Дмитрий Пентегов - Маргарита и Маргарин

Женщина вздохнула.

– Ну, коли так вышло, думали, после колонии за ум возьмётся. Но опять у него друзья, мать с отцом ему не указ. Раздобыли они где-то пистолет и квартиры грабить начали. Поймали их, стало быть, отсидел он второй срок… Ну а теперь уже и третий сидит – за угон, – она печально помолчала. – Сколько я этих колоний изъездила, вспомнить тошно! Раньше хоть муж помогал, а теперь пластом лежит, с сердцем совсем плохо. Ох, боюсь, как бы не помер!..

Голос женщины вдруг прервался, она схватила конец платка и порывисто разрыдалась.

– Ну что вы, всё обойдётся! – растерявшись, стала утешать её Маргарита.

Из-за поворота показался автобус, идущий в город.

– Ну, мне пора, – с затаённым облегчением сказала она, спеша оставить на этой грустной остановке плачущую женщину с её невесёлой историей.

И вдруг, когда автобус, шурша шинами, уже подъезжал к обочине, какая-то искра сверкнула в утомлённой голове Маргариты: «Драка в клубе, хранение пистолета, угон… Да нет, не может быть!»

И, задержав дыхание, она спросила:

– Как зовут вашего сына?

– Магорин, Сергей, – произнесла, вытирая глаза, приезжая. – Вы его знаете?

– Нет, – солгала Маргарита и вошла в салон автобуса. Двери с шипением закрылись за ней.

Два часа спустя она всё ещё стояла на ступенях городского загса, так и не решившись зайти. Глаза её были красны от слёз, а сердце разрывалось от жалости то к обманщику Сергею, то к себе самой.

И всё же, какая-то сила не давала ей подняться по этим треклятым, видевшим столько будущих разводов ступеням.

Наконец, когда времени, чтобы успеть на поезд, осталась самая малость, Маргарита решилась.

– Прощай! – сказала она: может, Сергею, а может, всему этому весеннему дню, последнему в их короткой и ослепительно-счастливой семейной жизни.

– Прощай, любимый! Сказка кончилась.

Она достала из сумочки бережно сложенные бумаги, помедлив, подержала их у сердца и, дождавшись случайного прохожего, спросила:

– Простите, у вас есть спички?

Урну, полыхавшую в то утро перед загсом города N*, потушила водой из ведра уборщица тётя Маша.

А Сергей Магорин, погоревав и провозмущавшись почти год, нашёл себе с помощью друзей «заочницу» по переписке и благополучно женился на ней за полтора года до конца своего срока.

Кто из вас, дорогие сограждане, хотя бы раз в жизни не посмотрел современный российский боевик? Кто из вас не сочувствовал храброму герою, попавшему в места не столь отдалённые и притесняемому, с одной стороны, гориллоподобными «паханами», а с другой – бестолковой тюремной администрацией? Если вы верите всей этой чепухе, то можете мой рассказ дальше не читать.

Я же, со своей стороны, хочу описать вам историю, случившуюся в колонии города N * с двоюродным племянником моего соседа по этажу.

Вершины своей карьеры Николай достиг на пятом году отсидки. Он стал парикмахером.

Профессия эта в зоне нужна и почётна, поскольку одни лишь кинематографисты считают, что голова у образцового зека должна быть лысой, как колено. На самом деле, волосы в зоне давно разрешены, а парикмахерская имеется при каждой тюремной бане.

Жил Николай теперь припеваючи. Появилась у него и лишняя новая телогрейка, и шапка, и ботинки, и чаёк индийский плескался в кружке не только по праздникам. Одно лишь нехорошо – не было у Николая «заводского» кипятильника.

О вы, в жизни не нюхавшие запаха тюремных коридоров! Вам не понять, какая пропасть пролегает между кипятильником заводского изготовления и самодельным приспособлением из двух металлических пластин и куска провода. И вкус у чая уже не тот, и старший дневальный на тебя косится, – нету в зоне запасных розеток, все самоделками попалили, – и дежурная смена, того гляди, на месте преступления застанет. Тогда уж не только самоделку отберут, а и наказать могут.

И главное, ведь не бедный же человек парикмахер! Сунулся Николай в один отряд: «Продай!» «Нет, – говорят, – самим нужен». Сунулся в другой – и там неудача. Ну хоть ты тресни – чая куры не клюют, а попить его по-человечески нельзя!

Ждал как-то Николай отца своего на свидание. Хоть и трудно живётся старику, но молодец, сыну помогать не забывает. «Дай-ка, – думает Николай, – попрошу его кипятильник мне в следующий раз привезти. Не такая уж это дорогая вещь». А тут его как раз и по радио вызывают.

Приходит Коля по вызову на вахту и, не поверите, совершенно случайно видит такой эпизод: стоит дежурный около стола, держит в руках новёхонький «заводской» кипятильник и спрашивает у своей смены:

– Пацаны, это чей?

– Ничей, – отвечают пацаны, – давай, мы его себе возьмём.

– Эх вы, шалопаи! – говорит им тогда в сердцах дежурный. – Это же, наверное, предыдущая смена забыла. Своих же товарищей обобрать хотите, – и кладёт прибор в стол, в верхний ящик.

Долго ли, коротко ли, а только через три часа выходит Николай со свидания. День уже клонится к закату, в столовой вовсю бачки к ужину расставляют, в кресле на вахте другой офицер сидит.

Прошёл Николай к себе в отряд, оставил там мешок с передачей, и снова бегом на вахту.

– Это что ж такое делается? – кричит он новому дежурному. – Это почему же такой беспредел в моём отношении допускают? Да я, может, прокурору пожалуюсь.

– Что такое, Николай? – спрашивает дежурный, который не далее как позавчера у него в парикмахерской стригся. – Кто посмел? Веди его сюда, мы ему живо рога обломаем.

– Ну вот, Валентиныч, я к тебе всерьёз, а ты шутки шутишь. А ведь дело-то нехорошее. Дневная смена, пока я на свиданке был, кипятильник у меня из тумбочки забрала!

– Самодельный? – с усмешкой уточняет дежурный.

– Заводской! Гадом буду, заводской! – заверяет его Николай.

– Странно, странно, – говорит дежурный, выдвигает верхний ящик стола и видит лежащий там кипятильник. – Уж не этот ли?

– Этот, этот, – как дитё, радуется Николай и горячо благодарит доверчивого Валентиныча. В уме он уже давно просчитал, что следующая встреча двух сегодняшних смен состоится только через четверо суток, и возможность разоблачения крайне низка.

В отряде хитрый парикмахер достаёт из мешка пакет с печеньем, наливает в самодельную литровую кружку воды и ставит её на стол в комнате приёма пищи. Душа его поёт, новая вещица радует глаз. Пока он стоит у окна в ожидании чая, в комнату заходит здоровенный верзила по кличке Карасик – человек грубый и неуравновешенный. Он смотрит на новый кипятильник Николая и неожиданно начинает шевелить ушами от возмущения.

– Это что же такое? – вопит он на весь отряд. – Это как же прикажете понимать? – и выдёргивает кипятильник из розетки.

Мгновенно вокруг собирается толпа. Николай смутно догадывается, что чаепитие придётся отложить.