Дмитрий Пентегов - Маргарита и Маргарин

– Гляди-гляди, ресницы-то подрагивают, – указывает пальцем один из зеков. – Эй, Генок, хватит дуру гнать, вставай!

Генок, или, как значится в его личном деле, Геннадий Иванович Кукушкин, сидит в колонии не первый раз, и к его чудачествам все привыкли. В начале каждого срока, перед судом, ему проводится психиатрическая экспертиза, постоянно признающая его вменяемым, но, глядя на его поведение, поверить в это трудно. Колонийская санчасть несколько раз пыталась избавиться от него, направляя в областную тюремную больницу, но беспокойного пациента моментально возвращали обратно, в последний раз – с записью в карточке «симулянт».

– Эй, Генок, хочешь, закурить дам? – младший инспектор достаёт из пачки «Космоса» одну сигарету и крутит её перед глазами распростёртого на земле тела.

Генок шевелится, делая вид, что очнулся от глубокого обморока.

– Ну, дай, – угрюмо говорит он.

– Чего-чего, а про сигарету услыхал, – смеются окружающие.

– Э, нет, сперва в отряд иди, – улыбается младший инспектор.

Генок тяжело встаёт и, шлёпая тапками, направляется к своему седьмому отряду. Железная дверь с лязгом захлопывается за ним, и лишь после этого младший инспектор просовывает сквозь вырезанное в двери окошко обещанную сигарету.

До вечера Гена ведёт себя благопристойно, греется на тёплом майском солнышке и играет с желающими в шахматы. Умеет играть он, как ни странно, хорошо, поэтому никто в отряде не рискнёт сражаться с ним «под интерес» – энное количество чая против Гениной пайки в столовой. К вечеру, однако, такое поведение Генку надоедает…

Шестой час. По радио только что объявлена вечерняя проверка. В локальный двор заходит сержант с «картотекой» и наскоро пересчитывает построившийся отряд «по головам». Одного человека не хватает.

Сержант достаёт из чехла стопку карточек для пофамильной переклички, но завхоз – старший среди осуждённых в отряде – молча указывает ему на окна второго этажа.

В раскрытом настежь окне умывальника стоит давно не мытая фигура в пёстрых трусах и угрюмо смотрит вниз.

Дружный хохот сотрясает строй осуждённых.

– Щас прыгну! – дурным голосом ревёт Генок и заносит ногу над бездной, отчего зрителям становятся видны его чёрные подошвы и коричневые, давно не стриженые ногти.

– Прыгай! – орут зеки.

– Щас полечу! – угрожает Генок, не переставая, однако, держаться за край рамы.

– Все на месте, – лаконично констатирует сержант.

– Эй, командир! – орёт сверху Генок, – Дай закурить!

– Прыгни, тогда я тебе две пачки дам! – встревает завхоз. – И коробку печенья в придачу!

– Эх, совести у вас нет! – вздыхает Генок. – Что ж вы над больным издеваетесь!

– Пахать на тебе, жеребце, надо! – расходится завхоз. – А если завтра в бане не помоешься – на улице будешь ночевать!

– Баня, баня, – ворчит Гена и неуклюже слезает с подоконника, – нет, чтоб закурить больному человеку дать.

Вскоре локальный двор пустеет – по телевизору интересный фильм. Завхоз одиноко садится на скамью и достаёт сигарету.

– Господи! – обращается он неизвестно к кому. – И когда же наш начальник отряда из отпуска выйдет! Ну хоть бы он на несколько суток в изолятор его посадил! Всю кровь выпил, аспид проклятый! – он чиркает спичкой и глубоко затягивается. – Нет, правильно говорят: лучше три хулигана в отряде, чем один дурак!

Неизвестно, что именно написала на конверте малограмотная мамаша осуждённого Иванова, но только прошение, направленное ею в европейский суд по правам человека, город Страсбург, попало в совершенно иную организацию. Этой организацией оказался межзвёздный суд 4-й инстанции системы Сириуса-Б.

Как известно, планета Земля пока ещё закрыта для контакта. Но межзвёздный суд, тронутый просьбой пожилой землянки «поскорее вернуть» ей сына – «единственную опору в старости», учёл многочисленные возрастные болезни просительницы, принял ходатайство к рассмотрению, а в скором времени и удовлетворил. При этом, согласно статьи 4 «Закона о закрытых для контакта мирах», сам осуждённый Иванов на заседание суда не вызывался…

В то памятное утро Игорь Иванов сытно позавтракал куском ветчины, раболепно принесённой ему другими осуждёнными, выпил индийского чаю с шоколадными конфетами, и, пройдя к своей шконке 2 2 – Шконка (жарг.) – койка. , расположенной, естественно, в самом тёплом и светлом углу спальной секции, прилёг почитать газету «СПИД-Инфо». Разомлев, он уже сомкнул было веки, готовый вздремнуть часок-другой, как вдруг мир вокруг него озарился ярчайшим светом, в лицо дохнуло банным теплом и запахом распаренных веников, а газета была грубо вырвана из ослабевших спросонья пальцев.

Ошалев от такой наглости, Иванов открыл глаза и хотел грубо выругаться, но вместо этого заорал как ошпаренный и пустился наутёк. Он даже не сразу понял, что бежит не по заставленному кроватями и табуретками отряду, а по каким-то диким тропическим джунглям. Да и как тут было соображать, если по пятам за ним, сжимая в зубах обрывки газеты, гнался огромный двухметровый орангутанг!

Наконец, когда Игорь почти выбился из сил, проклятая обезьяна заинтересовалась бананами на высоком дереве и преследование прекратила.

Почти без чувств Иванов рухнул подле какого-то врытого в землю столба, а когда отдышался и поднял голову, то обнаружил, что к столбу прибита большая доска с выведенными на ней буквами:

«Уважаемый Иванов И. П.! Мы рады приветствовать Вас в реабилитационно-исправительном центре 146-го звёздного скопления. На острове, который до конца срока Вашего наказания предоставлен Вам в полное распоряжение, мы постарались создать привычные для жителей планеты Земля климатические условия, а также животный и растительный мир, обеспечивающий научно сбалансированный рацион питания.

Инструменты и орудия охоты и лова Вы найдёте в сарайчике. Жалобы и предложения высказывайте статуе желаний.

Срок Вашего пребывания на острове – 1 сутки по земному времяисчислению.

Желаем Вам приятного исправления!»

Ниже надписи стояла цифра 1504, видимо, означавшая текущий год по инопланетному календарю.

Трудно описать восторг осуждённого Иванова, когда он понял, что всё это ему не снится, и что неведомый небесный адвокат не только добился, чтобы ему скинули оставшиеся четыре с лишним года, но и дал перед возвращением на родину один день отдыха в поистине райском уголке.

Иванов вынул из стоящего в кустах кривобокого дощатого сарайчика маску для подводного плавания и подводное ружьё, сбросил на белый песок тюремную майку с трусами и с криком восторга погрузился в пенные, словно шампанское, волны солёного моря.