Марита Мовина-Майорова - Поговорим? О том… о сём… – 1

Его милая Сашенька не возражала. Она никогда ему не возражала. То ли по причине характера, то ли в силу своего юного возраста – ей за неделю до их свадьбы исполнилось восемнадцать.

Не гулять отпуск Строгий решил по одной простой причине: чем раньше других молодых лейтенантов на место службы прибудешь, тем более козырную должность светит получить. Об этом знали все выпускавшиеся. А кроме всего прочего, это давало возможность проявить себя перед командиром части в качестве прилежного офицера, который на службу рвётся, а не в гулянки какие-то пускается после выпуска. Так почему бы ему не воспользоваться этим? Кто знает, может именно ему – отличнику, смелому и решительному характером, как раз и повезёт?

Сейчас он лежал в тиши – хоть и казённой, зато своей личной просторной комнаты с целой настоящей печкой, – на хоть и казарменной железной койке, зато рядом со своей любимой Сашенькой, – и завтра ему доверят секретную спецоперацию, и он выполнит её на «ура».

О чём же ещё можно мечтать молодому лейтенанту, только-только начинающему свой боевой жизненный путь?

Строгий удовлетворённо вздохнул и погладил тёплую руку Сашеньки, покоящуюся у него на груди, ощутив при этом шелковистость её кожи с одновременным приливом нежности к жене.

«Спать! Не будет, видно, тревоги. Значит, с утра всё ясно станет. Не дрейфь, лейтенант Строгий!»

Он мгновенно погрузился в здоровый крепкий сон…

Юная Сашенька не слышала, как утром муж потихоньку собрался и ушёл на службу, прихватив тревожный чемодан, так любовно собранный ею накануне.

***

…Возле гарнизонного склада, куда вот-вот должны были подвезти продуктовые пайки, собралась и жужжала как встревоженный улей – по-другому и не скажешь – разноголосая толпа жён комсостава.

Сашенька застенчиво встала в сторонке, прижимая к груди старенькую авоську.

– Александра, а твой-то лейтенант со своим взводом тоже в спецоперации участвует?

Это была соседка по этажу, – единственная, с кем Сашенька успела пока познакомиться по приезде в гарнизон, – жена прапорщика Маркизова – всегда весёлая краснощёкая казачка Тоня.

Жены комсостава у склада почему-то сначала замолчали, а потом разом заулыбались.

– Тоже… участвует, – только и нашлась, что ответить Сашенька, и густо покраснела.

– Поня-я-тно. То-то я гляжу – с тревожным чемоданом с утра на службу шёл! А ножницы-то с собой прихватил?

Теперь от склада раздался смех.

Сашенька совсем растерялась и крепче прижала к себе авоську.

– У нас у всех мужья по молодости на эту удочку попадались, – тоже засмеялась Антонина и сквозь смех закончила:

– Операция эта секретная, знаешь, как называется? «Одуванчик»! Ножницы в руки – и газоны стричь!

§§§

«Вот оно – простое счастье! Пей себе водичку с отрубями с утра – и будет тебе благодать!»

Я почувствовала, как тёплая приятная влага наполнила рот, нежно прикоснулась к верхнему нёбу и языку, затем, при помощи глотательного движения, блаженно проплыла по гортани и заструилась по пищеводу… и… затихла где-то… В это время моё внимание привлекло какое-то движение за окном.

Со второго этажа мне хорошо была видна проезжая часть. На этой стороне, то есть ближе к моему окну, длинный и очень худой, с телом в виде буквы «зю» молодой человек лет тридцати, лениво суетился около темной «Ауди».

Парень то отходил от машины на пару шагов и пристально смотрел на своё «сокровище», то подходил к нему вплотную и нежно касался лобового стекла; потом снова отходил на шаг и вновь приближался, всматриваясь в переднюю дверцу и трогая её рукой. Он не выглядел нервным, скорее – в меру заинтересованным, и чувствовалось, что он покуда никуда не торопится.

Рядом с ним, на невысоком, буро-грязном искусственном пригорке, созданном грейдерами, до этого утюжившими проезжую часть несколько дней подряд, стояла щуплая девушка в голубой короткой, до талии, курточке и чёрных трико в обтяжку. На ногах у неё шевелили мехом невысокие модные ботики. Руки она глубоко засунула в карманы, а голову втянула в плечи.

Ей явно было неуютно на этом пригорке, но она стояла неподвижно и совершенно безучастно взирала на телодвижения своего приятеля возле машины.

«Да-а-да! – протянула про себя я. – В наше время в этом возрасте у них уже было бы двое детишек и они прекрасно обходились бы без машины. А у этих – машина уже есть, а до детей и семьи – как от Питера до Владивостока. Стоит эта „Щуплая“ и даже на проблемы партнёра по сексу безучастно зрит – какая из неё мать!»

Я намеревалась уже было отойти от окна, к тому же и стакан с водой был выпит, но тут парень покинул «Ауди» и приблизился к стоявшей тут же рядом другой машине – маленькому грузовичку, открыл дверцу его кабины, покопался там и вернулся к легковой машине с тряпкой и бутылкой-пульверизатором в руках.

«Ага! Замок замёрз. Будет сейчас брызгать на него», – констатировала я и снова хотела отойти от окна, но почему-то мне стало любопытно. Что-то во всём облике этого парня с фигурой буквой «зю» и в этой Щуплой было такое, что заставило меня остаться у окна и продолжить наблюдение. И интуиция не обманула – на протяжении следующих сорока минут на моих глазах развернулось целое представление.

Сначала парень неторопливо брызгал на дверцу, на стёкла, на капот и крышу машины и так же неторопливо, с ленцой, тёр всё это тряпицей, а девушка всё так же, в виде изваяния, стояла на буераке и ни разу не пошевелилась.

«Дурак совсем! И зачем льёт и трёт? Скребок и щётка для этого есть, – недоумевала я, наблюдая за его неспешной суетой. – И где только его учили?»

…Прошло пятнадцать минут… (я специально засекла время).

Парень по-прежнему «ублажал» машину при помощи размораживающей жидкости. За этот временной период он не только справился-таки с замком, но и оттёр от наледи стёкла, капот и верх машины.

«Настырный», – одобрила я его и не отошла от окна.

Наконец, а время всё неумолимо тикало, он удовлетворённый, но тоже как-то без особых эмоций, влез в машину, и из выхлопной трубы повалил белёсый пар.

«Справился-таки! А в наше время мужики без всяких таких наворотов жидкостных и в минус двадцать пять машины заводили! – с гордостью за своих мужиков и со снисходительностью к этому „Зю“ качнула головой я. – А Щуплая-то всё ещё не поменяла своего местоположения! Гляди-ка, она и позы изваяния не поменяла! Застудилась совсем, что ли?»