Евгений Вермут - Тихая радость в объятиях зрелых лет… Психологические истории и фантазии в ироничной форме в прозе и стихах

Оператор: – Повторяю. Не поняло.

Голос: – Але здрасьте это скорая помощь у нас самолет упал вы там глухие все погибли!

Оператор: – Поняло. Самолет упал. Мы глухие. Все погибли. Мы не скорая помощь.

Голос: – Чем вы там занимаетесь дайте главного у нас все горит!

Оператор: – Мы работаем. Главный у Главнейшего. Вам нужна пожарная помощь.

Голос: – Нам нужна скорая помощь мы скоро сгорим будем жаловаться!

Оператор: – Откуда вы звоните?

Голос: – Из Оттуда.

Оператор: – На Оттуда нет цивилизации.

Голос: – Но он упал и горит что вы на это скажете!

Оператор: – Не наше дело.

Голос: – А чье это дело бюрократы чтоб вы сгорели!

Оператор: – Мы не горим и не тонем. Наша цивилизация процветает в воде.

Голос: – Чтоб вы пересохли!

Оператор: – Чтоб вы подохли.

Голос: – Почему вы мне грубите вас так учат.

Оператор: – Отвечаю, согласно инструкции о правилах хорошего тона. Поддерживаю разговор.

Голос: – Лучше нас поддержите.

Оператор: – Зачем?

Голос: – Мы живые мы хотим жить у нас яйца горят!

Оператор: – Фу, как пошло!

Голос: – Так вы поможете чтоб вы пропали?!

Оператор: – Кому?

Голос: – Нам!

Оператор: – У вас сейчас Юрский период. У вас нет самолетов. У вас нет мобильной связи. У вас даже людей еще нет. Одни динозавры. А динозавры не умеют звонить по мобильному телефону.

Голос: – А я кто?…

Часть 1. Еда

Каждый раз, когда я освобождаю от шкурки вареную колбасу, я вспоминаю всеобщего любимца семьи – нашего кота Тома. Сейчас бы он терся об ноги, мурлыкал и делал попытки забраться мне на колени. Он очень любил эти шкурки, как, впрочем, все натуральное в продуктах. Его не прельщала никакая колбаса, если он чувствовал, что в ней нет мяса. Какой бы дорогой она ни была.

Молоко он пил только, если жирность была не меньше шести процентов. Сначала это меня бесило. Как так? Все цивилизованные коты моего детства любили молоко! А этот… Помню, как я его, еще месячного котенка, принес домой с работы. Я жил один в те дни. Жена с детьми уже неделю была в деревне, поэтому каких-то «котиных» продуктов у меня в холодильнике не наблюдалось. Одолжив у соседки немного молока, я налил его в мисочку и предложил своему новому квартиранту. К моему изумлению, он пренебрег моим угощением. К вечеру я все же кое-как его накормил. Не помню уже, чем. Во всяком случае, когда я лег спать, он забрался ко мне в кровать, залез на грудь, обнял за шею и спокойно уснул. На следующий день, это была суббота, вернулась из деревни семья. Криков, визгов, восторга и умиления было через край. Тогда же он получил и свое настоящее имя – Том. Оставалось завести Джерри – мышонка, что и было сделано через пару лет моим сыном. Правда, мышиная история жизни в нашем доме оказалась слишком короткой и грустной, чтобы о ней рассказывать…

Вместе с женой мы начали обдумывать меню нового члена семьи. Очень скоро мы поняли его главную проблему – он ни за что не желал жрать пищу, имеющую хоть какое-то отношение к искусственному происхождению. А молоко, как и большинство продуктов нашего современного общества, не то, чтобы совсем искусственное, но имеет много таких добавок, которые никак не влияют на кошачий аппетит. Скорее, наоборот.

С тех пор мы начали покупать продукты с учетом вкуса нашего пушистого члена семьи.

Надо сказать, что аппетит Тома возрастал с какой-то геометрической прогрессией по отношению к его росту. Любимой едой котика стала печеночная колбаса. За нее он был готов продать душу. Ее он мог есть, наверное, бесконечно. Когда он наедался, то уходил отдыхать к себе (к себе – это значит, в любую точку квартиры, где его не будут трогать), но буквально через пол часа возвращался и продолжал трапезу. Так он делал, пока ни уничтожит все, что мы положили. А попробуй не положи, он не выйдет из кухни, пока не изведет нас своим требовательным «Мяяяяяууу!»

Впрочем, требовал он всегда, когда мы приходили из магазина. Ему надо было дать хоть что-нибудь, иначе он обидится. Приходилось отрезать кусочек мяса или еще какой-нибудь вкусности, тогда он успокаивался. Так мы от него откупались.

Однажды в новый продуктовый магазин рядом с нами завезли цыплят-табака. Приплюснутые тушки, видимо, не ушли вовремя по назначению и их решили сбагрить через торговую сеть. Тушки были уже немного с запахом, что объясняло их копеечную стоимость. У нас тогда были проблемы с деньгами, и мы купили для кота несколько килограмм этого несостоявшегося ресторанного деликатеса. Думали, если не съест, выкинем. Не жалко. Где, там! Том набросился на цыплят с кровожадностью волка. Через неделю от них не осталось и следа. Все было уничтожено вместе с косточками. Мы были поражены! Всегда был уверен, что коты не собаки и кости не жрут ни под каким соусом. Наш кот мог дать фору в этом многим представителям псовых. Он и потом также расправлялся с костями, но только куриными и рыбьими. Рыбу, какая бы крупная она ни была он съедал полностью, включая голову. Ел он только речную «благородную» рыбу, типа лещей, плотвы и т. п. Карася не любил. Наверно, запах его все же отпугивал. Речной рыбы у нас хватало. Мой отец, старый рыбак, никогда не забывал о Томе.

Такая любовь к чревоугодничеству объяснялась кастрацией Тома. Бедняга перенес операцию, когда ему исполнился год. А что было делать. В минуты усиливавшегося природного инстинкта он становился чересчур агрессивным.

Пожирание костей не прошло даром. Лет через пять мы заметили отсутствие у Тома пары верхних клыков. К этому времени он уже немного умерил свой зверский костеперемалывающий аппетит. Было из-за чего.

Но, если кости он оставил в покое, то на все остальное ему было далеко не наплевать. Вдобавок, этот товарищ научился открывать холодильник. Много раз мы находили по утрам обрывки упаковки от съеденных продуктов, да и сами их остатки валялись тут же. Весь дверной утеплитель нашего «Минск-15» со стороны ручки был изодран в клочья. Хотел я переставить завесы, чтобы дверка открывалась с другой стороны, но так и не дошли руки. Да и смысла не было. Все равно раздерет и с другой стороны. Конечно, мы его наказывали, но… короче, кот есть кот. Долго зла мы на него не держали. Наверно он это понимал и наши тапки все семнадцать прожитых им лет оставались нетронутыми. В тапках он спал. По тому, в чьих тапках он спал, можно было определить по кому он скучает, когда хозяин тапок надолго уходит. Скучал он по любому из нас. Он одинаково любил всех, так же, как и мы не чаяли в нем души.

Том был очень добрым котом. Это понимали все, кто бы к нам ни приходил. Возможно, это было одной из его хитростей. В первую очередь, Том, как всегда, обходил гостя, терся об ноги и усиленно обнюхивал его сумку, что очень нравилось всем гостям. Если запах из сумки привлекал его внимание, он тут же предпринимал попытку открыть сумку или залезть в принесенный полиэтиленовый пакет. В первое время это ему удавалось, но после парочки не очень приятных инцидентов мы стали пресекать на корню такие преступления, отправляя все сумки в шкаф вслед за одеждой.