Похождения штандартенфюрера СС фон Штирлица после войны

себе и стал при помощи увеличительного стекла исследовать бланк

заявления. Он был составлен лично Штирлицем для перевербования

немецких офицеров. Перевербовываться никто не хотел, так как

было мнение, что в России есть только Сибирь и вообще плохо

кормят, и первый бланк Штирлиц израсходовал на Бормана.

Борман прочитал заявление с начала до конца, затем с конца

до начала, читая слова в обратном порядке и почувствовал неко-

торое закипание в мозгах. На двадцать шесть вопросов он не мог

дать вразумительного ответа. Анкета требовала отвечать на все

вопросы однозначно: да или нет, а что, думал Борман, написать в

графу "Пол "? Да ? А что это значит ? А если нет ? Нет, пол у

Бормана был. Поэтому Борман плюнул и написал в графе "Пол" сло-

во "паркетный". В графе "семейное положение" он, не долго ду-

мая, написал "днем - снизу, вечером - в зависимости от влаж-

ности воздуха". На вопрос есть ли родственники за границей, он

обиженно написал "я сам за границей". Некоторые пункты анкеты

представляли собой образчики истинно советского крючкотворства.

На просьбу описать свои характерные черты Борман послюнявил об-

грызанный карандаш, наморщил лоб и вписал: "толст, лыс и злопа-

мятен". На вопрос о любимых занятиях Борман нарисовал капкан,

веревочку, ведро с водой и кирпич. В конце концов к вечеру у

Штирлица на столе лежал истрепанный листок бумаги, проженный в

трех местах и с маслянным пятном посередине на тему советской

анкеты, в которой Борман изголялся, как мог. Штирлиц брезгливо

взял его кончиками пальцев, перечел, вздохнул, высморкался в

анкету, выстраданную Борманом в течение трех часов тяжелой ра-

боты и выписал ему партбилет на имя Бормана Мартина Рейхстаго-

вича. Штирлиц не знал, как звали отца великого пакостника, а

фантазировать на тему немецких имен ему не хотелось.

Получив статус члена ВКП(б), Борман загордился, торжественно

оборвал почти все свои веревочки, как казалось всем и даже дал

клятвенное обещание больше не мазать лестницу салом и не связы-

вать вместе никому шнурки (прибавив про себя : "По выходным").

Ему не поверели, и очень правильно сделали. Поздно ночью хрони-

ческий алкоголик Холтофф, возвращаясь с дебоша, на котором он с

упоением бил стекла, зацепившись за одну из свежеустановленных

веревочек Бормана, получил от тяжелого резинового манекена удар

по голове бутылкой. Холтофф был человек неглупый и догадался,

что манекены не дерутся, иначе несчастному мешку с соломой, из

которого Борман за два дня изготавливал свирепого мужика, очень

сильно не повезло бы. Утром храпящего Холтоффа нашли рядом с

тремя пустыми бутылками из-под самогона в обнимку с манекеном.

Штирлиц получил от американского SysOp'а эшелон бумаги и

устроил банкет. Блюда были исключительно из бумаги, и все

приглашенные на банкет сидели голодные и с обиженными физионо-

миями.

-- Штирлиц, а нет ли у вас чего-нибудь мясного ? - поинтересо-

вался Кальтенбрунер, покосившись на вегетарианца Фюрера.

-- Мясное не предвидится, - удивленно сказал Штирлиц.

Американский SysOp намекнул, что неплохо было бы Штирлицу

подписать договор о переходе на службу в ЦРУ, но Штирлиц пообе-

щал, что опять посадит его в рацию и заставит играть роль ар-

мянского радио, и американский SysOp успокоился и на устном до-

говоре. Каждый вечер он приходил к Штирлицу и требовал доклада,

в ответ на что Штирлиц, как мог культурно, посылал его в непо-

нятное благопристойному американцу место. Шпион пожимал плечами

и уходил к Борману, с которым и пьянствовал до помрачения

рассудка, после чего они изливали друг другу души. Борман жало-

вался на плохое качество быстроразваливающихся кубинских кирпи-

чей и веревки из лиан, а также на отсутствие пургена в местной

импровизированной аптеке. Американский SysOp жаловался на жад-

ность и плохой характер многочисленного начальства, на что Бор-

ман заявлял, что нормальные двухпудовые немецкие гири ему ни-

когда не заменят никакие, даже самые тяжелые кокосовые орехи.

После каждой такой пьянки у Бормана зверски болела голова и

массив утренних пакостей переносился на вечер.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Около недели лейтенант Помордайский искал Штирлица. Вилла у

Фиделя была большая, а где живет Штирлиц, лейтенант не знал.

Однажды он, голодный, заросший и злой на пакостные изобретения

Бормана, шел по коридору в поисках жертвы для мордобития. Из

одной из дверей выглядывала личность, спокойно поедавшая тушен-

ку из огpомной красивой банки. Помордайский не мог догадаться,

что это и есть Штирлиц. Неизвестно, чего ему больше хотелось:

бумаги, дать в морду или получить в морду, но Помордайский с

яростным воплем "Ненавижу ! "бросился на Штирлица и начал

кусать свешивающуюся с вилки бумагу. Штирлиц видел за свою

жизнь много нахалов и вовремя успел среагировать. Охающий от

удара головой об рацию обиженный лейтенант сидел в углу кабине-

та Штирлица, а тот спокойно открывал следующую pулон бумаги,

ожидая объяснений. Помордайский стойко отказался давать показа-

ния. Штирлиц пытался применять различные пытки, но НКВД-шник

попался на редкость стойкий. Тогда Штирлиц бросил кусок калено-

го железа и решил применить новую страшную пытку: кормление ту-

шенкой. Изголодавшийся лейтенант без каких-либо проблем съел

первые одиннадцать банок. Двенадцатая прошла через силу. Когда

Штирлиц начал открывать тринадцатую, бракованную, Помордайский

завопил о помощи.

-- Здесь тебе никто не поможет, - пообещал Штирлиц, как манную

кашу просовывая куски бумаги в глотку Помордайского. - Если

Штирлиц кого-то пытает, значит, ему это жизненно необходимо.

-- Так Вы Штирлиц ?! - обрадовался Помордайский, ощущая неко-

торые позывы в нижней части своего тела. Съеденные двенадцать

банок бумаги давали о себе знать.

-- Да, - гордо сказал Штирлиц, довольный, что его все знают,

даже всякие жулики, что было особенно приятно.

-- Тогда развязывайте меня скорее ! Я к вам из Центра ! - По-

мордайский скорчился и стал дергаться. Позывы стали еще нестер-

пимей.

Штирлиц еле-еле успел его развязать. Помордайский вскочил со

стула и, на ходу расстегивая штаны, помчался искать ватеркло-

зет. К счастью, ватерклозет и Штирлиц были соседями. Штирлиц

взял для самообороны вилку и встал около ватерклозета, чтобы

Помордайский не вздумал удрать. Тот удирать и не собирался: он

нашел Штирлица и больше ему не было ничего нужно, кроме клочка

бумаги.

-- А зачем ты ко мне из Центра ? - спросил Штирлиц.