Урал улыбается

— Честно говоря, проспал...

— И не стыдно, Курочкин! — В упор глядя на меня, шеф откинулся на спинку кресла. — Проспал... Для шуток у меня сегодня нет времени! Ведь наверняка транспорт подвел. Или что-нибудь в этом роде. В следующий раз, пожалуйста, не обманывай. Больше тебя не задерживаю...

После обеда наша группа отчитывалась за проделанную в текущем квартале работу. Дошла, наконец, очередь до меня. Встаю и говорю:

— Я не успел закончить расчет теплостанции.

— Это почему? — сразу спрашивает шеф.

— Да потому, что я слишком часто устраиваю длинные перекуры в коридоре. А за столом люблю ребусы решать и спорить о хоккее и футболе. Вообще замечаю, что я очень обленился за последнее время. Мне надо исправляться. Вот настоящие причины нарушения графика работы...

— Что ты, Курочкин, с самого утра чепуху мелешь! — опять рассердился шеф. — Брось, паясничать! Понимаем, что не хватило времени. С кем не бывает. Ну, может, поленился! А в основном ясно, что тяжело тебе. Ты ведь совсем недавно институт окончил. Вот и чувствуется нехватка практики. Пока будем помогать, а уж потом посмотрим, как дела пойдут...

После собрания стою в коридоре, курю. Тут подходит ко мне Наташенька, секретарша. Блондиночка, с этакими пикантными золотыми кудряшками. Предлагает после работы в кино сходить. Подруга, мол, подвала ее, не может. Подумал я. А почему бы, собственно, нет?.. Решил развеяться. Сходил. Понравилось. Вернулся вечером домой, а жена, конечно, в первую очередь интересуется:

— Где же ты был? С ходу отвечаю:

— В кино ходил с девушкой.

Жена улыбается. Ужинать за стол приглашает. Понимает, что на собрании месткома задержался...

— Добрый день, Сергей Степанович! — сказал я, входя в кабинет моего начальника, дружелюбного и веселого человека.

— Здравствуйте, молодой человек! Садитесь, пожалуйста. Итак, сразу приступим к делу. Вы когда окончили институт?

— Два месяца назад. Месяц отдыхал и месяц у вас работаю.

— Так... Значит, вы у нас один месяц. Гм... А товарищи, с которыми вы работаете, десять-пятнадцать лет назад дипломы получили. Следовательно, у кого больше опыта?

— У них, конечно, — пробормотал я.

— Вот и я думаю, что у них. Вам бы поучиться надо, а вы... так сказать, уже советы даете. Ну ничего, это бывает по неопытности.

— Какие советы, Сергей Степанович?

— Ну, например, настойчиво предлагаете товарищу Трубкину применить для расчетов уравнение теплопроводности, хотя, по его мнению, это совершенно ни к чему. Кстати, вы сами помните это уравнение? Вот вам листок бумаги...

Я моментально написал. Ведь это же мое любимое уравнение!

— А в дифференциальной форме?

— И в дифференциальной могу. — Без особых усилий на моем листке бумаги возникла стройная формула.

— Да, — Сергей Степанович сдернул очки и начал медленно протирать их носовым платком, — вам нужно срочно пороха понюхать. Выпишите-ка себе командировку на завод.

И я уехал... Вернулся усталый, через два месяца. На этот раз Сергей Степанович встретил меня более радушно.

— Ну-ка, — пошутил он, — черкните мне уравнение теплопроводности.

Я вырвал листок из блокнота и написал.

— А в дифференциальной форме?

— В дифференциальной? Сейчас...

Прошла минута и мне пришлось сознаться:

— Не помню... Сергей Степанович...

— Ну вот, видите! — сказал Сергей Степанович и непонятно чему улыбнулся. — Да, чуть не забыл, продлите себе командировку еще на пару месяцев.

И опять я уехал. Целых пятьдесят два дня вместе с заводской бригадой доканчивал монтаж установки. В-первый же день моего приезда Сергей Степанович вызвал к себе.

— Как дела, молодой человек? Поработали, наверное, на славу!

— Да... Не знаю...

— Не скромничайте, не скромничайте. Лучше напишите-ка наше уравнение в дифференциальной форме.

— Сейчас...

Я взял ручку, но формулу, как ни странно, вспомнить не мог.

— Ну, а в обычной форме? — Сергей Степанович широко улыбнулся.

— В обычной тоже забыл, — угрюмо буркнул я.

Удовлетворенно потирая руки, Сергей Степанович произнес:

— Так я и думал! На славу поработали, молодой человек! На славу! А теперь за рабочий стол. Да, да. Пора вам с Трубкиным расчет заканчивать...

Челябинский юморист. Автор трех книжек юмористических рассказов, одна из которых отмечена поощрительной медалью Габровского фестиваля в Болгарии.

В семействе Кульковых готовились к смотринам будущего зятя — молодого работника прилавка.

Дочь Юлечка сообщила по телефону, что сейчас завезет его на полчасика, будто мимоходом, по дороге в театр.

— Митроша, как думаешь, так прилично будет? — спрашивала мамаша Кулькова, переставляя по столу вазу с яблоками.

— Сойдет, — бурчал лысый, курносый и суровый боцман Кульков, не отрываясь от телевизора, где показывали жизнь зайцев в лесу. — Невелика персона. Подумаешь, какого короля Махендру встречают... Торгаш, он торгаш и есть... Кусошник!

— Митроша! — с отчаянием восклицала Кулькова, сжимая виски ладонями. — Опять ты за свое! Мы же обо всем договорились! Ну, неужели... Ведь если наша Юлечка выбрала его, значит, он чего-то стоит? Надеюсь, я логично изъясняю? Смотри, не вздумай нападать! Юлечка предупреждала, что он — человек кристальной чистоты, но болезненно самолюбив!

— Ха! — презрительно усмехнулся Кульков. — Вот жулик пошел: с самолюбием, видите ли... Обнаглели вконец! Сегодня захожу в мясной магазин, а там за прилавком — харя!.. Такой обалдуй, что...

— Митроша! Мы договорились, что ты будешь поддерживать только светский разговор! Больше с тебя ничего не требуется. А ты уже заранее начал свои выпады...

— Взглядов моих не касайся! Я — человек принципиальный! Жуликов не уважаю, и уважать не буду, хоть вы разорвитесь со своей Юлечкой. Замуж пускай идет за кого хочет, хоть за карманника: при нынешнем вашем матриархате возражать не приходится... А что до светского разговора, — можешь не беспокоиться: лицом в грязь не ударю! Когда мы на лесовозе «Малые Липяги» ходили в загранку, я с какими еще иностранцами дело имел — прямо лорды! Этикет! А тут, понимаешь, шарамыгу какого-то...

Раздался звонок.

— Митроша, помни — только светский разговор! — успела шепнуть мамаша Кулькова.

— Порядок будет на борту!

Жених оказался длинным, худым юношей с интеллигентным лицом и застенчивыми манерами.

— Значит, Сережа? — радушно осклабился Кульков, пожав ему руку и пристально оглядев с ног до головы, будто прикидывая, найдется ли для него комплект робы. — Боцман Кульков! Прошу, как говорится, любить и жаловать!

Ободренные таким началом, мать с дочкой удалились в спальню, откуда донеслось хлопанье ящиков гардероба, беготня и поплыли парфюмерные запахи. Кульков усадил смущающегося гостя в кресло, сам сел напротив, и после дополнительного осмотра решил: