С. Ковалёв - Режиссёр. Серия «Бестселлер МГО СПР»

В моей детской практике были посещения кинофильмов весьма сомнительным способом – с помощью настоящего подкопа. В парке отдыха военного городка Раково в украинском городишке Хмельницкий был построен в послевоенное время деревянный кинотеатр. Его стены были возведены без фундамента и напоминали забор с крышей, которая, кстати, в дождливую погоду частенько промокала. Под этой деревянной стеной мальчишки подрыли настоящий лаз. Пару раз удалось им воспользоваться и мне. Но не всё так было гладко и удачно. Помню, как-то пролезаю я с трудом во время сеанса в кромешной темноте и натыкаюсь головой на ноги юной дамы. Не разобравшись, я хватаюсь за них руками, чтобы подтянуться. Дама вскакивает с места и с неё слетает длинная юбка, оказавшаяся в моих цепких руках. В полумраке раздаётся её душераздирающий вопль испуга и писклявый крик о помощи. Я попытался ретироваться назад, но зацепился шароварами в области своего мягкого места за гвоздь в доске и застрял окончательно.

Перепуганной насмерть даме удалось пнуть меня ногой в глаз. Уже от дикой боли в глазу и от боли ниже спины завыл и я. Меня тут же хватил за шкирку здоровенный супруг расшумевшейся дамы и вытащил из подкопа в считанные секунды. Закричал от испуга и неминуемого наказания и я.

Зрители, не понимая, что происходит, вскочили со своих мест, и началась настоящая паника. Более того, кто-то с перепугу крикнул то ли «Пожар!!!», то ли «Убивают!!!». Вот уж воистину – у страха глаза велики.

Мало того, что вся моя рожа оказалась перемазанной, и я напоминал в лучшем случае чёрта, так вдобавок ещё шаровары на моей заднице прилично разорвались и неприлично съехали ниже колен. В зале зажгли свет, и все увидели два полуоголенных зада – мой и прекрасной дамы. Когда народ понял, в чём дело, поднялся неимоверный хохот. Пунцовая от стыда дама не могла быстро справиться со своей юбкой, как и я со своими хохляцкими шароварами с оборванной резинкой и здоровенной дырой. Шаровары всё время слетали. Я то и дело одной рукой держал их за пояс, а другой прикрывал срам. Со всех сторон сыпались язвительные подколки в наш адрес. Слёзы досады перед мужем и зрителями прекрасная дама размазала руками вместе с тенями, помадой, тушью, пудрой и ещё с чем-то. Вид у неё был «страшнее атомной войны». У меня же от боли слёзы катились по чумазому лицу, а искры сыпались из правого заплывшего глаза. Потом у меня прибавилась и боль от левого уха, когда меня выводили из зала, и дополнительная боль ниже спины от увесистого пинка за пределами кинотеатра с приземлением после полёта в пыльную канаву за уличной лавкой, и, наконец, душевная боль уже дома от «разбора полётов» родителей. Они никак не могли понять, почему их сын, перемазанный, с фингалом под глазом и с порванными шароварами, еле сдерживает смех сквозь слёзы.

Спал я крепко и на следующий день проснулся знаменитым. В школе только и было разговоров о моём вчерашнем злоключении и ещё о том, как я перепугал насмерть и оголил новенькую учительницу нашей школы по математике. Встреча с ней не предвещала ничего хорошего, но на моё счастье она то ли не узнала меня, то ли сделала вид, что не знает, но, когда я получил двойку в табеле успеваемости за первую четверть, я понял, что ко мне предъявлены повышенные педагогические требования неслучайно. Чтобы исправить положение, я вынужден был на время разлюбить волшебный мир кино и полюбить ненавистную математику. Кроме этого, мне пришлось своим примерным поведением доказать, что я не так уж безнадёжен, а случившееся всего-навсего недоразумение или причина низкой зарплаты родителей. Но мне повезло – молодую математичку за рвение и явные успехи в педагогике перевели для ведения занятий в старшие классы.

Однажды мне не хватило всего десяти копеек на кинобилет. Я отошёл от кассы кинотеатра в расстроенных чувствах, и тут рядом со мной оказался здоровенный парень намного старше меня. От него разило спиртным и табачищем, да и вид у него был какой-то расхристанный и блатной. Ему тоже не хватило несколько монет на заветный киносеанс. Оценив ситуацию, он свысока посмотрел на меня и предложил объединить наши деньги, чтобы купить один билет, который будет разыгран «на короткую и длинную палочку». Кто вытащит короткую палочку, тот проиграл.

Парень долго лазил по кустам, подбирал палочки. Наконец он предложил мне вытянуть из его зажатой ладони одну из них. Мне очень хотелось попасть в кинозал, и мой мыслительный аппарат заработал на всю катушку. Я почти сразу понял, что тонкая палочка длиннее толстой. Парень рассчитывал, что раз палочка тонкая, значит, я подумаю, что она короткая и не стану её тянуть. Но он к своему нескрываемому удивлению ошибся и проиграл мне у всех на виду. На сложенные вместе деньги я купил заветный билетик, и побежал с ним «на всех парах» в кинозал, где уже заканчивался киножурнал и начинался фильм. А вслед летели одобрительные возгласы свидетелей моей победы: «Ну, ты, парень, смышлёныш… Ну, ты, шустряк, даёшь стране угля… Перехитрил-таки…».

В другом парке отдыха, который был расположен почти в центре города моего школьного детства, стоял летний кинотеатр, то есть со стенами, но без крыши. Сеансы начинались в позднее время, когда стемнеет. Помню, когда показывали комедийные кинофильмы про Чарли Чаплина, билетов достать было просто невозможно. Тяга к возвышенному и прекрасному киноискусству была выше страха, и мы с пацанами залезали на ближайшие деревья, густо рассаживались, как галки на ветках. От нашего хохота над игрой знаменитого актёра содрогались все деревья.

Однажды, в середине сеанса одна из веток хрустнула, и мы кубарем полетели вниз на крышу киноаппаратной. Крыша не выдержала падения дюжины безбилетников и провалилась. Экран погас вместе с улыбкой Чарли Чаплина. Зловещую тишину нарушила нецензурная брань крупного калибра седого киномеханика, свист и недовольные выкрики толпы зрителей. Со всех остальных деревьев, как по команде, стали почему-то прыгать другие многочисленные безбилетники, как яблоки от резкого порыва ветра.

Началась общая паника, послышались женские стоны и мольба о помощи. Перепуганный киномеханик с подбитым глазом выскочил, хромая, вместе с нами из своей будки. Мы же долго бежали, не оглядываясь и не обращая внимания на ссадины и ушибы при падении. Центральная часть города проснулась от дружного улюлюканья, хорового исполнения свиста и откровенного мата среди романтических звёзд и огрызка луны. Навстречу нам попадались прохожие и влюблённые парочки, которые, шарахаясь в сторону, комментировали происходящее по-своему, теряясь в догадках: «Облава?», «Грабёж?», «Убийство?»…

А за нами по следу уже бежали со свистками во рту дружинники, недовольные контролёрши, отдельные зрители и даже очухавшийся от испуга прихрамывающий киномеханик.