Антон Чистов - Bloody Foreigner. Или моя незабываемая жизнь в Великобритании

С Яни же никто не разговаривал, его не предупредили заблаговременно, а просто выставили за дверь. Проблема усугублялась тем, что до его увольнения, со стороны руководства не было и намёка на недовольство. Это тревожило по-настоящему. Я понимал, что на месте Яни мог бы оказаться любой, в том числе и я. Я бы даже не успел подготовить какого-либо плацдарма для аварийного приземления, так как не смог бы понять, что у меня назревают проблемы: до того, как уволить, менеджеры продолжали бы улыбаться мне и благодарить за работу.

Вечером Яни уехал. Мне было немного грустно, я успел привязаться к этому весельчаку и уже не воспринимал его как врага. Однако, освободившейся койке в доме было не суждено долго пустовать: уже на следующий вечер Мэрион сказала мне, что она звонила Диме, который обещал приехать через несколько дней. Это была отличная новость!

Тем же вечером в коридоре меня остановил Иван. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

– Ты о чём с Мэрион всё-время разговариваешь? – спросил он.

– В смысле?

– Я знаю! Ты отговорил её брать на работу моего брата! Я тебя сейчас убью!

Я был в ступоре. Впрочем, как всегда от его сумасшедших мыслей о том, что все вокруг враги.

– Какого брата? Мэрион сказала мне, что на работу приезжает мой друг, ни о каком твоём брате мы не говорили, я вообще первый раз слышу о том, что он собирался сюда приезжать!

– Ты врёшь! Ты знал, что он должен был приехать и отговорил Мэрион его брать! Я тебя сейчас убью!

В глазах Ивана горело пламя безумия и выглядело это страшновато. Я попытался говорить тише и как можно миролюбивее:

– Иван, успокойся. Я не знал про твоего брата и с Мэрион говорил не о нём. Можешь спросить у неё сам. Я был бы только рад, если бы твой брат приехал.

Тут я слукавил. Иван часто говорил мне, что с братом они всегда пьют и без него ему легче держаться. За пару месяцев он напивался уже несколько раз, каждый раз давая зарок, что больше этого делать не будет. Пьяным он становился вообще невменяемым, если его братец такой же, то по его приезду жизнь в доме стала бы совершенно невыносимой, поэтому это последнее, чего я хотел бы. Лично я Мэрион не говорил об этом ничего и я действительно не знал, что Иван разговаривал с ней о своём брате, но я просто уверен, что Вильям тоже просёк всю ситуацию и без его характеристики дело не обошлось.

Меня же начальство знало только с положительной стороны: я не пил, всегда опрятно выглядел и девчонки, приехавшие при моём участии, тоже были очень хорошими работницами. Скорее всего, всё это сыграло ключевую роль: Мэрион предпочла моего знакомого с идиотским CV брату потенциального алкоголика. Так что, дорогие читатели, имидж, всё-таки, превыше всего!

Я сумел успокоить Ивана, но после этого случая наша едва зародившаяся дружба расползлась по швам. Меня обижало то, что Иван постоянно искал какой-то подвох несмотря на то, что я очень много помогал ему. Я устал оправдываться во всех смертных грехах и, к тому же, немного опасался, что в один прекрасный день он меня действительно убьёт.

Карась приехал вечером прекрасного летнего дня и сразу расположил к себе Мэрион. Ещё бы: высокий статный блондин с вьющимися волосами и белозубой улыбкой, – этот шельмец был очень харизматичен!

– Какие у тебя мышцы! – хихикнула старушка Мэрион, потрогав накачанный бицепс Карася. – Мы с тобой сработаемся!

Дело было в шляпе. Дима бросил свои пожитки в доме, после чего мы решили прогуляться. Я очень люблю гулять по вечерам, но Ивана на прогулки было вообще не вытащить, поэтому и мне после работы приходилось сидеть в доме, так как прогулки в одиночестве по тёмным просёлочным дорогам навевали тоску. А прогулка с Карасём поставила всё на свои места: мы шли, болтали о жизни, вокруг стрекотали сверчки, а над нами светили яркие звёзды английского неба. Я ощутил, что жизнь начала входить в правильное русло: моя сестра была рядом со мной, большинство из рабочего персонала были русскими, а теперь ещё приехал человек, у которого оказались схожие интересы. Смятение в душе, практически постоянно присутствовавшее с момента моего приезда, исчезло.

На следующий день мы с Карасём были свободны до шести часов вечера, поэтому решили побродить по окрестностям. За два месяца своей жизни в гостинице, я исследовал лишь малую часть вокруг отеля, – мне не хватало верного спутника, который бы поддерживал мою тягу к длительным прогулкам. Утром мы вышли из отеля, прошли небольшой лесок, перешли дорогу и нашему взгляду открылась удивительная панорама: до самого горизонта простиралась местность, похожая на африканскую саванну. Острова небольших лесопосадок чередовались с травой и цветами. Всё это окаймлялось тропинками, которые, пересекаясь друг с другом, создавали причудливый узор, напоминавший разноцветное лоскутное оделяло. И эту сказочную красоту дополняло светло-голубое море на горизонте.

– Давай до моря дойдём? – предложил Карась.

– Давай, – ответил я.

И мы пошли. Через некоторое время мы перестали разговаривать и шли молча, слушая шёпот природы. Что может быть лучше? Ни один звук, рожденный человеком, кроме звука дыхания младенца, с этим не сравнится. Шелест листьев. Сухой травы. Пение птиц и стрекотание кузнечиков, славящих Творца.

Вскоре я начал впадать в то полутрансовое состояние, которое возникает у меня при молчаливом путешествии пешком. Уже не было гор грязной посуды, английской речи, сумасшедших людей и лицемерия. Это был сон, а на самом деле я всегда шёл по этой дороге с другом, и тёплое солнце согревало нас своими лучами. Через три часа мы вышли на высокий обрыв и, взглянув вниз, я увидел морского котика, неспешно плывущего вдоль берега.

Я всегда немного завидовал животным. Беззаботные создания, которых питает Господь. Мы потеряли эту беззаботность, нам вечно что-то надо. Мы променяли Рай на повседневные волнения и стяжание земных благ, забывая о том, что проведя жизнь в бесконечной суете, ничего не сможем забрать из этого мира с собой на тот свет. Зачем всё это? Не проще ли отправиться в путешествие длинною в жизнь, как этот морской котик, греясь под лучами солнца и полагаясь на Бога?

Немного посидев на обрыве, мы отправились назад, едва успев вовремя заступить на вахту. В тот раз дежурство наше было особенным: нам предстояло в ночную смену отдраить самую большую кухню гостиницы. Работали трое: Иван, Карась и я. Привести её в порядок было не сложно: благодаря хорошим вытяжкам, слой масла, покрывавший поверхности, был не слишком большим, все шкафы и полки содержались в порядке, так что вся уборка заняла около восьми часов и уже в четыре часа утра мы отправились спать. Мэрион была так нами довольна, что уже на следующую ночь мы с Иваном драили кухню, располагавшуюся в консерватории. И это был кошмар, который я буду помнить всю жизнь. Помещение было настолько маленьким, что мы вдвоём едва там помещались. Из-за слабой вытяжки масло, испарявшееся годами из фритюрницы, покрыло потолок, стены и все шкафы толстым слоем. Сама фритюрница, наверно, никогда полностью не мылась. Мы соскоблили с поверхностей около трёх килограмм масла, более похожего на прозрачную желеобразную краску. Мы скребли, драили, разбирали, отмывали, собирали эту проклятую кухню без остановки одиннадцать часов. Под конец, мы уже еле стояли на ногах, и я удивляюсь, как вообще смогли доползти до своих кроватей, а не рухнуть прямо там на пол.