Ольга Югова - Сага о МаТане, или Сестры-двойняшки: все дальше вперед

Едем с девочками на машинке. Таня: «папа, ты что, и ешь и едешь? Это не полезно. Никто так не делает, потому что одной рукой руль крутить нельзя». Таня у нас всегда лучше всех знает, как можно, а как нельзя, на полном серьезе. Всегда, заканчивая игру, выключает конфорку игрушечной плиты. А когда Маха попросила у меня отпить кофе глясе, и я предложила Тане тоже, Таня сначала поинтересовалась, детское ли это. Я сказала, что сверху детское, а внизу взрослое, и они обе выпили у меня все мороженое. Но, видимо, молекулы кофе им тоже достались, особенно Махе, потому что она потом обошла пешком весь Декатлон, и так весело и бодро, как я от нее не ожидала.

Сижу за ноутбуком халтурю. Таня смотрит, не дыша, как я стучу по клавиатуре, и время от времени задает осторожные вопросы. А потом говорит, как она меня любит, и какая я милая. Правду пишут психологи – ребенку будет интересно то же, что интересно родителю, если родителю это в самом деле интересно, а я в тот момент писала про Данте.

Маня села на горшок перед сном и беспокоится: «только пусть я не пропустила снов. Похоже, это делать ночью тоже надо тихо. Дай мне какую-нибудь тихую книжку». Они ведь на горшках всегда сидят с книжками. Интеллектуалы.

Прочитали про снеговичка. Таня: «не знаю, что мне приснится, но завтра я его нарисую». Завтра она нарисовала не только снеговичка, а много всяких разных существ.

Утром собираю девочек побыстрее, чтобы успеть в церковь. Маха: «а можно я совсем чуть-чуть поиграю?» Спрашиваю ее, чего она хочет больше, играть или в церковь поехать? Маха: «в церковь». Таня: «в церкви интереснее». При таком многообещающем начале я ожидала, что они устроят там дискотеку, но нет, вели себя вполне чинно.

Маха сидит в машинке и разглядывает магнитную книжку. Закрывает: «в другой раз дочитаю». Тут же открывает: «а вот и другой раз». Все логично.

Маха идет и с разбега налетает на столик: «похоже, я слишком разогналась». Однозначно. Потом: «у меня кости вес не выдерживают. Чем больше еды у меня в желудке накапливается, тем больше вес». Ну так-то да, все правильно. Но все не настолько критично, чтобы кости не выдерживали.

Таня усвоила бальное обхождение. Играют, слышу: «милые дамы и кавалеры! На старт, внимание, марш!» Пытается заставить Маху бегать с собой наперегонки, на что Маха всегда отвечает: «я еще не могу так быстро бегать». Ничего, Таня заставит – сможешь.

Зову Маху прочитать еще главу книги. Маха: «а сколько там голов?» Многоголовая гидра эта книга.

Таня играет с Махой в монстров, надевая Махе на пальцы трубы от конструктора. Махе не нравится, а Таня протестует: «мама! Маня опять сняла налапники!» Ну так в них же неудобно. Сама Таня реализуется, рисуя жирафов, а я – черепаху, только 3D. А еще надо лепить жаворонков. Чувствую, Маха отличится, она большой мастер ваяния.

Сели с девочками лепить жаворонков. Щебета и писка было столько, как будто жаворонки не только прилетели стаей прям на кухню, но уже и птенцов вылупили. До звона в ушах. Маха: «тесто такое мягкое и пухлявое!» Все в точности, как она любит. Конечно, она его и понюхала, и поела в процессе лепки, не без того. Таня больше всего беспокоилась, что у нее руки испачкаются, но когда узнала, что без этого никак, всем объясняла: «у меня руки в муке – это специально!» Когда все места на противне были заняты, Маху как раз пришло время сажать в укладку. За ней пришел папа, и ему Маха радостно доложила: «я сама все лепила, мне только мама немного помогала!» О да.

Маха сидит у меня на коленках и хватает меня за все места: «а молочко еще есть? Я хочу немного пососать!» Я: «нееееет!!!!» Неугомонная.

Рассказываю девочкам о чем-то, что было до их рождения. Маха: «это когда мы были маленькие?» Ага, а сейчас они такие большие. Нет, говорю, вас вообще тогда не было. Маха не унимается: «мы тогда были в пузике?» Говорю: «нигде вас еще не было, а в пузике вы просидели преступно мало». Маха: «почему?» Я говорю: «это ты мне скажи, почему. Кто вам велел раньше времени вылезать?» Маха солидно: «просто нам было там слишком тесно». Ну да, и еще пинали они друг друга совершенно диким образом, ногами по лицу. Помню, увидела это на узи и заорала монитору: «девки, вы что творите??»

Девочкам подарили маракас, и Таня танцует с ним теперь какие-то очень модерновые балетные композиции.

Маха в ночи: «мама!»

Подошел папа: «что?»

Маха: «у меня только один вопрос».

Папа: «какой?»

Маха: «подойди, скажу».

Папа подходит.

Маха: «в каком смысле Земля кружится?»

Уже утром Маха уточнила свой вопрос: «что приводит ее в движение?» Аааа надо срочно учить астрономию!

Утром девочки едят жаворонков. Маха: «объеденье! Праздник». Хотя птички приготовлены по постному рецепту и на вкус ничем не отличаются от белого хлеба. Таня берет вторую птичку: «она мне так понравилась, что я не захотела ее есть». Еще бы, птичку жалко.

Собираемся к дефектологу. Маха, как обычно, пьет одну чашку полчаса, а потом встает и степенно говорит: «ну я же говорила, что не буду засиживаться». Ее приходится торопить изо всех сил, чтобы в принципе успеть хоть куда-то, хоть в последнюю минуту прибежать.

У дефектолога Маха делала упражнение, надо было много-много раз повторить «папапапапапа». Маха стала хохотать: «мы любим всяких пап!»

Сели обедать. Маха: «мама, это легкий обед». Да, котлета с тертой сырой морковкой. Очень легкий.

Маха вернула дефектологу Чебурашку, а взамен выпросила «еще что-нибудь». Это что-нибудь оказалось тоже Чебурашкой, только большего размера. Дома мы сказали Тане, что это тот же самый, просто он подрос, пока ездил с нами. Таня: «значит, он живой!!» И теперь обе девочки – Маха тоже поверила в эту теорию – с еще большим рвением хотят научить Чебурашку говорить и заявляют, что ему пора в школу. Правильно, вырос же.

Таня мне: «смотри, как Чебурашка вырос. Когда он вырастет огромным, как ты или как я, он пойдет в школу». Особенно Таня огромная выросла. Метр в кепке.

Таня временами такая сознательная и положительная, что я диву даюсь. Прихожу в комнату, чтобы заниматься с Махой, а Таня уже достала и положила на пол гимнастический ковер. Мне даже интересно, как – его же надо было вытащить из-за шведской стенки, принести в комнату и положить определенным образом, а он во всех измерениях больше Тани, и по весу сопоставим.

В другой раз Маха зовет меня на помощь – посадить ее на горшок. Самостоятельно она не может этого сделать – мало сесть на горшок, тут она еще справилась бы, но вот сладить с одеждой – точно нет. А я замешкалась, прихожу – Махе уже Таня помогает, и реально, почти получилось! Это, конечно, совсем не отменяет того, что через две секунды Таня превращается в дикую обезьяну и с гиканьем и улюлюканьем уносится в закат, но все равно круто же. И приложив Маху об косяк («мама, у меня голова болит! Меня Таня об косяк ударила!»), Таня приходит к ней и жалеет: «милая наша Манечка! Покажи, где болит? Сейчас пройдет!» Или сообщает мне буднично: «Маня там упала и сломала руку, но я полизала, и у нее все прошло». Помощница выросла! Насчет «сломала руку» это уже авторский маруськин прикол. Она, упав, сразу говорит: «немножко руку сломала, кажется». Ну, так, чуть-чуть совсем.