Урал улыбается

После трех лет обучения вернулся домой. Накопилось много работы в газете, в школах, училищах, издательстве и объединении. Встречи, поездки; писать нет времени.

Ага! Новый, но уважаемый журнал предлагает поделиться опытом с начинающими молодыми писателями. Согласился. Способствует. Чувствую — способствует! Набросал тезисы. Главная тема — все очень мало работают. Думаю, получится увлекательно и интересно, содержательно и актуально. Что-что, а опыт-то у меня теперь ого-го! В качестве материала для статьи использую свой дневник».

Примечание публикатора: по соображениям стиля, даты в дневнике старого молодого писателя опущены.

Человек сложной судьбы. Родился в городе Копейске. Окончил Московский горный институт. Работает инженером-конструктором на Челябинском радиозаводе, вышел на волну юмора и путает чертежи со смешными рассказами.

— Балдырин! — услышал я над собой резкий голос начальника. — Балдырин, положи паяльник на место!

Я поднял голову и увидел перед собой его разгневанное лицо.

— Тебе кто дал паяльник? Чего молчишь? Ну?

«Сказать? — думаю про себя. — Подведу Тимофея, вдруг премии лишит? Никогда! Я и так уже наделал ему неприятностей поверх головы: неделю назад сжег его новый прибор, над которым он бился два года. Тимофей меня успокоил: через полгода исправит».

Я оглянулся по сторонам. Что делать? В испуге отводят от меня глаза ребята, сидящие за своими столами. «Боитесь, — думаю, — зря. Балдырин не выдаст».

— В коридоре нашел! — говорю.

— Где, где? — переспрашивает начальник.

— В коридоре! — бодро выпаливаю я и гордо смотрю по сторонам.

В комнате раздался вздох облегчения.

— Ты вот что, Балдырин, зайдешь ко мне после обеда, а паяльник дай мне. Я его обратно в коридор отнесу.

После обеда захожу к начальнику. Смотрю, улыбается. Я удивляюсь.

— Садись!

Сажусь. Начальник думает. Потом говорит:

— Ты арифметику знаешь?

Молчу.

— Ну так вот, считай. Пришел ты к нам год назад. Через неделю сжег генератор и уже тогда я понял — далеко пойдешь! Через месяц горит осциллограф, а там... С тех пор нет и месяца, чтобы ты что-нибудь не вывел из строя. Тут я и прикинул: получаешь ты сто двадцать?

— Нет, — возражаю, — сто десять.

— Извини, я думал, что тебе прибавили. Работаешь год?

— Нет. Полгода, — отвечаю.

— А мне казалось год! Ну да понятно, столько сжечь! Так вот, я подсчитал: сжег ты, не считая прибора Тимофеева, на десять тысяч рублей. Мелочь считать не будем. А что будет дальше — и представить не могу. Вот я и думаю, если будем мы тебе в месяц сто пятьдесят платить, в год это будет нам восемь тысяч рублей дохода, а на работу ты ходить не будешь!

— Как это? — испугался я. — Не имеете права. Я — молодой специалист!

— А так, — отвечает он. — Поступай в аспирантуру. Целевую. Будем тебе сто пятьдесят платить, но с условием — защитишься, иди куда угодно, только не к нам!

Теперь я в аспирантуре. Мой шеф — симпатичный профессор, добрейший человек. Вчера я электронный микроскоп сжег, так он мне слова не сказал. Закрылся у себя часа на два. А потом вызвал к себе и предлагает досрочную защиту.

— Ночи спать не буду, — говорит, а сам плачет, — но к Новому году будешь кандидатом.

Мне понравилось.

— А что надо для этого сделать? — спрашиваю.

— Ничего! — закричал профессор. — Чтобы я твоей ноги здесь больше не видел. Явишься только на защиту.

Ну, я его поблагодарил и побежал в цирк. У меня как раз билет пропадал.

Юморист из Нижнего Тагила. Редактор многотиражной газеты Уралвагонзавода «Машиностроитель». За темами для своих юмористических рассказов не ходит дальше цехов родного предприятия.

В кабинет начальника цеха Фигусова с разбегу влетает токарь Чемарданов (для смелости разбежался).

— До каких пор! — закричал он. — У нас будут заниматься обдолбаловкой?!

Фигусов вздернул брови.

— Это что за?..

— До каких пор! — перебил его токарь Чемарданов (действовала инерция разбега). — Народ возмущается! Вопрос давно назрел!..

Дзи-и-нь!.. — раздалось на столе.

Фигусов вернул брови на место и взял телефонную трубку:

— Да. Да?.. Понятно... У-у-у... Конечно... А как же... Пока-пока, — и, закончив, любезно предложил: — Вы садитесь, товарищ Чемарданов, поговорим, обсудим...

— Что тут обсуж...

— Как что обсуждать? Вот как раз — о чем вы говорите, об этой самой...

Дзи-и-нь!.. Дзи-и-нь!..

— Слушаю... Ну, я... Да... Ясно... Ну... Безусловно... Само собой... Да... Какой разговор?! Давай действуй... Так. О чем мы, товарищ Чемарданов? А, да! Очень хорошо!

— Что именно?..

— Вы прямо молодчага! Кстати, как у вас дома, товарищ Чемарданов? Все здоровы?

— Спасибо. Ничего...

— Это хорошо! Здоровье — самое главное...

Дзи-и-нь!.. Дзи-и-нь!..

— Але, — Фигусов встал. — Я... Слушаю вас... Слушаюсь. Непременно... Выполним... Подтянем... Если требуется... Перевыполним... До свидания...

Он снова сел, облегченно выдохнул и торжественно обратился к посетителю:

— Значит, так, товарищ Чемарданов. С вашим вопросом мы разберемся, задействуем. Правильно сигналите! Идите и спокойно работайте...

— Так ведь я еще ничего не...

Дзи-и-нь!.. Дзи-и-нь!

Кузьма Петрович вызвал своего зама:

— Слушай! Неужели тебе дважды повторять надо? Ждешь, чтобы я врезал?!

— Нет-нет, Кузьма Петрович. Не беспокойтесь. Все будет исполнено. Не беспокойтесь.

Зам отправился к себе и вызвал начальника смены:

— Борис Алексеевич, что же это получается?! Который раз тебе говорю?! Все-таки врезать надо, или как ты думаешь?!

— Ох! Совсем закрутился! Третьи сутки план не тянем. Но изыщу резервы. Обязательно изыщу!

Борис Алексеевич побежал на участок, поймал за рукав мастера:

— Подводишь! До каких пор я за тебя отдуваться буду?! Каждый день толмачу! Ведь это же просьба Кузьмы Петровича! Захотел, чтобы он врезал?!

— Ладно. Не кипятись. Сейчас дам команду.

Мастер заковылял в столярку.

— Павло, придется тебе врезать. Не открутишься.

— Две смены поставишь?!

— Поставлю.

— Ну что ж, врезать так врезать, — сказал Павло и врезал пятый замок в двери скромного трехэтажного садового домика Кузьмы Петровича.

Челябинский поэт-сатирик. Три его первые книги вышли на русском языке, хотя поэт пишет свои эпиграммы по-башкирски.

Они знакомились полдня.

Назавтра в загс летели.

Друзья, соседи и родня

Гуляли две недели.

И вдруг дала развод ему

Веселая подруга.

Теперь ты спросишь почему?

Да поняли друг друга.