Михаил Дудин - Где наша не пропадала [с иллюстрациями]

Человек девятьсот — в самом Ленинграде. Остальные — в Москве, Киеве, Одессе, в Свердловске, по всей необъятной Родине, по своим городам и селам. И все-таки мы собираемся вместе. На каждую нашу встречу приходят молодые воины Ленинградского округа, а потом они приглашают нас в гости, в свои подразделения, в ту самую гвардейскую часть, в которой служили мы, которая и завоевала гвардейское знамя своей беззаветностью.

Ради каждой встречи мы надеваем наши лучшие костюмы. Мы надраиваем свои ордена и медали до полного блеска. Мы прикрепляем на правые лацканы своих гражданских пиджаков почетные знаки «Гангут 1941. 164 дня обороны».

Недавно мы отмечали семидесятилетие Сергея Ивановича Кабанова. Его праздник был и нашим общим праздником. Тогда на Гангуте он был молод. Всего сорок лет ему тогда было. И дерзость его характера, его упорство было нашей дерзостью и нашим упорством. После Гангута он командовал внутренней обороной Ленинграда, гарнизоном на полуострове Рыбачий. Потом под его началом была вся береговая оборона дальневосточного побережья. Мы гордимся своим генералом и равняемся на него. Каждый раз он открывает нашу встречу. И мы встаем, как один, подчиняясь его команде, и минутой молчания чтим наших погибших товарищей, наших героев.

Если вы захотите узнать о нашей гангутской пехоте и о генерале Симоняке, прочитайте книгу М. Стрешинского и И. Франтишева «Генерал Симоняк». Из нее вы узнаете, как наша Восьмая особая бригада превратилась в гвардейский корпус, где и как сражались ее бойцы и какие победы они одержали.

Есть в нашей боевой братской гангутской семье и свои писатели, и свои художники, и свои артисты. На седьмом издании романа Владимира Рудного «Гангутцы», выпущенного недавно стотысячным тиражом в издательстве «Советский писатель», тоже стоит наш гангутский знак. Прочтите его. Я свидетельствую своей памятью, что он правдив, и люди, выведенные в нем, похожи на моих товарищей. Когда-то этот роман выходил с обложкой, нарисованной прекрасным художником-гангутцем Борисом Пророковым. Сейчас Борис Иванович болен: сказывается фронтовая контузия. Каждый раз, когда мы собираемся, посылаем ему телеграмму. Я знаю, что ему становится лучше от этих телеграмм.

Такую же ободрительную телеграмму надо будет послать и в Киев — нашему комиссару Ивану Ерофеевичу Говгаленко, потому что последнюю открытку, которую я от него получил, он писал не сам, а диктовал. Значит, и он в постели, и его донимают старые раны.

Вот мы и собираемся каждый год затем, чтобы поддерживать друг друга, чтобы, встречаясь и вспоминая то самое трудное и самое дорогое, что было в нашей жизни, дышать воздухом н а ш е й в е р ш и н ы и молодеть духом, чувствуя прежнюю верность своих товарищей. Вот за этим мы и собираемся. И это прекрасно.

Мы еще живы и деятельны. Каждому из нас есть чем гордиться перед своими товарищами.

Почти тридцать лет я не видел командира своего отделения Бориса Киселева. Как-то раз он приехал в Ленинград со своим сыном. И я, забыв о времени, принял его сына за самого Бориса. У Бориса недавно к военным орденам прибавился орден Октябрьской Революции. И Константин Шомесов из города Сосногорска тоже прибавил к своим солдатским знакам отличия орден Трудового Красного Знамени.

Но я об этом узнал случайно: ведь из скромности они не сообщают мне о своих заслугах.

Будьте вместе на наших встречах. Мы были вашими солдатами, и мы остались навсегда вашими солдатами.

Нам было трудно, очень трудно на нашем Гангуте. И это трудное, самое трудное в нашей жизни осталось самым дорогим на всю нашу жизнь.

Летом 1971 года я видел один американский широкоформатный цветной фильм о насекомых. Снят он отлично и смонтирован прекрасно. И есть свой подтекст в этом фильме, явно намекающий на то, что все, что в нем показано, можно сравнить с людской, человеческой жизнью. И я до сих пор не могу отделаться от этого странного ощущения. В этом фильме действовали термиты. Оказывается, у термитов, кроме королевы и царя, кроме больших и малых рабочих, есть еще большие и малые солдаты. Эти солдаты ничего не делают, едят даровой корм и ждут своего времени. И вот это время наступает. Поврежденный термитник подвергается нападению муравьев. Солдаты-термиты выходят навстречу врагам. Начинается отчаянный смертельный бой, во время которого термиты-рабочие исправляют повреждения и заделывают все ходы и выходы. Термиты-солдаты побеждают муравьев и погибают от голода, потому что их обратно в термитник не пускают. Они сделали свое дело. Они не нужны.

Мы люди, а не термиты. И я вспомнил об этом фильме затем, чтобы не думать о термитах.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.