Михаил Дудин - Где наша не пропадала [с иллюстрациями]

Однажды (это было зимой 1940 года под Выборгом) группа наших бойцов расположилась в лесу на привал. Сели под ель, разложили перед собой завтрак, и вдруг — в солдатский котелок ударила пуля финского снайпера-«кукушки». Все сидели ошеломленные. Слов в этот момент ни у кого не нашлось. Встал лишь высокий худой солдат. Он взял котелок и куда-то ушел с ним. Котелок он запаял, а потом написал о нем стихотворение. Оно называлось «Мой походный котелок».

Вот отрывок из него:

Стихотворение нам понравилось: все дышало в нем правдой только что происшедшего.

«Мой походный котелок» написал Михаил Александрович Дудин.

Тогда, в 1940 году, его стихи часто печатались в военных газетах. Под стихами стояла скромная подпись «М. Дудин». Тогда он был красноармейцем. И был смелым бойцом. Недаром за финскую кампанию Михаил Александрович в числе немногих был награжден медалью «За отвагу». Летом 1940 года эту награду вручил ему Михаил Иванович Калинин.

Зима 1940–1941 годов застала нас в палатках. Было приказано построить казарму. Мы заготовили строительный материал — бревна, доски, гвозди, инструмент всякий, а чем крыть крышу — не знаем: соломы нет, железо взять негде, а рубероида тогда вообще не знали. Выручил Михаил Дудин. Он предложил крыть дранкой, вместе с товарищами сделал драночный станок и организовал артель «Дранка». Получилось хорошо — казарма была построена, крыша удалась на славу.

Сообразительность у Михаила Дудина была особая. Название ей — солдатская смекалка.

После той лютой зимы солдатскую шинель нам снять не пришлось. Грянул 1941 год. Полковая батарея, в которой М. Дудин служил артиллерийским разведчиком, а я минометчиком, вступила в бой с гитлеровцами с первого дня войны. Она сражалась на полуострове Ханко. Гарнизон Ханко стоял насмерть и не отступал. Ханковцы продержались сто шестьдесят четыре дня и ушли с полуострова непобежденными.

Михаила Дудина взяли библиотекарем в полковую библиотеку, а потом в редакцию газеты «Красный Гангут». Но ни в библиотеке, ни в редакции он не сидел. Он беспрестанно пропадал в окопах. Ходил в разведку за языком. И еще писал стихи, много стихов. Они были о войне, о смелости и мужестве наших боевых товарищей.

Стихи Михаил Александрович любит с детства. Многие знает наизусть и одинаково хорошо читает как свои, так и чужие. Любит он читать и Маяковского.

А я, помнится, не любил стихи Маяковского. Очевидно, просто не понимал их. Но однажды (это было в Молдавии, под городом Котовском, в 1939 году) Маяковского читал Дудин. Хорошо читал и выразительно, четко выговаривая каждое слово. И впервые слова поэта показались мне сочными, яркими, необыкновенными. Я вдруг почувствовал, что они звучали по-особому, и мне показалось, что я и не слышал их раньше. А потом я побежал в военторг и купил томик стихов Маяковского. С тех пор я полюбил их…

Наша ханковская дивизия участвовала во многих ответственных операциях на Ленинградском фронте: в прорыве блокады в 1943 году, в Красноборской операции, в штурме Вороньей горы и Выборга… Везде она была на главном направлении. И везде вместе с нами был Михаил Александрович Дудин,

В короткие затишья он писал стихи. Стихи о войне, о морозе и смерти на снегу, о мужественной красоте советского воина. Нам, гангутцам, как и многим участникам Великой Отечественной войны, особенно дороги эти стихи военных лет. В них нет ничего выдуманного, потому что все, о чем пишет Михаил Александрович, он видел своими глазами, слышал своими ушами, до глубины души прочувствовал сам. Поэтому стихи его читали наизусть, их переписывали в тетради, с огненного фронта их посылали в солдатских письмах домой, в далекий тыл.

Вот и книга «Где наша не пропадала» не выдумана. Читая ее, многие гангутцы узнают среди ее героев себя. Вот, например, Щеглов-Щеголихин, один из героев этой интересной книжки. Да это же никто иной как комиссар нашей дивизии Иван Ерофеевич Говгаленко. Или повар. Он был именно таким, как рассказал о нем Михаил Александрович. А в образе Кукушкина себя узнали сразу несколько гангутцев: и Николай Жуков (он работает сейчас архитектором), и Николай Кутузов (ныне художник), и я, и другие. Узнали потому, что образ этот собирательный. Да и сам Михаил Дудин чем-то очень похож на Кукушкина. Та же смелость, та же изобретательная солдатская смекалка.

В этой книге ты прочитаешь послание Маннергейму. Такое послание действительно было. А вот как оно родилось.

Осенью 1941 года главнокомандующий войсками фашистской Финляндии Маннергейм обратился к защитникам Ханко с речью, в которой сначала похвалил их за мужество и отвагу, а потом предложил сдаться. Злость охватила ханковцев: бывший царский генерал, который верой и правдой служил кровожадному Николаю Второму, а потом изменил своей Родине и сбежал за границу, предлагает им, советским воинам, сдаться? И решили наши бойцы ответить этому царскому прихвостню, да так, чтобы ему тошно стало. Вот тогда-то и взялся за перо М. Дудин.

Пришлось вспомнить содержание письма, которое еще в далекую старину писали турецкому султану запорожцы. И написал Михаил Александрович едкое-преедкое письмо — потомки запорожцев на Ханко не лезли за острым словом в карман. Прочитали бы его сейчас запорожцы, наверное бы еще не так хохотали, как на известной картине Ильи Ефимовича Репина.

Товарищ Михаила Дудина художник Борис Пророков оформил послание гравюрами, Ханковцы одобрили текст, а в октябре 1941 года Герой Советского Союза летчик Бринько разбросал листовки с этим письмом над территорией Финляндии с самолета. Речистый Маннергейм уже больше не выступал перед защитниками Ханко. Пропала у него охота.

С тех пор как в областном издательстве в городе Иваново вышла первая книга стихов Михаила Александровича, прошло более трех десятилетий. За это время поэт создал много новых произведений. В 1967 году, например, в издательстве «Художественная литература» вышел двухтомник его стихов.