Алексей Евстафьев - Страшные сказки

– Эта подлюка лесная насмеялась над тобой. – целовальник-то королевну из дыры вытягивает и на постельку прикладывает. – Наврал про барана. Давай сегодня вечером всё заново устрой, и тот же вопрос про смерть спроси.

– Тут надо бы нечисть хорошенько ублажить. – задумалась королевна.

– Надо бы. – мужик вздыхает. – Подумай-ка, чего он у тебя больше всего на свете любит?..

– Водочку он больше всего на свете любит! – припомнила королевна.

И вот, чтоб послаще Лешего ублажить, она быстренько за водочкой в лесной лабаз сбегала, дождалась, когда тот домой придёт, и в ноженьки ему поклонилась:

– Как же так, – говорит. – получается. что вы меня обманываете постоянно?.. Я вот вам щец наварила, водочки купила, а вы меня за смертью в дыру баранью посылаете, а там и нет ничего.

Леший засмеялся и говорит:

– Нет, родненька, моя смерть никак не у барана в дыре, а воть есть остров на море-окияне, на том острову есть камень, под темь камнем заиц, а в заице щуцка, а в щуцке яйцо, а втом яйце моя смерть. А за водоцку тебе цпасибоцки огромадные. Прямо сейцас её цекалдыкну.

Ну, вот Леший водочки выпил, поспал, да с утра ушёл по делам. Дел-то много у него в лесу. Невпроворот дел.

– Стало быть так. – говорит целовальник королевне, милашке-то своей. – Ты мне тут в дорогу пожрать собери, а я пойду эту щуку из зайца вылавливать и смерть добывать. Сиди тут, не балуй.

Королевна быстренько сварганила бутербродиков с колбаской, на грудь молодецкую кинулась с плачем:

– Ступай, – говорит. – да назад поскорей возвращайся. Поскольку, у меня к тебе любовь и всякое такое.

Целовальник и пошёл. Сильно поторопился месть лютую осуществить и пакостника погубить. До самого моря-окияна дошёл, встал на крутом бережку, смотрит по сторонам. Сами понимаете, что тут волны бушуют тревожно, молнии в дезабилье сверкают и чайки порхают, извлекая звуки предупредительного свойства. Навивают на сердце добра-молодца печаль и грусть окаянную. Неизлечимые травмы для психики.

Остров-то с камнем отсюдова отлично виден, но добраться до него нет никакой возможности. По воде пешком не пойдёшь. «Я не знаю, как это всё называется; я думаю, это всё называется „картина репина приплыли“. – думает целовальник. – Я завсегда презирал бесхозяйственность, а тут даже слов найти не могу, чтоб отругнуться. Самый простецкий мост не могли построить – тоже мне власти называются!..» Намекает открытым текстом, что сатрапы у власти притулились, а оттого зреют грозди народного гнева.

А тут вдруг нечто эфемерное по воздуху пролетело, и прямо при море-окияне фабрика корабельная открылась. Смотрит, целовальник, а на этой фабрике великаны-гамадрилы во всю шуруют. Выдёргивают громадные ёлки из земли и хлещут ими по морю-окияну. Там, где хорошенько похлещут – там корабль из глубин морских появляется и паруса распускает. Целую черноморскую флотилию нахлестали денька за три.

– Братцы-гамадрилы, – просит целовальник у великанов. – смастерите и мне кораблик какой-никакой, поскольку имею дело неотложное и первостатейное. За мной не заржавеет.

– Да с удовольствием, нам-то хоть бы хны. Но отгадай сперва три загадки.

– Три так три. – соглашается целовальник. – Сказывайте веселей. Озорники.

– Ну, – крутят свои плутни великаны-гамадрилы. – слушай тогда сюда. Вот тебе загадка первая. Что не лается не кусается, а до смерти догрызается?..

– Это же совесть, тишкина ты жизнь! – и минутки не помыслив, отвечает целовальник. – Сам не без греха, в мае родился – оттого и маюсь.

– Правильно, отгадал. – дивятся мужицкой соображалке великаны-гамадрилы. – А вот тебе вторая загадка. Что такое есть: с горки вползком, а в горку бегом?..

– Дак сопля это! – пришмыгнул носом целовальник. – Сам весь болезный по осенней распутице бываю – оттого и лекарств дома выше крыши. Укатали сивку крутые горки.

– Ну, – разводит руками самый главный великан. – уж на сколько я едрён, а этот дядька меня втрое едрёнее. Пускай отгадывает последнею загадку.

– Кабы не воспаление диоптрии, – целовальник жалуется, – я всех бы вас тут едрёно поимел!.. Загадывай давай.

– Что бывает такое: то имеется голова, а то нет головы, то есть голова, а то нет головы?

Долго думал целовальник, искручинился весь, а потом по лбу себе весело прихлопнул:

– Это когда пьяненький мужичок вдоль забора идёт. Пока нормалёхонько идёт – все видят его голову над забором, а как спотыкнётся – нет головы!.. Не видно. Вот так и получается: то есть, то нет.

Великаны-гамадрилы подивились мужицкому уму-разуму, шваркнули ёлкой по водам моря-окияна, и предстал на зыбкой глади фрегат с алыми парусами. Целовальник живенько на фрегат вскочил, фок-мачту за бизань-мачтой приладил и поплыл к вожделенному острову. А там камешек легонько с места сковырнул, зайца за уши прихватил, в карман сунул и отправился восвояси. Справочки с собой в дорогу захватил – мало ли пригодятся от таможни отбрыкиваться – одну о задержке в умственном развитии, а другую, что на урановых рудниках пахал сверхурочно, вот ему государство в награду зайца подарило.

Долго ли коротко ли, а возвращается к лешачьей избе – а там всё по-прежнему: королевна слёзы льёт, волки с голодухи по ночам воют, а сам хозяин бродит по землям русским и на добрых людей страху наводит.

– Суженый ты мой ряженый! – кинулась королевна на шею целовальнику. – Я уж замаялась и ждать-то тебя, думала, что сгинешь и не вернёшься.

– Я и сам так думал. – говорит. – Да вот вернулся.

– Ну, вот теперь воочию вижу, что это взаправду ты вернулся. Теперь всё моё беспокойство, саднящее раны на сердце, как рукой сняло.

Конечно, ещё парочку каверзных вопросов задала – не загулял ли добрый молодец на чужой сторонушке – да целовальник пальчиком ей пригрозил: в нашем деле, дескать, не без этого, но нынеча мной двигают иные помыслы!..

– Это заяц у тебя тама что ли?.. – королевна ему в карман тычет. – А точно ли смерть лешачья в нём?? Я ж тебя за смертью, помнится, посылала.

– Как раз в зайце и смерть. Ты, милочка, теперь так поступай решительным образом. Когда Леший домой возвратится, скажи ему, чтоб спать быстрей лёг, а я тута с зайцем и уткой-щукой делов понаделаю и злодея погублю.

– Так и быть, всё как ты мне рассказал – всё так и сделаю. Совершенно на тебя, дескать, полагаюсь.

Ну и ладушки. Тут дело к ночи идёт, и возвращается Леший домой, а сам крепко недоволен – много добра, непосильным трудом нажитого, в карты проиграл.

– Отцего здись руським духом пахнет? – спрашивает.

А мужик-то наш в шапке-невидимке сидит при печи – вот его и не видно. Но попахивает, конечно, с дороги-то не умылся.

– Да брешешь, супостат. – сама королевна ноздрями по углам попихала. – Вчерась только уборку делала, всё чисто в дому. Идите-ка вы лучше спать.