверенно и поздновато. – Денег вот дадим младенцам…

– Это правильно, – уходя, замечает народ. – Это верно…

– Возрождаться надо по два, по три, по четыре, по шесть, по восемь.

– Да где ж столько производителей набрать?! На одного перегрузки большие.

– Надо, надо, ребята, территорию охранять некому.

– Ну, надо так надо, – говорит народ. – Вы того, уверенности нам прибавьте.

– В чем?

– Дак в будущём, в будущём.

– В будущём? А что, нету?

– Есть, конечно, но нет.

– Все ж сделали, как ты хотел. Перессорились вот со всем миром почти. Дружим с самыми сумасшедшими… Список врагов практически бесконечный. И сами враги уже подготовлены, выстроены, злые, огрызаются и не нападут никогда.

– Да нет, с этой стороны уверенность есть, – говорит народ.

– А женщины у нас? Такие красивые… Обрати внимание, займись, сосредоточься.

– Дак кто ж тут?.. Лучше наших нет и не будет.

– Значит, и с этой стороны уверенность есть.

– Есть, есть…

– А чем ты сейчас занимаешься?

– В данный момент?

– В данный момент.

– Дак тем же… Провода медные… Рельсы кое-какие… Огород вот…

– А к государству хорошо относишься?

– Очень. Очень… Но у вас же вроде ничего не осталось. Неинтересно. Вроде знакомы, а попросить нечего. Попросишь чего. Вы нам дадите. А мы не получим. Немножко неинтересно стало… Как пару рублей прибавите, так на пару рублей и вздорожает. Неинтересно с вами, скажем так…

– А что, может, тебе президент не нравится?

– Ну, это уже не разговор. «Президент не нравится» – не надо так говорить. Как раз очень. Не надо нам это говорить. Президент и на месте, и симпатичный, и молодой, и шутливый, и по-французски… Да нет, пусть работает… А вот откуда остальные взялись? Может, он их тоже не знает?

– Почему?.. А что, в правительстве, что ли?

– Да и в правительстве.

– Поменять?

– Пусть работают… Меняли их, меняли, что толку… Пусть работают… Они к нам привыкли. Мы к ним…

– Дак чего ж не рожаете?

– А вы бы б с женщинами нашими говорили! Чего вы все с мужиками. Мужик наш – он чего? Он ничего. Он всегда согласен. Бабы у нас дурные, своевольные. Мужик встал с кровати и ушел. А она там осталась размышлять… Ей решать. Кто с ребенком на руках на фронт провожает? Баба!

– Так то ж в кино.

– А мы и сами только в кино видим.

– Так давайте, ребята, любите друг друга.

– Нет, насчет «любите друг друга» это вы бабушке своей государственной скажите. Этого у нас не было и не будет. Вот если через секс, как сейчас говорят, это еще можно. А то врагов, значит, не люби, а своих люби… Так не получится… Если уж одичал, то на всех сразу… А через секс можно попробовать, но его тоже без водки не затеять.

– Нет, с водкой нельзя. Нельзя! Секс с водкой – это кривой младенец получается, несимметричный.

– А без водки не полюбишь. Ненавидеть без водки можно, а любить как-то стрёмно, короче, не пробовали. Придешь любить, она сама тебе нальет. Раньше, при жизни Советской, кого ни рожали, все сгодились для сражения. Так?

– Так.

– А теперь технику ему надо доверить, теперь техника стольких перебьет – не нарожаешь. И бизнесом не займешься. Видишь, бизнес какой оказался. Он водки не выносит. Вино ему давай марочное. А у нас секс к водке приучен… Самогоновый секс. Я вам так скажу, чтоб этот дурацкий разговор закончить: мужик наш занят неизвестно чем, но занят – и просит его не беспокоить. Так что вам будет удобнее с женщинами поговорить. Чтоб государство любили и Родину охраняли.