Сталин шутит...

Обескураженность Исакова и других уступила место деловому обсуждению.

Это был один из многих случаев, делился позднее Исаков с писателем Константином Симоновым, когда Сталин демонстрировал, как способность признать свою ошибку, так и чувство юмора, в высшей степени ему свойственное.

В 1942 г. адмирал И. С. Исаков был тяжело ранен в боях под Туапсе. Однако после ампутации ноги продолжал оставаться в строю. После Победы тоже не демобилизовался. В 1946-м ему позвонил Сталин и сказал, что собирается назначить его начальником Главного Морского штаба. По одной из версий Исаков ответил:

— Товарищ Сталин, должен вам доложить, что у меня серьезный недостаток: ампутирована нога.

Последовал вопрос:

— Это единственный недостаток, о котором вы считаете необходимым доложить?

— Да.

— У нас раньше начальником штаба был человек без головы. И то работал. А у Вас только ноги нет, это не страшно, — заключил Сталин.

Есть иная версия разговора — не с Исаковым, а с представителями Министерства вооруженных сил, когда на заседании у вождя решались важные кадровые перестановки [20] После войны Наркомат обороны и Наркомат ВМФ были объединены в Наркомат Вооруженных сил. С 1946 г. он именовался Министерством Вооруженных сил. Затем произошло разделение на Военное министерство и Военно-Морское министерство, а спустя короткое время — новое слияние. С 1953 г. и по наши дни это есть Министерство обороны. . О том, что Исаков инвалид, не знать Сталин не мог. Это был общеизвестный факт. Может, имело место подсиживание, кто-то еще метил на должность начштаба, потому что на заседании было высказано мнение, что одноногий адмирал — странная и неподходящая фигура на флоте. Тем более в мирное время.

— И из-за этого он не сможет справляться со своими обязанностями? — переспросил Сталин.

— Не сможет, товарищ Сталин, — подтвердили несколько человек.

— Значит, вы говорите, что у него нет ноги? — еще раз уточнил Сталин.

— Так точно, нет ноги, товарищ Сталин.

Вождь прикоснулся рукой к своей голове и задал главный вопрос:

— А это у него есть?

Сомнения и возражения против назначения адмирала отпали сами собой. Кто же будет спорить, что хоть во флотской, хоть в домашней обстановке лучше иметь человека без ноги, чем без головы.

Герой Советского Союза, маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков рассказывал, что однажды в кабинете Сталина он во время разговора помянул генерала Иванова. (Какого именно, сегодня неясно, т. к. в списках генералов бронетанковых войск — участников Великой Отечественной войны значатся целых четыре Иванова.)

Сталин спросил:

— Не тот ли это Иванов, который изменил своей нации?

Катуков тоже знал, что раньше у Иванова была еврейская фамилия и ответил:

— Тот самый.

— А русской нации он не изменит?

В каждой шутке есть доля шутки…

Генерал Маринов, работавший, кажется, в Воениздате, был похож на кавказца — черноволосый, кучерявый, с усиками. На одном из совещаний он докладывал Сталину, а тот внимательно слушал и рассматривал его. Потом среди прочих задал ему вопрос, который нынешние хозяева России боятся пуще всего на свете, но который в то время не таил в себе ничего запрещенного, носил обыкновенный, естественный характер:

— Кто вы по национальности, товарищ Маринов?

— Я грузинский еврей, товарищ Сталин.

— Товарищ Маринов, я знаю так: или грузин, или еврей.

А что? Ведь такой подход можно и нужно применить к любому псевдоеврею — русскому, польскому, китайскому…

А эта история похожа на анекдот о евреях, вернее о еврейской осторожности, граничащей с трусостью. Фельетонист газеты «Правда» Г. Рыклин думал, что опорочил вождя, а на самом деле сам себя высек, когда рассказывал:

«В начале 30-х годов состоялась встреча советских журналистов со Сталиным и другими руководителями партии и правительства. Я был на этой встрече. В конце ее мы коллективно сфотографировались. На фото я стоял рядом с вождем. Шли годы и шли аресты. Хранить фото врагов народа было небезопасно. И я начал резать. Я брал в руки ножницы и отхватывал сначала по одной, затем по две-три опальные персоны. Постепенно люди исчезали с фото. В конце концов, остались только Сталин и я. После XX съезда КПСС я отрезал Сталина и остался один».

Пьеса Н. Ф. Погодина (Стукалова) «Кремлевские куранты» — знаковое явление советской драматургии. Написанную в годы сталинизма, переписанную потом, ее ставили знаменитые режиссеры, в ней играли знаменитые артисты. Она шла в сотнях, если не в тысячах театров. В 1970 г. по ней был снят фильм. Однако мало кто знает, что первая экранизация состоялась еще при Сталине.

В двух словах описать пьесу нельзя. Можно лишь указать на символическую деталь. Разруха после гражданской войны, не работают заводы, стоят главные часы страны — те, что на Спасской башне Кремля… Но находится часовщик, который отремонтировал их. Посмотрев киноленту, Сталин сказал:

— Что, русского не нашлось, чтобы часы запустить?

Дело в том, что роль наладившего работу державных часов исполнял еврей. А также в том, что после некоторых замечаний, которые товарищ Сталин делал иронически, присутствующим бывало не до смеха.

Картина в прокат не пошла.

Сталину принесли на утверждение список. В нем значились кандидаты на руководящие должности в одном из наркоматов, в основном евреи. Прежде, чем объявить свое решение, Сталин стал вспоминать:

— Я был молодой, неопытный нарком по делам национальностей. Ко мне пришел нарком, еврей, чтобы согласовать кандидатуру своего зама. Тоже еврея. Я подписал и понес бумагу Ленину. Владимир Ильич сказал: «Запомните раз и навсегда, батенька, даже зарубите на носу — если начальник еврей, то заместитель непременно должен быть русским, и наоборот».

Показав трубкой на лежащий на столе список, вождь закончил:

— Против Ленина — не пойдем!

Смех смехом, а политическое решение точное.

Сталин был строг в вопросах личной жизни, хотя не перегибал.

…То был ответ, достойный настоящего мужчины. Героями предания стали очень многие: Рокоссовский, Черняховский, другие военные. Но главным героем является все-таки Сталин.

Ему доложили, что у маршала К. К. Рокоссовского появилась любовница — известная красавица-актриса Валентина Серова. Что, мол, с ними обоими теперь делать будем?

Сталин вынул изо рта трубку, чуть подумал и сказал:

— Что будем, что будем, завидовать будем.

Другие варианты происшествия выглядят так.

Сталину показали целую папку кляуз на генерала армии И. Д. Черняховского. Речь в них шла о том, что у него много женщин. Идет война — а он-де занят черт знает чем. На тривиальный вопрос «что будем делать?» последовал знакомый нетривиальный ответ: «Завидовать».