Максим Касмалинский - Политолог из ток-шоу

своим аршином всё измерил Та-та тата, тата свинья, А я так ждал, надеялся и верил». Его привлекли за оскорбление чувств верующих и реальный срок впаяли. Поехал на каторгу вместо Достоевского.

Достоевский обрадовался: неужели попёрло? пойду в рулетку сыграю. Сыграл- выиграл.

Девятнадцатый век… В стране готовятся отмечать семидесятипятилетие Великой Победы. Со всех деревень собирают полумертвых ветеранов Бородино и свозят в столицу. В скором времени каждый из них будет обеспечен личной коровой. Это закреплено в майских указах Государя-императора Александра Второго. Его, кстати, не убили. А дело было так.

Собрались народовольцы на хате у Верки Засулич и давай решать кто бомбу в царя кидать будет: «Давай ты», – «Нет, давай ты», – «А чё я?», – «А я чё?». Решили нанять киллера. А денег-то нет! Хотели у Достоевского занять, ему как раз попёрло, а тот только бородой отмахнулся. Отстаньте, говорит, со своей Россией. Бесы вы, говорит. Я про вас роман напишу на тыщу страниц, во век не отмоетесь, щас вот только разок на красное поставлю. Сыграл-выиграл.

Русско-турецкой войны так и не случилось. Турки на Балканах режут греков свирепо, а наш Горчаков взял, да и выразил обеспокоенность. Турки стали сербов резать, Горчаков выразил озабоченность. Турки уже сербов дорезали, за болгар принялись, тогда Горчаков хитро так прищурился, пальцами похрустел и на им! Ноту протеста! Пусть знают. Еще и экипаж свой развернул под Царским Селом. Самолетов тогда не было, как еще премьер-министрам разворачиваться?

А вот Александр третий так и был алкаш-алкашом (тут ничего не изменилось). Бывало, бродит пьяный по дворцу и гундосит: – Дорогие россияне, понимаешь. Россияне, понимаешь. А Победоносцев ходит за ним, ходит и всё записывает. Царь говорит: «Ты что тут ходишь, записываешь, козья морда!». А Победоносцев мудро так ему: «Пригодится, Ваше Величество. Чует мое сердце, пригодится».

Графу Толстому Льву Николаичу было в ту пору уже двести пятьдесят лет, а он всё от армии косил в Ясной поляне, всех девок крепостных перепортил (крепостное право так и не отменили, потому что это есть наши исконные традиционные ценности. Сами крестьяне по всей стране митинговали в поддержку крепостного права). В общем, насчет девок граф был тот еще… Ему даже известный гламурный венеролог Чехов так и писал: «Вы, граф, не Лев. Вы конь какой-то». А поскольку Толстой – зеркало русской революции, то и революция не случилась. А началось всё с того, что приехал в Ясную поляну некий барон Эрнст. «Ваше сиятельство, -говорит, – тема есть. Бабло нормальное».

А они что придумали.

Сгоняют в поле крепостных, рассаживают их на лавки, так полукругом, а в центре всего безобразия стоит Толстой. И приглашают известного противника режима Плеханова и какого-нибудь сторонника, неважно какого, Витте например. Толстой говорит Плеханову, типа, ну рассказывайте. Тот, допустим, говорит: «Наша партия выступает за предоставление всем политических и гражданских свобод, избирательного права…». Тут Толстой делает знак, и все крепостные как заорут: «У-у-у! Фу-у!! Предатели!!! Пятая колонна». Потом Витте выступает: «Россия – Великая держава». Толстой опять знак делает, и зрители аплодируют и кричат: «Мо-ло-дец, мо-ло-дец!!». Поорут минут десять, только успокоятся, а Витте опять: «Россия – великая держава», и опять десять минут аплодисменты. Сергей Юльевич как котяра жмурится, в овациях купается, а Плеханов сидит оплеванный, приходится ему деньги платить за участие в дебатах, а то пошел бы он? Потом встает на трибуне Даниил Хармс говорит: «У меня вопрос к уважаемому эксперту».

–Да, пожалуйста, – говорит Боб.

– А может, хватит залипать? Пора на пробежку, погода прояснилась.

Боб трет глаза, оглядывается. Он сидит перед чашкой остывшего кофе.

Бодро вскочил, быстро переоделся, проворно двинул на пробежку.

Он шел скандинавской ходьбой, палые листья липли на палки, палки оставляли на земле следы в виде маленьких разрезов, которые на глазах медленно затягивались. Подходя к территории дурдома,..

………………………

… Лора сидит перед огромным монитором, на котором извиваются зеленые графики. Она поворачивается к Бобу, тот в один прыжок падает перед ней на одно колено, протягивает цветы.

– Лор, я вчера был груб, – целует ей руку. – Прости.

Поднимается, обнимает ее за талию, проводит губами по светлым волосам, целует в шею. Лора упирается ладонями в грудь Боба, но потом ее руки падают.

– Борис… – она приоткрывает рот. – Борь, подожди.

Он продолжает ее целовать, кулак с зажатыми цветами гуляет по ее спине. Целует в губы, астры падают на пол.

Ждем убойную эротику, запасаемся попкорном. Люди! В столь интимные моменты выключайте технику, закрывайте окна, прячьтесь под одеяло, и то не будет гарантии, что за вашими любовными играми не наблюдают скучающие у компа ребята, находящиеся в любой точке мира. Всегда есть вероятность, что ваш романтический секс зафиксирован, смонтирован в ролик, который под броским названием висит в Интернете. Оглашены альковные тайны, нет никаких секретов! Подлая прелесть современности.

Комната Лоры – ни намека на уют. Не комната – пространство. Пусто, запущено, скошенные мансардные потолки, полумрак. Лишь рабочее место – стол уголком, два монитора – представляет собой нечто живое.

Боб, переступая, влечет Ларису к низкой двуспальной кровати, закинутой бордовым ворсистым пледом.

– Подожди, Бо-ря, – она освобождается. – Я сейчас.

Лора скрывается за дверью туалета, Боб стоит посреди обширного помещения, которое более всего похоже на офис убыточной торговой фирмы. Он подбирает с пола цветы, кладет на стол, потом переложил их на подоконник.

У окна стоит раскладная сушилка, на которой развешены шмотки. Боб потрогал, рассмотрел одну кофточку, еще что-то, многие вещи он видит впервые. Уперся рукой в стену, голову склонил.

– Ларис, ты извини, пожалуйста! Срочно надо уехать. Только что позвонили, – врет Боб жене, когда та вернулась. – Очень срочно! Извини еще раз за вчера и за сегодня.

Боб сбегает, осторожно закрыв дверь за собой. Лора садится за стол, окольцовывает голову тяжелыми наушниками. Астры лежат у окна.

Наблюдаем. Гаражные ворота бесшумно поднялись. Боб сидит за рулем, читает в телефоне сообщение с анонимного номера. «Генерал сегодня будет арестован, ехать к нему нельзя».

Мое сообщение, это я так играю с объектом. Что он сделает?

А ведь, пожалуй, верит. Может и сомневается, но выезжать, явно не спешит. Размышляет. Вчера доброжелатель уведомил о слежке, сегодня опять предупреждает, есть о чем подумать. Тем более, сегодня аресты генералов – дело заурядное. У них проводят обыски, их судят, все это публика видит. Им выносят приговоры, публика рада. Но никто не видел приговоренных за решеткой. Коррупционеры отбывают срок, освобождаются отдохнувшие, загорелые. С новыми зубами, пересаженными волосами и никто не похудел. Ни разу не подозрительно.