Илья Букреев - Двойник

– Эх, эх, эх… – неодобрительно квохтала теща на вошедшего в квартиру Вола.

– Че ты, я только молоко взял, – Вол распахнул содержимое пакета.

– Ааа… – махнула рукой теща и, сквозь халат подтянув резинку трусов, поплелась к телевизору, который орал на всю квартиру.

Вол разулся и зашел на кухню. Пахло кислятиной. На линолеуме потертости с годами скрыли узор. Черная от копоти сковорода стола на черной от копоти конфорке электроплиты. Вол заглянул под крышку. Увиденное не вызывало отвращения, но запах… Принесенный пакет он поставил на стол, который был приставлен к стене таким образом, чтобы скрыть пятна плесени на обоях. «Зря пива не купил», – с сожалением отметил Вол и достал из холодильника банку корнишонов. Хрустнув огурчиком, он пошел в коридор. Двери обеих комнат были заперты, из-за каждой громко болтало ток-шоу. Вол закатил глаза, матюгнулся и без стука вошел к жене. На собранном после сна диване возлежала Клавдия, положив ступни на подлокотник.

– Купил? – спросила она, не отрывая взгляд от телевизора.

Вол кивнул и, стянув кофту, плюхнулся рядом с женой, предварительно сдвинув ее полные ноги на пол.

По плоскоэкранному ящику «Панасоник», руине нулевых, показывали вечернее ток-шоу, где в дорогой студии дорого наряженные знаменитости (из тех, что с ходу не припомнить, чем именно прославились) орали на глупую нищенку, обвиняя в грехе, коему сами не чужды. Садясь наблюдать за подобным действом, Вол неизменно удивлялся, отчего никто не кинет гранату в это кубло. А потом незаметно для себя начинал вникать в склоку, и в перерыве на рекламу, при отсутствии зримых оппонентов, набрасывался со шквалом матерщины на бедняжку-героиню, не упуская случая вспомнить примеры из жизни знакомых, ведь у него «такого блядства никогда не случалось. Не дай бог!»

Сегодня лаялись из-за очередной провинциалки с пухлыми губами, которая по чистой случайности понесла от престарелого артиста. Ведущий в извращенном экстазе дирижировал руганью, добавляя перцу в момент, когда действующие лица собирались послать друг друга по известному адресу и разойтись.

– Я зашла: «Добрый вечер!» В ответ слышу, от этой женщины: «Патаскуха!». А я всего-то зашла сказать: «Мне ничего не нужно: ни ваше золото, ни ваши «Кайены», ни ваши сотни тысяч долларов. Только он!»

– Вас не смутил возраст избранника? – спросил ведущий.

– Он такой один, я его люблю! – тянула каждое слово бедняжка.

– Ах, ты шлюха! – выкрик из зала.

Ведущий с удовольствием оглянулся. Старик припадочно закатил глаза.

– Я не знала, что он хочет делать со мной… это! – навзрыд крикнула бедняжка.

– Подождите, я верно понимаю из этого видео… Внимание на экран! (в студии на большом экране появилась видеозапись с закрытой вечеринки) …что это вы сидите на коленях у заслуженного артиста?

– Да посмотрите же! – крикнула одна из гостей, депутат от актрис ситкомов. – Титьками уперлась в нос, он задыхался! Истязала пожилого человека!

От взгляда на внушительное декольте депутата восьмидесятивосьмилетний артист сладострастно поджал губы, но тут же изобразил лицо Катона.

– После рекламы мы узнаем, правда ли Анжела носит тройню заслуженного артиста РСФСР! Это покажет результат нашей экспертизы! Не переключайтесь!

С первым кадром рекламы Клавдия отключила звук телевизора. Вол взглянул на жену. Она увиделась ему некрасивой, куском бесформенной жухло-розовой плоти, обернутой в пеструю тряпку, названную халатом. По комнате муха ошалело нарезала круги.

– Бомбовозка, курва! – рявкнул Вол и покосился на жену.

Клавдия лениво приподняла нарисованные брови.

– Беременная.

От слова, обращенного к мерзкой жирной мухе, у Вола подступила тошнота к горлу. Подобного омерзения он давно испытывал, возможно, никогда прежде. Он перевел взгляд на жену и образы слились сами собой: то же лоснившееся цветастое брюшко, пальцы, нервно барабанившие по пульту в замусоленном мешке.

Реклама прошла, и Клавдия включила звук. Ведущий продолжил задорно разжигать свару. Вол не слушал, он нахмурил лоб и, смотря на палас, на серое пятно вокруг дивана, на помпоны тапок Клавдии, на искореженные грибком ногти, он осознал, что увяз. Мысли закружились в голове, и каждая крепилась к другой паз в паз, будто детский конструктор. «Никогда не поздно…»

– Да, что ты мелешь? – пробурчала жена телевизору.

Вол взглянул на Клавдию, на ее бедре сидела муха, потирая лапки, потом сорвалась к окну и принялась биться о стекло, сильно, со звуком ударов.

– Говорю, уезжаю, – тихо произнес Вол.

Клавдия увлеченно смотрела телевизор.

– Я уезжаю… на вахту… на север, – придумывал он на ходу. – Калым подкинули мужики. Трассу класть по тундре.

Жена не отреагировала, просто смотрела телевизор. Вол поднялся с дивана и полез в шкаф за спортивной сумкой. Только, когда Вол начал рыскать по полкам, Клавдия заметила неладное.

– Ты че делаешь?

– Сказал же, на сервер еду класть дорогу. Вахта на месяц, деньги хорошие, – прикрикнул Вол.

В проеме появилась теща и непонимающе наблюдала за внезапными сборами.

– Костюм-то свадебный, куда? – пролепетала теща.

Быстро уложив одежду, что оставалась в относительно пристойном состоянии и утрамбовав поверх мыла и бритвы костюм, он выскочил из комнаты. Женщины переговаривались мимикой. Их немой диалог прервал Вол. Отпихнув тещу, он подбежал к окну и выпустил муху.

Вол вылез из такси и перекинул через голову лямку спортивной сумки. На улице похолодало. Из-за забора (вернее из-за крепостной стены) сквозь верхушки деревьев проглядывалась крыша с башенками роскошного дома. Парадный въезд преграждали два ряда ворот из кованных цветов, что соединялись узорами и тем скрывали внутренность двора для стороннего взора. Металлическая кнопка видеофона казалось такой холодной. Вол подышал на руки и опасливо нажал «вызов». Заднее полотно ворот чуть отъехало в сторону, и сквозь бронзовую лозу Вол увидел мужчину в черном, с лицом наглым, но учтивым.

– Я к Дане, – просипел Вол через кашель, хотя не был простужен. – Не к Дане, как Данилу, а к Дане девушке… женщине, – он указал пальцем сквозь решетку на особняк за еловой аллеей, – она там у вас работает.

Охранник отвернулся и тихо говорил в рацию. Вола не покидало чувство что, зря он полез в передрягу на старость лет. Он втянул шею в ворот куртки и достал пачку сигарет. Раздался звук полозьев, по которым поехали ворота. Вол сунул пачку обратно в карман и хотел плюнуть, но сглотнул и отправился навстречу взятому за гуж.

Неужели можно огородить столько леса? По всему видать, жил Сергей Иванович Свечкин широко. Дом он строил, чтоб не думали тягаться. Были еще конюшни на дюжину стойл, где скучали два откормленных мерина, серых в яблоко. Уж без спортивного зала да без бассейна с баней под одной крышей уважаемому человек и стройку затевать не стоит. Для меринов железных отведено два просторных гаража, а служебный врыли под землю, ибо не чета. Подальше от хозяйского дома за рощей построили по корпусу для прислуги и охраны. Решись однажды к Свечкину заехать гость, потом из наглости затребуй он ночлега, то был бы он уложен в отдельные гостевые дома, а то, видишь ли, сперва начинаешь спать под одной крышей со всякой швалью, а потом, стыдно и подумать, переводишь капитал в рубли. Ещё как грязи было статуй, беседок и площадок для игр. Вол малость утомился.