Похождения штандартенфюрера СС фон Штирлица после войны

-- Щас, выйду, скажу, - сказал глухо, как из бочки, Помор-

дайский. Штирлиц начал сосредоточенно ковырять вилкой в банке

бумаги. В отличие от всяких лейтенантов НКВД он мог съесть не-

ограниченное количество бумаги и других продуктов, чем он

постоянно и занимался. Наконец Штирлиц услышал вопли спускаемо-

го унитаза.

Из ватерклозета появился облегченный Помордайский, счастливо

улыбающийся и на ходу застегивающий штаны. Штирлиц продолжал

глубокомысленно ковырять несчастную бумагу; изображение прези-

дента выглядело настороженно; Штирлиц как и Рузвельт на тушен-

ке, не разделял радость Помордайского. Неожиданно Штирлиц чер-

тыхнулся и выплюнул случайно попавшую в бумагу лимонку. Помор-

дайский проводил взглядом укатившуюся под лестницу гранату,

удовлетворенно прослушал последовавший звук взрыва и отряхнул с

фуражки откуда ни возмись посыпавшуюся побелку. Из-под упавшей

лестницы вылез обштукатуренный Борман, сверкая злыми тусклыми

глазами.

-- Ну чего вы деретесь ? - плаксивым голосом сказал он, вытря-

хивая из единственного сапога части мрамора от лестницы. - Че-

ловек полез поспать под лестницу, а ему - по голове ... Вот все

вы такие ...

Штирлиц смотрел на него совершенно равнодушно. Помордайский

радостно скалил кривые черные зубы. Увидев такую наглость, Бор-

ман достал из кармана бутылку с зажигательной жидкостью и с

криком "Вот тебе ! "бросил в лейтенанта. Пока лейтенант сооб-

ражал, что это такое к нему прилетело, бутылка издала противное

шипение и очень сильно грохнула. Когда дым рассеялся, оскорб-

ленный вырыванием из рук банки с бумагой Штирлиц обнаружил

вместо Помордайского дырку с кусочком ясного неба и ботинки во-

енного образца.

"По делам ушел, наверное ", - подумал русский разведчик. -

"Но где же моя бумага ? "

Около минуты он стоял в задумчивости. Но из этого состояния

его вывела та самая банка. "Ее-то как раз и не хватало... ", -

радостно и задумчиво зашевелились мозги бедного разведчика.

Банка была пуста. Штирлиц на всякий случай поковырял в ней вил-

кой, но бумага почему-то не появилась. Русский разведчик заду-

мался. Он оскорбленно принялся открывать следующую pулон, так и

не узнав, каких гадостей ему хотел наговорить Помордайский.

Примерно в середине августа Шелленберг лично обошел планта-

ции конопли, похвалил негров, дрыхнущих в кустах и велел "сни-

мать урожай ". Что он имел в виду под урожаем, никто не дога-

дался, кроме, конечно же, Штирлица. Штирлиц не любил торопить

события. Он спокойно ел бумагу и ждал, что придумает бывший

шеф контрразведки для переправки наркотиков в США. "Урожай "

скосили и начали перерабатывать. Жизнь всех на вилле преврати-

лась в кошмар. Круглые сутки по вилле сновали подозрительные

черные негры с белыми зубами, пришедшие из лаборатории по пере-

работке конопли за инструкциями к Шелленбергу. Мюллер, который

очень боялся негров, потребовал, чтобы его песочницу перенесли

в безопасное место или водили негров с мешками на головах.

Где-то через неделю из конопли получилось что-то, что никто не

видел, но что Шелленберг тщательно охранял. Поздно ночью он си-

дел около склада и останавливал всякого, кто пытался пройти ми-

мо. От таких окриков Айсман, так и не привыкший к кубинским не-

удобствам, очень страдал и у него, естественно, пропадала вся-

кая охота идти дальше, к ближайшим кустам.

Штирлиц понимал, что для разработки умного плана действий

ему необходимо пробраться на склад и посмотреть, что там такое,

но найти способ для этого мог только разве сам великий пакост-

ник Борман.

-- Айсман, прекратите шляться по ночам мимо моего склада, -

сказал однажды очень обиженный Шелленберг. - Я постоянно путаю

вас с грабителями и могу в вас выстрелить, а у меня знаете ка-

кое ружье ?

-- Попробуй только, выстрели, - грубо сказал Айсман, сверкая

единственным глазом, - Я тебе твое ружье пополам перекушу.

-- Айсман, вы идиот, - сказал подошедший Мюллер. - Когда Шел-

ленберг вас окликает, надо не материться и не бросать тяжелые

предеметы, а надо закричать каким-нибудь зверем: кошкой там,

собакой, крокодилом ...

Ободренный Айсман так и сделал.

Ночью разбуженный шелестом лиан Шелленберг вскочил и дико

заорал:

-- Стой, кто идет ?

-- Да так ... - ответили ему из темноты.

-- Что "да так "? - переспросил Шелленберг.

-- Ничего, - сказали ему.

-- Я говорю, идет-то кто ? - вежливо поинтересовался Шеллен-

берг.

-- Надоел ты мне, Шелленберг. Какая разница, кто идет ? Ну

там, кошки, собаки, тебе-то что ? Из-за тебя человек уже неделю

запором страдает.

-- Так бы сразу и сказал, - успокоился Шелленберг. Он лег

спать и больше не отзывался ни на какие шорохи.

Штирлиц вздохнул с облегчением - путь к заветному складу был

открыт. Когда он любовно отпиливал решетку, мимо склада, до-

вольный, что хоть один раз ему не помешали, пробежал Айсман,

вытирая нос и гордо поддерживая сползающие штаны.

Забравшись на склад, Штирлиц огляделся по сторонам и не за-

метил ничего интресного. В углу стояла огромная бочка. Штирлиц

со вздохом достал из кармана лом и совершенно равнодушно отбил

крышку. Из бочки стал подниматься тяжелый противный запах. Шел-

ленберг понимал, что чем больше он доставит наркотиков, тем

лучше, и поэтому добросовестно наполнил цистерну доверху, при-

меняя банановую кожуру, очистки колбасы и помои с кухни, в чем

ему очень хорошо помогал Борман.

Штирлиц походил вокруг бочки, постучал по ней носком сапога

и удовлетворенно чмокнул губами. Достав кривую ржавую вилку,

которой он любил ковырять бумагу, русский разведчик подумал:

"Интересно, пробъет ли моя любимая вилка эту мерзкую бочку ?"

Штирлиц был человеком действия, и притом он был русским раз-

ведчиком, а у них, это знал даже глупый толстый Мюллер, положе-

но сначала делать всякие гадости, а потом уже задумываться о

последствиях.

Произведя ужасную протяжную отрыжку, от которой вздрогнул и

вскрикнул во сне даже безмятежно спящий Шелленберг, Штирлиц

злобно воткнул вилку в самый низ бочки и с интересом стал ждать

результатов. Ценный наркотик, выстраданный Шелленбергом в тече-

ние трех месяцев, вонючей грязной струей хлынул на пол.

"Пропала вилка ", - с сожалением подумал Штирлиц.

Русский разведчик не любил стоять в луже всякой гадости или

чувствовать себя виноватым, поэтому он предпочел тщательно вы-

тереть сапоги о пиджак спящего Шелленберга, почистить вилку о

его брюки и удалиться.

Утром гнев посрамленного Шелленберга был звучен и безграни-