Александр Староторжский - Дар великого человека. Короткие рассказы и пьесы-комедии

Комната. В нее входит Петров. Веселый, с коробками. Мальчик кричит: «Папа!» – и бросается к нему. Когда все проясняется, и женщина приходит в себя, разъяренный Петров срывает со стены ружье, и хочет пойти в редакцию « Радость Родины», и всех там перестрелять. Жена умоляет его не делать этого и обещает умереть, если он ее не послушается. Петров слушается. И – слезы, радость, жизнь вернулась!

Комната исчезает. Мы сидим под деревом, и я слушаю Федора Ивановича. Он говорит спокойно, но глаза его гневно сверкают:

– Саша, через секунду ты увидишь главного редактора газеты «Радость Родины», Белова Никиту Гавриловича. Ему 36 лет. Университетский диплом настоящий. И тем не менее! Ну, увидишь! Ныряем!

Редакция. Белов сидит в кресле. Ноги на столе. В руке бутылка водки. Он иногда отпивает из нее. Не часто. За компьютером сидит его секретарша Янина… И с ужасом слушает, что он ей говорит.

Белов. Янина! Куколка! Сделай так! Завтра утром должна появиться информация, что предприниматель Петров, которого все так ждут, погиб в ДТП… Не перебивай! Когда выяснится, что сведения ложные, поднимется страшный шум. Ответственность беру на себя. Я напишу Петрову извинительное письмо и прочее… Но самое главное и самое серьезное – это вспышка всего городского говна по этому поводу. На мои извинения не обратят внимания. Меня обольют говном с головы до ног, я отвечу тем же… И чем больше будет говна, тем больше, тем ярче будет наш успех! Говно сейчас – главный продаваемый продукт! Скандал будет страшный! Но это- то и прекрасно! Чем больше скандал, чем страшнее, – тем выше, тем сильнее авторитет газеты! Я волью в центральную тему другое говно, высшего качества! Я напишу о всех городских ворах, которые может быть и не воры, но мне наплевать! Клевета, обстрелы кучами дерьма, это главная наша работа, приносящая прибыль! Ничего другого не покупают! Скандал будет страшный! Мы станем знамениты, и это принесет нам доход! В ответ на обвинения я буду писать об отсутствии морали и нравственности в СМИ! Я буду писать о необходимости благородства в работе СМИ! Я напишу о решающей роли религии в жизни нашего города, страны и мира! И таким образом стану главным и самым уважаемым моралистом! На этом тоже можно заработать! Ты поняла, что я гениален? Что мы без пяти минут от успеха? Ликуй, куколка!

Янина. Никита Гаврилович, дайте мне пять тысяч… Вы должны…

Белов. Все, все, иди домой! Я устал! Сегодня из Стамбула прилетают моя жена Наташа и дочь Римма! Я должен отдохнуть! Я должен их встретить! Торт, цветы, и так далее! Ну, иди!

Янина. Никита Гаврилович, мне нужны деньги!

Белов. Потом, потом! Сейчас у меня денег нет! Вот сделаешь, что я приказал и получишь! Иди! И не надо плакать! Все будет хорошо! (Янина уходит). Надо заказать торт, цветы, вино… Что еще?

Шаляпин. Подойди к столу и рассмотри его внимательно!

Белов подходит к столу.

Белов. Откуда эта газета? Странная какая- то… « Луч Солнца»! Кто главный? Какой – то Тузенбах! Странно! И что же в ней написано?

Читает. Вскрикивает.

Белов. Боже мой! Связь с самолетом 17- 50, летящим из Стамбула в Москву, потеряна! Есть предположения, что самолет упал в море! Господи, помилуй! Что мне делать?! Девочки мои, что с вами?! Где вы?! Я, я, сейчас умру! Что, что… Сердце! Сердце мое! Мама моя! Я умираю!

Звонок в дверь. Согнутый Белов открывает. Входят смеющиеся Наташа и Римма.

Белов. Девочки мои, вы живы! Как я счастлив! Боже мой! Вы не представляете, что было! Вот! (Подходит к столу и берет в руки газету). Какой – то сука, Тузенбах сообщил, что вы погибли! Он хочет заработать на моей крови! Но это у него не получится! Я найду эту суку и зарежу!

Семья Беловых исчезает.

Шаляпин. Он не понимает, что занимается такой же мерзостью, что и Тузенбах… Кстати, Тузенбах, персонаж Чеховской пьесы… И ничего подобного никогда не писал… Ну, а теперь другая сцена!

Больничная палата. На койке неподвижно лежит Белов, весь в бинтах, с задранной ногой. Жена наливает ему апельсиновый сок. Дочка старательно показывает какое —то балетное движение. Белов с трудом, криво улыбается.

Шаляпин. Его заказал не Петров, хотя и хотел. Жена отговорила. Его избили горожане, молодые мужики. Они разгадали его план и решили этот план профессионально откорректировать. Белов должен был умереть, но я не позволил. Римма, дочка его, через двенадцать лет станет известной балериной. Но без его финансовой поддержки не сможет. Вот так, Саня! А теперь спасибо тебе, и прощай!

Шаляпин подмигнул мне, и я оказался дома, за компьютером. Я сидел в наушниках и слушал Вторую часть Пятой симфонии Петра Ильича Чайковского! Лучшую музыку на всем белом свете!

Пять лет тому назад в жизни драматических писателей стали вдруг происходить неожиданные и приятные изменения.

Тяжкие глыбы безысходности слегка треснули и в щели стала пробиваться зелёная травка надежды: нам стали платить какие-то деньги за спектакли, мы узнали где у кого что идёт, нам объяснили, что мы можем постоять за себя, если нас обворовывают. В общем мы сделали первый вздох за долгие годы удушья.

За три года до этих событий, один из периферийных театров поставил нашу с Ларисой пьесу и прислал Министерству культуры, в театральный отдел, письмо с просьбой выплатить нам «авторское вознаграждение» (гонорар, если по-человечески), за постановку.

Театр, в письме объяснил, что сам он это сделать не в состоянии.

Наивное и жалкое это письмо, главный режиссёр написал по нашей просьбе. Мы надеялись, что вдруг что-то получится. Может быть каким-нибудь сверхъестественным образом или просто «дуриком», но нам вдруг, оплатят нашу работу. Мы ведь имели на это право. Разумеется, не мы одни, у многих драматургов что-то ставилось и все они пытались что-то получить, но получали единицы… Причём как-то странно, таинственно… Мы знали, что кому-то платят, но кому – мы не знали. Счастливцы жили среди нас как духи. Все знают, что они рядом, но почти никто их не видел.

Когда письмо пришло в Министерство и его поставили на «очередь», мы тут же забыли о нём и с удовольствием сели за новую пьесу.

Писали мы её долго, года три и когда поставили точку возник вопрос – а что дальше? Ясно, что предстояли утомительные, бесчисленные путешествия по театрам и к этому я был готов, к тому же финансовые проблемы изглодали нас окончательно… Вот тут, мы с Ларисой и вспомнили про письмо и Министерство.

Я договорился о встрече с начальником театрального отдела, несчастным человеком, которому приходилось лгать авторам каждый день, причём годами… И надеясь на перемены в его поведении, мы отправились в Министерство.

Это было зимой, в январе, день был тусклый, грязный, вся Москва была покрыта льдом, как панцирем. Еле-еле мы добрались до места.