Антон Чистов - Bloody Foreigner. Или моя незабываемая жизнь в Великобритании

Но это был ещё не конец. Ко мне подошла Мэрион и спросила, не мог бы я подыскать кого-то на место посудомойщика. Я позвонил Диме, своему знакомому, уже работающему на севере Великобритании и спросил, не хочет ли он переехать ко мне. Тут вкусно кормят и работа не слишком тяжёлая. Недолго думая он согласился. Его приезд положил начало цепи удивительных событий и приключений, о некоторых вы прочитаете здесь, а часть пока останется за кадром до следующей книги мемуаров, которую я планирую написать лет через сорок. Так что всё впереди, ждите.

Дима настолько важен для нашего повествования, что я, пожалуй, напишу про него отдельную главу.

Моё знакомство с Димой состоялось во время учёбы на трёхгодичных компьютерных курсах. На заре эры интернета я использовал любую возможность зависнуть у монитора, в чате нашего города, а поскольку дома у меня ещё не было компьютера, не то, что интернета, я оставался на курсах даже когда туда приходили заниматься другие группы. Помню, я стоял у двери, когда в класс завалился здоровенный детина в кепке, нахлобученной на нечёсаные вьющиеся волосы, в длинной обвисшей футболке с огромным мокрым пятном от пота на спине, в каких-то бесформенных шортах и кроссовках, надетых на босую ногу. Детина смеялся. Точнее, детина ржал так, что я удивился, как оконные стёкла не вылетают из рам. Ах, как он хохотал! Слушая его смех, невозможно было самому не засмеяться, настолько безбашенным он был. Он ржал, а я смотрел на него и думал: «Этот парень псих! И мне это нравится!».

Я был в восторге и чтобы он чаще смеялся, всегда садился рядом и смешил его во время уроков. Дима начинал оглушительно хохотать, его просили удалиться из класса, через пятнадцать минут он заходил обратно, и всё повторялось снова. В конце-концов наш учитель понял, что я как-то дурно на него влияю и запрещал нам садиться вместе друг с другом, хотя я все эти дела проворачивал так, что меня невозможно было подловить. У Димы и сейчас весьма своеобразное чувство умора, а в то время ему достаточно было с умным видом показать палец, чтобы он расхохотался. Я даже мог ничего не говорить. Просто поворачивался, смотрел на него и показывал палец. Этого трюка вполне хватало.

У Димы была польская фамилия Караскевич, поэтому за ним прочно закрепилась кличка «Карась». Он так всем и представлялся. Я до сих пор, спустя шестнадцать лет нашего знакомства, крайне редко называю его по имени, настолько он сросся со своим прозвищем.

Карась учился в польской школе, дважды оставался на второй год, отлично рисовал и постоянно занимался физкультурой. Когда я пишу слово «постоянно», я не шучу: он отжимался и подтягивался в любом более-менее подходящем месте, каждый день бегал до школы и обратно (а это десять километров в одну сторону), колол своим соседям-алкоголикам дрова, а в свободное от всего этого время ломал кирпичные стены заброшенных веранд, находившихся на территории его школы. Это был сгусток энергии и сумасшедшей молодецкой удали. Я удивляюсь, как его тогда не разорвало на куски от такого её количества и как он смог, всё-таки, доучиться до окончания курсов, сдать экзамены, получить сертификат и закончить школу.

После курсов наши с ним пути разошлись. Самое интересное произошло после.

На первом семестре в университете мне, вдруг, очень захотелось пойти в церковь. В душе своей я чувствовал какую-то пустоту, и она никуда не пропадала в течение нескольких недель. Последний раз в церкви я был в далёком детстве, совершенно не знал, как себя там вести и зачем туда ходить, но почему-то она влекла меня. Осенним вечером, после лекций, я решил туда заглянуть и прямо возле храма наткнулся на Карася, который шлёпал по тротуару навстречу мне. Мы с ним проговорили полчаса, за которые я понял, что он по-прежнему блаженно неадекватен: с радостной улыбкой Дима сообщил мне, что работает курьером, мотается по Риге целыми днями, работа ему нравится, но самое интересное ждёт впереди – пришла повестка в армию, в которую ему не терпится отправиться. Мы пожелали друг другу удачи и разошлись. Я пошёл в церковь, где просто просидел на лавочке два с половиной часа, после чего меня отпустило, и я благополучно забыл эту историю. Потом, через полтора года, я уже сознательно пришёл в церковь, стал верующим человеком, за что благодарю Бога. А перед самым отъездом в Великобританию, на сайте для одноклассников меня ждало сообщение:

«Привет, Антон. Если у тебя фамилия Чистов и ты тот самый, который ходил со мной на курсы, отзовись. Карась.»

Я написал, что я тот самый Антон, спросил, как жизнь и когда он собирается идти служить в армию.

Карась прислал ответ в вечер перед моим отъездом. Оказалось, что он уже давно как отслужил и уехал в Англию. Я тогда не мог в это поверить, для меня из-за проблем и стрессов время словно остановилось, я думал, что с момента нашей встречи прошло не больше полугода. В любом случае, это была отличная новость! Я попросил у него телефон и мы начали перезваниваться, когда на кухнях выпадала свободная минутка. Карась работал грузчиком у человека, продававшего секондхенд. Европейский читатель, привыкший видеть маленькие ларьки дешёвого тряпья в бедных районах своего города, может подумать, что работа плёвая. Но представьте себе, что фактически весь секондхенд Европы поставляется только из нескольких точек, и в одном из таких мест работал Карась. В день ему нужно было забить несколько фур пятидесяти килограммовыми мешками с одеждой, а так же разгрузить несколько бусиков с новой партией на склад. Вышина горы из мешков образовывалась в пять-шесть метров. Откуда бралась вся эта одежда? Всё просто: в Великобритании полно благотворительных обществ, раскидывающих по почтовым ящикам домов пакеты с призывом пожертвовать ненужную одежду бедным детям Африки, больным раком, пожилым людям (нужное подчеркнуть). На пакетах указан день и время сбора. К этому времени на улице у дверей сердобольные англичане оставляют набитые мешки, которые водители грузят в бусик и везут на базы, где их сортируют. Незначительную часть действительно жертвуют на нужды тех или иных обществ, а остальное идёт на продажу тем же африканцам и бедным странам Европы. Заработок на этом колоссальный, ведь вещи продавцам ничего не стоят. Человек, на которого работал Карась, был миллионером и в магазин за кормом для своего скота прилетал на личном вертолёте.

Работа Диме нравилась, поскольку была связана с физическим трудом. Единственной неприятностью, по его мнению, было то, что пыль от одежды оседала в гортани и в носу, из-за чего было тяжело дышать и приходилось постоянно отхаркивать чёрную слизь. К тому же, Карася удручало то, что рядом не было лесов, которые он полюбил в армии. Вокруг его работы были лишь бескрайние английские поля до горизонта. Недалеко от дома он нашёл маленький зелёный треугольный островок, образовавшийся посередине трёх пересекающихся дорог. На нём росли несколько сосен и кустарник. После работы он приходил туда, разжигал костерок, рискуя быть пойманным полицейскими, и отдыхал.