Елена Голуб - Где наша не пропадала! Истории веселые и не очень

Подмигивал он мне, улыбался игриво. Но что-то в его хитрой морде меня настораживало, как будто кот меня обманывал. Вспомнилась фраза подруги о том, что котики не могут врать, они могут только немного умалчивать. Что скрывал керамический шутник в остроконечной шляпе, я выяснять не стала, торопилась за фруктами и тортом.

Мысль о том, что с его хитрой улыбочкой надо разобраться на досуге, заскочила в укромный угол сознания, а кот заскочил в мою сумку.

Их (кота и мысль) пришлось достать одновременно. Потому что муж, взяв подарок, не поблагодарил меня, а долго и озадаченно смотрел на сувенир и, наконец, тихо так спросил: «А ты уверена, дорогая, что это именно то пожелание, которое стоит сказать в годовщину свадьбы?» И указал на буквы на накидке у котика. Там латинские «RIP».

«А, – говорю я, – это, наверное, «мяу» на каком-то диалекте. Индонезийские кошки, например, произносят «нгаунг» и никто этому не удивляется. «Нет, – возразил мой муж, – никакое это не «мяу», а вполне понятное «Requiescat in pace» (rest in peace) – «покойся с миром».

Смотрю я на котика, а тот подмигивает. И я понимаю, что он умолчал знатно о своей шутке. Я растерялась.

У моего мужа чувство юмора хорошее, он сказал, что первоапрельский розыгрыш удался. Мы долго тогда смеялись. Теперь каждую годовщину свадьбы вспоминаем с улыбкой черного шутника в шляпе.

Будьте осторожны с котиками. Это скрытные, умалчивающие и хитрые существа!

Этот и другие рассказы вы можете найти в сборнике Елены Шмелевой «Баклажановый сироп».

Алька проснулась пораньше. Впрочем, это в дозамужние, у-мамы-под-крылышком времена, называлось «пораньше». Теперь это было «в обычную рань». На скорую руку забодяжила тесто, и уже переворачивала на загорелое пузико тридцать седьмой блин. Она считала блины вовсе не от жадности, а по рекомендации очкастого психолога из телевизора – «отвлечение на счет снижает тревожность». Алька успевала и считать и тревожиться одновременно, но если не верить даже очкам и телеку – то тогда чему вообще верить?

Зато блинов нажарила. Может, хоть сегодня свекровь не будет иронично поднимать бровь: «Опять овсянка, сэр? Чувствую себя доктором Ватсоном». «Да лишь бы не собакой Баскервилей!» – безмолвно ехидничала Алька, но овсянку все же заменила.

Внезапно, на кухню величественно вплыл бюст, живот, а затем и полный силуэт Марты Ивановны, завернутый в ярко-розовый халат в кокетливый цветочек. На голове задорно позвякивали бигуди.

– Трудишься? – весело протянула свекровь. Воистину, ничто так не поднимает настроение с утра, как вид невестки за работой! А что ж ты хотела? Такова женская доля. Хочешь не хочешь…

– Надеюсь, тесто не на молоке? А то у меня от него изжога!

«Это не изжога. Это пламя вырывается. Обычное дело для вас – драконов!» – подумала невестка. Но вслух же такого не скажешь.

– Доброе утро. Тесто на кефире, – вежливо ответила она.

Не успела договорить, а свекровь с ловкостью тайской мартышки-воришки выхватила с тарелки пару блинов.

«Треснуть бы поварешкой по руке», – тоскливо подумала Алька, да нельзя.

– А Петька где? – с набитым ртом вопросила Марта Ивановна.

– Так в школе же! Понедельник ведь.

– Ну, хочешь не хочешь, а в школу ходить надо, – важно изрекла свекровь. Хлебнула чай и поморщилась. Не сладко! И добавила туда еще четыре ложечки. Утром мозгу нужна глюкоза!

– А какие у тебя планы на день? – громко стучит ложечкой по чашке Марта Ивановна. – Полы вчера не помыла! – укоризненный вздох. – На ужин два дня подряд котлеты! – снова вздох. – Сколько можно тебе повторять, что питание должно быть разнообразным?! – драматическая пауза.

Ивановна грациозно подхватила с полки банку варенья и щедро полила им блины.

– И Вадечке ты рубашки плохо гладишь. Я вчера целых две складочки увидела! И белье не крахмалишь! Ленивое ваше поколение, ленивое. Оно хочешь не хочешь, а трудиться надо. Трудиться! – почти взвизгнула Марта Ивановна и вытерла рукавом варенье с подбородка.

– Ладно, устала я тут с тобой. Пойду прилягу.

Оставив на столе недопитый чай и грязную тарелку, Марта Ивановна величаво прошествовала к дивану.

– А мне надо позаботиться о себе. Хочешь не хочешь! – донеслись до Альки слова, а затем сочный плюх на диван и громкий мерный храп.

Лето. Четыре часа утра. Безлюдная остановка на Сухумском шоссе. Ожидание такси.

Три девицы с кучей чемоданов и авосек мечтают не опоздать в аэропорт. Вот оно заветное. Пакуемся. И несемся по бетонке.

– А-а-а! – дурным голосом верещу я. – Забыла!

– Да здесь твой арбуз, – шикают подружки.

– Сумка! Билеты! На остановке!

А машина мчится в аэропорт.

– Стойте! Без документов нельзя! – кричу я водителю, дергая дверцу.

– Спокойно, крошки. Разворачиваемся и молимся.

Так быстро я не ездила никогда. Ни до, ни после.

Вот и знакомая остановка.

– Родимая! – повизгивая от счастья, выпрыгиваю из такси, и несусь за сумкой.

– Билеты? Паспорт? Кошелек? Живо в машину! – командует водитель.

Это было очень давно.

Но арбуз долетел в Питер согласно расписанию.

Привет! Я – Кот. Он же Gato, он же Kat. Взрослый, умудрённый жизненным опытом, немало переживший и испытавший на собственной шкуре. Ну и на шерсти тоже.

А значит, вполне созрел для создания мемуаров.

Скажу без лишней скромности – я красавчик. Блондин с голубыми глазами. Хозяин подозревает, что я благородных кровей. Все пытается мою родословную раскопать и расписать. Я не против. Но одно могу утверждать точно – я Королевский Кот. Ну, раз живу в Королевстве Испания! Логично?

Зовут меня Микуш – это по паспорту. Да, есть у меня паспорт, самый настоящий, а не просто «усы-лапы-хвост». Там все прописано, имя, место проживания и про всякие там прививки.

В общем, лицо я (ну или мордочка) вполне легальное и официально зарегистрированное.

Откуда имечко непривычное? Его дала мне первая хозяйка – пани Ванда. Она родом из Польши.

Но не срослось с мамой-Вандой. Внучок ее подкачал. На шерсть кошачью у него аллергия, видите ли.

Это болезнь такая. У людей и их детенышей бывает. Говорят, ещё и у собак случается. У моих собратьев как-то не замечал.

Такая вот нездоровая реакция на обычные вещи – зуд, покраснение на коже, чихание. Вопрос стоял ребром. Или с внучком этим видеться или со мною проживать. Ну, я понятно – создание благородное. Решил собою пожертвовать, новых хозяев найти.

Нашлись. Ничего так себе парочка. Уважают меня, лелеют. Правда, им спуску не даю. Я не какой-нибудь простак подзаборный. Типа за ушком почесали, корму засыпали – и я весь ваш, ласкаться да мурлыкать стану. Нет, шалишь! Уж если мне придёт настрой такой – могу сам на коленки запрыгнуть. Позволю себя по шерстке гладить. Но без разрешения и позволения – не сметь прикасаться!