Пандора Бок - Воображая будущее

– Который обкакался? – переспросил Сережа, вспоминая детали.

– Да, Сережа, тот самый, который обкакался прямо себе в штаны и, возможно, не один раз. Еще у него был оранжевый галстук, он в него высморкался, когда милиция его разбудила. Дак вот Сережа – это как раз твой случай, вот этот мужик – он не нашел себе места в нашем обществе. У него даже есть свое название БИЧ – бывший интеллигентный человек.

ГМВ. (где-то между веками)

В подъезде стоит очередь от самой входной двери до комнатки лифтера. «Я» зашел в подъезд и спросил:

– Кто крайний?

– За мной будешь, – ответила крупная женщина с огромной продовольственной сумкой, набитой картофелем.

В кабинке лифтера установлен стол. За столом сидит сутулая, немолодая, зеленая женщина в очках. Подошедший к столу парень протягивает ей паспорт.

– Заранее паспорта раскрывайте! Я вам тут кто, чтобы рыться в ваших бумажках?! – злобно рявкает она на парня. – Молодой человек! У вас паспорт просрочен! Все! Свободен! Следующий!

Парень умоляюще глядя на зеленую женщину в очках почти плачет:

– Пожалуйста, я же что-то должен есть! У меня двое детей! Вы не можете так поступить!

– Давай, проваливай! Не задерживай других! – говорит зеленый гоблин, стоящий за ним, и отталкивает плачущего парня в сторону.

– Эй ты, пацан!? – раздался хриплый голос сзади. «Я» обернулся. Сзади стоял серо-черный молодой орк.

– Талоны получишь, подойди к нам, мы там с другом у подъезда стоим. Поговорить надо…

«Я» ощущает небольшое сердцебиение.

Подходит очередь «Я», немного покривлявшись, зеленая женщина в очках выдает ему пачку талонов.

– Только «на масло», а «на сахар» ваш дом получает по средам, согласно графику. График вывешивают на дверях в пятом или восьмом кабинете ЖКО «Восторг» с 15—00 до 14—00 по четным дням. Скажи спасибо, что этих на тебя хватило! Следующий!

«Я» опускает руку в карман куртки и выходит из подъезда.

Перед подъездом с пробитой головой в луже крови лежит молодой парень. Он вышел раньше и, похоже, с ним уже «поговорили» эти два орка…

Все спешат к соседнему дому, там продуктовый магазин, «Я» идет вместе со всеми. На входе в закрытый магазин стоит целая толпа и у каждого в руках талоны. Двери магазина открываются, и все бросаются внутрь, «Я» пролазит в магазин одним из первых. За рядами пустых холодильных витрин стоит высокий, закрытый, зарешеченный стеллаж-короб, в нем лежит замороженная курица. Курица всего одна, она синяя и скользкая. Люди перепрыгивают через витрины и набрасываются на стеллаж с курицей, протягивают в ячейки решетки руки, карабкаются, но курицу ухватить не могут. Один маленький мужичек в ондатровой шапке находит в стеллаже дыру и пролазит внутрь, он крепко ухватил курицу и торжествует. Зеленая рука гоблина просовывается сверху и стягивает с удачливого мужичка шапку…

«Я» выходит из магазина на улицу. За пивным ларьком стоят три орка. В кармане брюк у «Я» звенит мелочь при ходьбе, взгляды орков активизируются, орки смотрят на «Я», нюхают воздух, они приняли решение, они нашли «жертву». «Я» заворачивает за угол, сзади послышались шаркающие шаги преследования. Опустив руку в карман куртки, «Я» ощутил рукоятку увесистого финского ножа…

Врешь, не возьмешь!

7 ноября 1981 г.

Сегодня особенный день, сегодня папа взял Сережу с собой на демонстрацию. Это случается не в первый раз. День выдался на редкость морозным и снежным. На тротуарах сугробы по колено, ветер крутит метель. Сережа хорошо оделся – варежки, зимнее пальтишко с цигейковым воротником и серая кроличья шапка со спущенными ушами. Папа одет по-парадному: пальто с кроличьим воротником и черная кроличья шапка, но уши у нее подняты и затянуты на узелок с бантиком.

Вся колонна их фабрики уже минут двадцать стоит на улице Ленина, ждет своей очереди выхода на центральную площадь. Замерзли, перетаптываются, руки греют в карманах. Рядом забор из горбыля – стройплощадка городского сада. За забором стоит дядя Миша с папиной работы, из-за пазухи своей телогрейки он достает бутылку и отхлебывает, морщится, кашляет и матерится.

Через дыру в заборе к нему пролазит дядя Петя, берет у него бутылку и тоже отхлебывает… Дядя Миша вылазит через дыру на тротуар и подходит к папе:

– Хорошо пошла! Правда, без закуски, но нам на троих – самое то! Щас Петр свое отопьет, и иди ты, Виктор.

– У тебя нос красный, – говорит отец, обращаясь к дяде Мише.

– Только у меня?! – смеется дядя Миша. – Вон, мужики из цеха уже еле на ногах стоят! Орлы! Передовики потребления и перепроизводства!

Из-за забора свистнул Петр, папа пошел принимать эстафету.

Когда отец вернулся, по рядам пошел сигнал: «Сейчас выдвигаемся, всем готовсь!».

Отец достал теплые вязаные шерстяные варежки и, надевая их, весело обратился ко всем:

– Товарищи! Я в этот раз в теплых варежках! Кому холодно держать, дайте мне транспарант с «мужиком»!

(«мужик» – это портрет члена правительства, прибитый к длинной палке)

Из рядов ответили:

– Нам не холодно! Если хочешь, вон, возьми лопату снеговую, неси вместо транспаранта! Никто и не заметит! – все дружно смеются.

Колонна пошла. Вдали громыхает громкоговоритель, сначала очень неразборчиво, но по мере приближения к центральной площади становится понятно содержание праздничных призывов.

– Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция! Ура!

– Ура!! – дружно ответила колонна.

– Да здравствуют трудящиеся! Строители одиннадцатой пятилетки! Ура!

– Ура!! – закричали все вокруг, и Сережа тоже.

– С каждым годом неуклонно растет моральный дух и благосостояние советского народа! Ура!

– Ура!! – снова все громыхнули, выдыхая счастье и алкогольную отрыжку.

ГМВ.

В маленькой комнатке светло и жарко. На тумбочке стоит телевизор, накрытый кружевной белой салфеткой. Повсюду навалены мешки, пакеты, свертки с непонятным содержимым. У окна, под батареей лежит большой кошачий лоток и пустая миска.

– А где Барсик? – громко задает вопрос, сидящий на кресле парень в серой болоньевой куртке.

– Барсик мой… умер, – ответил пожилой женский голос с кухни. – На прошлой еще неделе… Двенадцать лет без малого он пожил у нас. Это ведь ты, Юра, его тогда с улицы притащил с поломанной лапой.

В комнату вошла пожилая грузная женщина в очках, на большой тарелке она принесла пирожки и поставила их на журнальный столик у кровати.

– Вот, знала бы, что ты, Юра, зайдешь. Не успела разогреть. Сейчас тебе чаю налью, – с сожалением в голосе сказала она.

– Да не надо, мама, я сегодня на работе. Вот, зашел только на пару минут.

Парень взял один пирожок и откусил.

– С картошкой?