Юрий Парфёнов - Империя козявок. Козявка Глаша и её друзья

Облачко окончательно собралось в путь, а спасатели ещё не смотали ниточки Радуги – столько много утащил их Петелька. Козявка взглянула на небо и стала закликать. Спасатели подхватили, и яростнее всех кричал паучок:

Прокричали три раза, Облачко вернулось.

Наконец, смотали пряжу в жёлтый, оранжевый, красный клубки. Они получились такие большие, что пришлось их катить. Старались не жалея сил и по дороге все закликали:

Облачко белым корабликом пристало к Радуге.

Клубки, наконец-то, были доставлены на берег. Прицепили три ниточки к Радуге, и потекла по ней жёлто-красно-оранжевая краска. Сначала до верха, а потом спустилась дальше вниз.

– Ура! – закричали спасатели.

– Ура! – отозвалось эхо с другого берега.

Радуга расцвела. И пожарник Паша, довольный, прочитал стишок про все семь цветов Радуги:

– Каждый Огнеборец Жаждет Затушить Гирлянду Сверкающих Фейерверков.

А Облачко уже не хотело уходить. Так и стояло вместе с Радугой над рекой, пока совсем не пролилось. А, когда пролилось, то вместе с семицветною дугою они и растаяли.

Но вся команда спасателей знала, что они обязательно вернутся. И ещё не раз будет над лесом и шелест грибного дождя, и разноцветное сияние Радуги.

Однажды козявка Глаша ехала на велосипеде по Летнему парку. Там стояли скамейки вдоль аллейки. А края дорожек украшали тумбы с вазонами и мраморные статуи древних божеств. На постаментах возвышались изваяния Эльфиды Заморской, Тролля Подгорного, Феи Речной и прочие.

Козявка объехала вокруг весёлого фонтанчика и свернула на главную аллею. Справа впереди возвышалась статуя Священного Скарабея. Вдруг козявка заметила Дождевого Червяка. Он медленно переползал дорогу. Она резко затормозила. Её как занесёт! И она и врезалась в каменную тумбу с Большим Шаром. Шар покачнулся, скатился и чуть не задел козявку. Она от испуга потеряла сознание. Когда очнулась, увидела рядом не Священного Скарабея, а злополучного Червячка. Он улыбался, что козявка жива-здорова, и он тоже.

Пришёл жук Сторож.

– Куда дели статую? Ставьте на место! – сказал он и позвонил куда следует.

Примчался сыщик и сразу догадался, что статую козявка не могла далеко утащить, а каменный шар – укатить Червяк. Значит, их утащил кто-то другой, думал он. Посмотрел по видеокамере и увидел, как из-за аварии мраморный Шар врезался в Жука Скарабея. Тот спрыгнул со своей тумбы, схватил Шар и вверх ногами покатил его в только ему одному известном направлении.

Но жук Сыщик знал это направление. По рации он вызвал батальон Больших Стрекоз и полетел за пропажей в направлении Древнего Египта. На пол дороге к Вечным Пирамидам беглецов он настиг. Священный Скарабей долго упирался и не давался в руки. Всё катил и катил свой шар. Но Сыщик на его пути разлил моментальный клей. И жук беглец сразу влип в него всеми шестью ногами вместе с Шаром. После этого на Больших Стрекозах их благополучно возвратили в Летний парк. Отмыли от клея и поставили на место.

А всё это время, пока шли поиски обоих виновников аварии, жук Сторож сильно хотел оштрафовать козявку на три груши и десять яблок. И оштрафовал бы. Но Глаша договорилась вместо этого поработать в Летнем парке. Сторож согласился.

И до возвращения древних египтян, чтоб посетители парка были спокойны, Дождевой Червяк на тумбе изображал Мудрую Змею с ядом, обвиваясь вокруг чаши. А козявка Глаша грациозно стояла в виде Сильфиды Воздушной с трехколёсным велосипедом.

Однажды к козявке Глаше как к лучшей подруге пришла Сороконолушка.

– Я потеряла вчера на балу тридцать девять изумрудных башмачков, – горестно сказала она.

– А где проходил бал? – спросила козявка.

– На Костяниковой поляне. Принц королевства не хотел, чтобы я уходила с бала. Но часы стали бить «Двенадцать». Я побежала и потеряла башмачки. А ведь это подарок от Феи. Она мне сказала, чтобы я до полуночи вернулась домой в карете. Но я затанцевалась, и моё пышное платье превратилось в обыкновенное. Карета – в орех. Кони-кузнечики – в мышей. Кучер жук Усач – в крысу. А лакеи листоеды – в ящериц. Там на полянке на балу плясали и божьи коровки, и гусеницы, и паучки, и букашки. Но мыши и ящерицы на них налетели и всех их поели.

– А твой жук Принц?

– Его тоже съели. Кажется, большая усатая крыса, – плакала Сороконолушка. – А мне удалось бежать, только вот я потеряла изумрудные башмачки.

Козявка стала утешать подругу. Но тут прилетел майский жук Миха и сказал:

– Я ищу прекрасную незнакомку, которая была на Костяниковой поляне. Принц приказал разыскать её.

– Так он жив? – спросила Глаша.

– Да, – ответил тот. – А все мыши, крысы и ящерицы попались в мышеловки. Позвольте мне примерить Вам тридцать девять башмачков.

– Но у меня нет столько ног. Примерьте у неё, – показала Глаша на онемевшую от радости Сороконолушку.

Жук Миха примерил все тридцать девять изумрудных башмачков. И, на его удивление, Сороконолушка достала и надела на ножку сороковой башмачок.

Майский жук понял, что это и есть будущая принцесса и доставил её на Костяниковую поляну. И вскоре там сыграли свадьбу. Принц женился на Сороконолушке.

Майский жук Миха был дружком жениха. А козявка Глаша – подружкой невесты.

Однажды козявка Глаша поехала на экскурсию по реке на теплоходе посмотреть знаменитые и красивые места.

– Посмотрите налево, – говорил жук экскурсовод, – вот дом жука художника Эпалитра Мольбертова. Этот художник прославился тем, что нарисовал пятнышки на божьей коровке.

– Посмотрите направо. Вот дом жука композитора Нотия Партитурова. Он написал оперу «Дребединое Озеро».

– А вот дом жука поэта Писакия Нудного. Он написал много томов «Про путешествия козявок».

– А что это за красные полосатые пирамидки на воде? – спросила козявка Глаша.

– Это бакены, – ответил жук экскурсавод.

– А зачем они?

– Они мели показывают.

– А кто их поставил?

– Бакенщик.

– А где его дом? – интересовалась козявка.

– Да он ничем не знаменит! – пытался соблюсти экскурсию жук.

Но пассажиры дружно закричали:

– Мы хотим Дом Бакенщика! Даёшь красные пирамидки! Красота внутри буйков!

Жук покраснел от стыда. Он не знал, где этот незнаменитый Дом, и убежал с позором с палубы. Ввалился в капитанскую рубку и прохрипел взволнованно: