Сталин шутит...

Неунимающийся Орлов отправил жалобу на имя товарища Сталина. Вскоре за ним пришла машина, в которой молчаливые люди повезли его в неизвестном направлении. Доставили в Кремль и велели пройти в дверь. Он прошел и очутился на заседании Политбюро, которое вел Сталин.

— А вот и наш скульптор. Объясните нам ваше дело, товарищ Орлов.

Правдоискатель рассказал все без утайки, особенно нажимая на то, что он делал петушка для советских детей, а не для американских буржуев.

— Согласен с вами, — сказал Сталин. — Товарищ Молотов совершил ошибку, и мы должны сделать ему замечание: указать, чтобы впредь игрушки, созданные для советских детей, он не отдавал заокеанским богачам.

Сталин продолжал:

— В Москве готовятся установить памятник основателю города Юрию Долгорукому. Есть мнение поручить сооружение памятника вам. Вас устроит гонорар в размере 40 000 рублей?

Орлов всю жизнь работал с малыми формами, поэтому в помощь ему дали еще двух скульпторов.

Эта художественная бригада и создала замечательную конную статую, установленную в 1954 г. напротив исторического здания Моссовета. Таким образом, вознаграждение за потерю глиняного петушка ко всеобщей пользе и такому же удовлетворению прошло приятный путь от 400 через 4000 к 40 000 рублей.

Певец Иван Семенович Козловский был не просто талант и любимец публики — по нему сходили с ума. У него стала проявляться капризность и тяга к баснословным гонорарам. Дошло до того, что руководители концертных организаций пожаловались Иосифу Виссарионовичу на непомерные суммы, которые артист требовал за исполнение на концерте даже одной-единственной вещи — арии, романса.

Сталин, не дослушав, посоветовал:

— А вы заведите себе другого такого же Козловского.

По другой версии Сталин спросил:

— А у вас есть еще хотя бы один Козловский?.

— Нет.

— Тогда чего жалуетесь? Пока не вырастили, не выучили и не имеете другого, платите.

Народный артист СССР Б. Н. Ливанов купался в славе, притом заслуженной. Имел ордена и медали, был пятикратным лауреатом Сталинской премии. Но заявление о приеме в партию не подавал. Поведение вроде бы нелогичное. И вот однажды при встрече Сталин спросил его, отчего артист даже не пытается вступить в ряды коммунистов.

— Иосиф Виссарионович, я очень люблю свои недостатки, — ответил Ливанов.

О пошутившем человеке говорит сама шутка, а о слушавшем говорит его реакция. Сталин оценил остроумную искренность артиста, рассмеялся и больше не касался темы. Зато и Хрущев, и Брежнев приставали к Ливанову с этим предложением. Тот, однако, так и предпочел остаться беспартийным.

Всем знакомый автор «Дяди Степы» Сергей Михалков сам был ростом почти такого же, как милицейский персонаж из его стихов. На приеме в Кремле он сидел, неотрывно глядя на Сталина, как бы призывая его обратить внимание. Сталин наконец обратил внимание и сказал Мао Цзэдуну:

— Это писатель Михалков. Его невозможно не заметить!

В. М. Молотов сидел, как обычно, рядом со Сталиным. Улучив момент, когда Вячеслав Михайлович вышел, Михалков тут же подсел к Сталину. Но вождь сказал:

— На двух стульях трудно усидеть, товарищ Михалков!

Один летчик прислал на имя вождя жалобу. У него была острая жилищная проблема, ему обещали ее решить, но ничего не менялось. «Если и Вы не поможете, товарищ Сталин, то я буду жаловаться выше», — предупредил летчик.

Интересно, куда, уж не богу ли, собирался жаловаться летчик, но квартиру он получил незамедлительно. Это говорит о том, как сам Сталин ценил шутку, пусть в данном случае она, возможно, был результатом случайности, запальчивости…

Впрочем, в предыдущей части книги (отрывок № 26) читатель уже познакомился с отношением Сталина к летчикам: он действительно любил их.

Этот случай есть иллюстрация и к маленькой слабости, и к щепетильности, и опять-таки к овеществленному юмору вождя.

Управделами Совнаркома (Совмина) СССР Я. Е. Чадаев хранил как реликвию сталинский подарок — золотые часы. Как они оказались у него? Он рассказывал:

«Однажды при докладе Сталину, когда я положил перед ним несколько документов, он вдруг взял меня за руку и не без иронии произнес: „Скажите, пожалуйста, какие у него интересные часы…“ Я объяснил, что это подаренные мне швейцарские часы. Очень хорошие, не боятся воды, ударов, магнитного воздействия. Их носят американские летчики. Предложив получше рассмотреть их, я начал снимать часы с руки. Однако он остановил меня: „Не надо“.

Уходя, я спросил у помощника Сталина Поскребышева: „Александр Николаевич, почему товарищ Сталин моими часами заинтересовался?“ „У него коллекция ручных часов. Небольшая, но очень интересная“.

Потом я зашел по делу к Н. А. Булганину и в двух словах тоже рассказал ему о часах. Булганин подтвердил: „Товарищ Сталин обратил на них внимание потому, что он коллекционер. Как-то я случайно оставил у него свои карманные часы, но обратно получить их уже и не пытался“.

Я стал размышлять. Подарить вождю часы? Его реакция на этот шаг могла быть всякой, включая и нежелательный вариант: снятие с работы за подхалимство. Не дарить? Выглядит скупостью или какой-то невежливостью.

Наконец, решился. Позвонил Поскребышеву и спросил, на месте ли Сталин. Он ответил, что тот ушел обедать. Положил я часы в конверт вместе с очередным документом на подпись и отнес в приемную для передачи Сталину.

Обычно Сталин после ознакомления с моими бумагами вскоре меня вызывал и отдавал все подписанное им. На этот раз никакого вызова не последовало. Это показалось мне плохим предзнаменованием. Прошли целые сутки. Наконец, звонит Поскребышев и говорит: «Приходи и часы свои забирай».

Я похолодел. Захожу к Поскребышеву. Получаю запечатанный конверт, в котором что-то топорщилось. Скорее — к себе. Извлекаю из конверта подписанный Сталиным документ и коробочку. Открываю ее и с изумлением вижу золотые часы-хронометр.

Через несколько дней меня встретил начальник охраны Сталина генерал Власик: „Ну задал ты мне задачу. Вызвал меня товарищ Сталин, дал деньги и поручение: срочно приобрести хорошие часы. Я всю Москву объездил, пока нашел то, что нужно. Привез товарищу Сталину, а он говорит: это для обмена с товарищем Чадаевым…“

Сам Сталин при последующих встречах со мной ни видом, ни намеком не напоминал о случае с часами, не спрашивал, понравился ли мне его ответный подарок. В свою очередь и я не пытался затрагивать эту тему…

В 1950 г. Сталин написал работу «Марксизм и вопросы языкознания». Он подверг решительной критике господствовавшие в лингвистике взгляды покойного академика Н. Я. Марра, которые, в общем, завели эту науку в тупик. Исследуя проблему, Сталин консультировался по узкоспециальным вопросам с известным лингвистом А. С. Чикобава. Разбирать ошибки Марра и научные достоинства сталинского труда мы не будем. А вот об одной поучительной истории, которая произошла еще до его напечатания, расскажем.