Ал Райвизхем - Двадцать лет спустя (с половиной)

- Я вижу, что, приставив палец ко лбу, Вы раз за разом повторяете «как же нам отсюда выбраться», - сказал Потрос, открывая консервы со шпротами.

- Я вижу, что Вы, открывая шпроты, пытаетесь сострить, - ответил гасконец, продолжая думать, приставив палец ко лбу.

- Может быть лучше поковырять в носу? – высказал догадку Отос, и попробовал думать, ковыряя в носу.

- Ну, Д’Арнатьян, мать твою так, - сказал Потрос, - есть ли у Вас план, а то Вы уже полминуты думаете, я так не могу, так тебя растак!

- Есть ли у меня план? – возмутился Д’Арнатьян. – Поцелуй меня в задницу! У меня целых два плана! – ответил задетый за живое Д’Арнатьян. – План первый, мы сидим и ждем, пока нас не спасет Амарис. План второй, мы сидим и ждем, пока к нам не придет Замарини, и не извинится перед нами.

- Да, более идиотские планы никто уже не сможет придумать! – заявили хором Отос и Потрос, скрестя руки на груди.

Обиженный Д’Арнатьян хотел было, съязвить в ответ, намекнув, что он единственный здесь, кто может утверждать насчет отцовства своего отца, в отличие от всяких там гнусных недоносков и подлой, самой распоследней мрази, которая лезет в князи, точнее в бароны, удлиняя при этом свою фамилию, причем все это несмотря на последнюю стадию кретинизма, позволяющую претендовать на внеочередное обслуживание в любом дурдоме. Однако дверь вновь неожиданно отворилась, и в камеру вошел Замарини.

Кардинал оделся по случаю, как священник, только что сыгравший партию в теннис: красная кардинальская шапочка, майка с лицом Мадонны, кожаные трико и ракетка в виде креста с обмотанной изолентой ручкой. Изо рта торчала дорогая сигара, вонявшая как подожженный навоз.

- Пните меня, я сплю! – изумленно сказал Потрос. Д’Арнатьян с удовольствием выполнил просьбу друга.

- Идиотские планы могут быть успешными, если их выполняют круглые идиоты, - сокрушенно сказал Отос, смачно плюнув в окно. Совершенно случайно он попал в проходившего мимо крестьянина.

- Хе, - сказал Замарини, - Привет!

- Пошел ты! – отозвались пленники.

- Фи, как грубо, - скривившись в ухмылке, сказал Его Высокопреосвященство. – Слабо угадать, зачем я сюда пришел?

- Может, Вам моча в голову ударила после того, как выпили болотную воду? – непочтительно высказал догадку Потрос.

- Началась война, или янки повысили импортные пошлины, - глубокомысленно заявил Отос.

- Ставлю полпистоля, которые я хотел отдать Отосу, но отдам в следующий раз, что Вы пришли сюда нас казнить, - неожиданно сказал Д’Арнатьян. При этом его лицо вдруг напомнило кардиналу морду скунса во время брачного периода.

- Принимаю! – воскликнул кардинал, выплевывая вонючую сигару. – Давай-ка сюда мои полпистоля, так как я пришел Вас отпустить.

Гасконец со вздохом протянул кардиналу полпистоля и запрыгал от радости на одной ножке. Кардинал тем временем тут же распорядился насчет друзей.

- Стража! Отпустить их! А теперь арестуйте их снова!

- За что? – завопили разочарованные пленники.

- За то, что задаете идиотские вопросы, - хихикая, ответил Замарини. – Теперь я буду прыгать от радости на одной ножке, вот так и вот так и разэтак!

Кардинал еще долго прыгал от радости на одной ножке, пока не наступил опорной ногой на кожуру банана, разбросанную Потросом по всей камере. Поскользнувшись, кардинал свалился носом в парашу, опрокинув ее на себя.

- Ну и что теперь будем делать? – спросил друзей Потрос, с интересом наблюдая, как по приказу кардинала двух стражников расстреляли за то, что в камере у пленников грязно и параша не вынесена.

- Будем думать дальше, - ответил Д’Арнатьян, - Эх, если бы мы могли подкупить стражников! Как много бы я дал, чтобы иметь пятьсот пистолей!

- Я тоже бы дал три пистоля, - заявил Потрос, не желая уступить Д’Арнатьяну в щедрости.

- Это было бы неплохое вложение, - согласился Отос, щелкая калькулятором.

- А может прорвемся? – спросил мужественный Дю Баллон де Плафон де Перрон, тыкая вилкой в котлету. – Я помню, мы во Вьетнаме, как-то задали перца узкоглазым, - он посыпал перцем на котлету и чихнул.

- Нет, надо применить хитрость, - возразил Д’Арнатьян, доставая из сапога набор отмычек.

Дождавшись ночи, гасконец принялся шуровать с замком. К рассвету он добился, хоть какого-то результата – дверь в камеру было уже невозможно открыть ни изнутри, ни снаружи. Посвистывая, Д’Арнатьян сделал вид, что так и было задумано.

Отос, подойдя к гасконцу и к делу рук его, увидел, что он делает вид, что именно так и было задумано.

- Я вижу, что Вы, посвистывая, делаете вид, что так и задумано, - сказал благородный Отос.

- Да ладно, мы особенно и не надеялись, - приободрил друга Потрос, по дружески ударив его в глаз. – Как мы теперь парашу будем выносить, - принялся возмущаться наш толстый герой.

- Будем выбрасывать в окно, - предложил сметливый гасконец, почесав под глазом. И вдруг его осенило. Схватив лист туалетной бумаги, в который была завернута котлета, припрятанная Потросом от своих друзей, Д’Арнатьян написал на нем большими буквами «Французское отделение форта Нокс. Продажа золотых слитков» и вывесил на улицу. Спустя три минуты и семнадцать секунд, до слуха друзей донеслись выстрелы и крики. Это местные жители, загримировавшись под индейцев, напали на бледнолицых недоносков. Вскоре в дверь камеры постучали.

- Откройте, телеграмма, - сказал кто-то за дверью.

- Банзай, к черту торпеды, - смело ответили друзья, попрятавшись под кроватями.

В ответ спустя минуту раздался взрыв, и железная дверь с лязгом рухнула на пол. В камеру ворвались индейцы с большими пустыми мешками в одной руке и маузерами в другой.

- Где золото? – взвизгнул один из них, размахивая самым большим мешком.

- Золото, золото, золото, золото, золотозолотозолото, - сладострастно забормотал другой, закатив глаза.

- Амарис! – удивленно сказал Д’Арнатьян, возникая из-под кровати, как чертик из коробочки. – Вы все-таки пришли спасать нас, наш дорогой друг!

- Тут что, нет золота? – огорченно спросил Амарис, пряча свой большой мешок в карман. – А, да точно, я же пришел спасать вас, друзья мои (слабоумные), да так вот оно и есть, правда, Рауль? – обратился он ко второму индейцу, который начал шарить в постелях заключенных, не гнушаясь вспарывать подушки.

- Отец! А где тут золото? – спросил маленький Рауль, принявшись потрошить матрас. Тут где-то должно быть золото, где золото, мне сказали, что здесь должно быть золото, - заплакал маленький Рауль и пнул от огорчения третьего индейца, удивительно смахивавшего на Планше.

- А, Планше, - поздоровался с ним Д’Арнатьян, ударив его в глаз.

- Ловок шельма, - согласился Отос и дал пинка бедному Планше.

Только невоспитанный Потрос ударил Планше под дых, даже не поздоровавшись.