Арсений Волощук - Кожа и чешуя. С чего начинается Деликатес

– Знаю, куда бежал. Думаешь, там лучше? – спросила она коня и потрепала по гнутой шее.

Конь закивал головой, словно понял её.

– А если я знаю, что нет? Если я точно знаю и скажу, что там драконы злые, коней жрут, всё равно побежишь?

Конь так же кивал головой, потому что кони всё время головами кивают.

– Тогда знаешь, что? Беги и убедись сам!

Сказала, развернула коня и хлопнула по крупу ладонью ласково. Конь, как пьяный, шатаясь от неожиданного поворота судьбы, поскакал по дороге обратно в горы. Сначала медленно, словно не верил, а потом поднялся на дыбы, станцевал на задних ногах и ринулся во всю прыть к своему абсолютному счастью, где досыта, допьяна, без просыпа, если не…

– Не загонись! – крикнула Баба ему вслед.

Шумный город Баба не любила: все там орут, толкаются, тебя не видят, а видят лишь твои карманы и способы их опустошения. Только ступила за городскую стену, так началось: попрошайки за рукава хватают, зазывалы в уши орут, распространители свитки в руки пихают, гадалки судьбу по глазам предсказывают, и не по очереди, а все разом. Не похожа она на горожанку: загорелая, поджарая, в холстине – селянка по виду. Думают, что тут на новенького, вот и бросились разводить на все лады. Хорошо, что у неё в карманах пусто и беречь нечего: пара орехов да ягод сушёных немного. Отбилась, с грехом пополам. А идти ещё до самого центра, где казённые дома по обыкновению располагаются. Сколько их таких, просящих и втюхивающих, ещё на пути встретится?

Баба шла по городу тараном, уверенно, высоко подняв голову и никому в глаза не глядя, чтоб понимали: мимо иду, не приставай. Но надоедливые уличники приставали всё равно. Дети-попрошайки в ноги кидались, приходилось перешагивать. Один за ногу её обхватил и проехался так несколько шагов, пока ручонки не устали держаться, а потом отвалился, как клещ, и идти ей стало легко, хоть взлетай! Те, кто молили: «Подай, доченька, на хлебушек бабушке. Я за тебя силы добрые попрошу, чтоб здоровья и богатства тебе прибыло», когда проходила мимо безответно, прибавляли в спину: «Шоб те пусто было, корова бездушная! Шоб ты паршой сама пошла и дети твои! Шоб скотина твоя издохла, и налогами тебя задавили!»

Баба помнила город ещё со времён коньего студенчества, шла спокойно и уверенно, будто исполин, над всеми ними, не оглядываясь. Жалко, ягоды из кармана спёрли-таки, и один орех. Если голодный взял – пусть насытится, если сытый взял – пусть подавится!

В муниципалитете оказалось прохладно и мух надоедливых мало. К стене холодной прислонилась, пока очереди своей дожидалась. Хорошо!

– Мира и жизни вам, – обратилась Баба к неприветливой с виду бабе в окошке, когда подошла её очередь говорить. – Я по лесу плутала, могли меня хватиться, в розыск подать. И мзду в казну не платила, пока там ходила. Мне куда с этими вопросами?

– Про розыск – к законникам, про налоги – к налоговикам, – бросила та в ответ, как бросают голодному подгнившую кость, со снисхождением.

– Где таких отыскать?

– Законники на Главной площади, у самой арены, большой красный дом. Налоговики сразу рядом с ними, большой чёрный дом.

Пошла туда, куда послали.

– Мира и жизни вам, – сказала Баба законнику в окне красного дома, когда пришла её очередь говорить. – Я по лесу плутала, могли меня хватиться, в розыск подать.

Законник поднял на неё усталый взгляд, видавший столько баб, мужиков и разных других тварей с их историями, что ничему уже не мог ни удивляться, ни огорчаться, ни радоваться.

– Номер?

– Баба номер БО4479 1230 760871, – и показала ему наколку с номером, спрятанную под мышкой.

– Ждите у отдела потерянных баб.

Пошла туда, куда послали.

У отдела потерянных баб оказалось на удивление много народу, в основном мужики. Неужели драконы так часто баб воруют?

– У вас дракон бабу украл? – спросила она у одного из них.

– Чур тебя! – воскликнул мужик в ответ. – Мужик увёл, как у всех! А дракона, который бабу украл, скоро казнят. Неделя ему осталась.

– Как казнят? – воскликнула Баба.

– Как обычно, на арене прилюдно голову отрубят. Ты что, с луны свалилась? По всему городу плакаты висят: «Только раз, только своими глазами – преступная голова дракона, сожравшая бабу, будет отрублена!» Все на него, злодея преступного, рецидивиста прокля́того, смотреть ходят, банками в него кидать и плеваться. Он в клетке у арены сидит.

– Можно и так сказать, с луны, – озадачилась Баба. – А вы тут долго ответа ждёте?

– Нет, второй день всего. Мало сейчас потерянных баб. Жарища. Не сезон.

– Тогда я за вами буду. Отойду пока. Но вы меня не забудьте, хорошо? – попросила Баба.

– Иди, не забуду, ты странная, запоминающаяся, – отпустил её мужик.

Чуть не бежала Баба на площадь, там протискивалась сквозь толпу, работая локтями. Может быть, это всё же не он? Он ведь её не сожрал! От клетки людей отделяли натянутые по периметру заградительные верёвки, за которые заступать запрещалось, о чём кричали большими буквами надписи на табличках. От них до дракона было далеко: ни докинуть, ни доплюнуть. Перед клеткой высилась и смердела мусорная гора из всего, что люди в дракона бросали, выражая праведный гнев. Сам он забился к дальней стене клетки, лишь очертания видны, не поймёшь, он ли? Баба покричала, но в шуме толпы голос её не прозвучал. Тогда, недолго думая, она перелезла через верёвки и быстро пошла по мусорной куче к самой клетке. Толпа охнула и замерла: нарушает да ещё так нагло! А ну как пыхнет змий огнищем в неё, и сгорит она свечой? Кто-то выкрикнул: «Дура, сожрёт!», кто-то: «Дура, сожжёт!», кто-то: «Молодец! Дойдёшь до клетки – дай ему в нос, паразиту!» Дракон повернулся.

– Мира и жизни тебе, – поприветствовала она.

– Издеваешься? – ответил Сейл угрюмо.

– Нет. Я только дошла, я не знала, что всё так… – оправдывалась Баба. – Мне когда сказали, я сразу побежала сюда. Думала, это не ты…

– Меня три дня как судили за то, что я тебя сожрал. Все доказательства оказались «налицо». Приговорили к отрубанию ещё одной головы и пожизненному заключению в зоопарк, как рецидивиста. Даже голову определили, которая жрала, её и рубить будут. Мира и жизни, говоришь?

– Я пришла и скажу им, что они ошиблись! – воскликнула Баба.

– Деликатес, ты же человек! Ты же знаешь людей! Думаешь, твоё появление что-то изменит? Посмотри, как они все хотят меня убить, какой огонь горит у них в глазах! Кровь хотят увидеть, целое шоу кровавое соберут. Я такого ража в драконьих глазах не видал. И кто из нас после этого чудище?

– Я пришла и скажу им, что они ошиблись, – закричала ему Баба, которую охранники уже тащили под руки с запрещённой территории. – Это я, слышите, люди, это я! Он меня не жрал, всего лишь продать хотел, и то, если меня не хватятся! Это я, и я живая!