Джон Хост - Грязная любовь

После недолгой паузы Карла произнесла:

– Вопросы?

– Какие вопросы? – спросил Гарри, потирая ладонями между колен.

Карла тут же добавила, стряхивая сигарету над пепельницей:

– Но это если говорить поверхностно. Я могла бы рассказать подробнее, но для этого нужно несколько часов, чтобы описать полную картину.

– Нет. Спасибо. Я не могу платить столько за простую беседу. Я даже своему адвокату за час его рабочего времени плачу в четыре раза меньше, чем тебе.

– Забей – махнув рукой, проронила Карла. – Сейчас я не работаю, а помогаю по-дружески. Просто как-нибудь сходим в бар, угостишь чашечкой чего-нибудь, посидим и поболтаем по душам. Можешь спрашивать обо всём, что интересует. Помогу чем смогу.

– То есть…

Карла резко прервала:

– Нет. Этот разговор входит в оплаченный тобою час. Я имею ввиду, если захочешь поговорить об этом в какой-нибудь из дней, я не против. В смысле, мы поговорим как знакомые, а не как торговка и клиент. Comprender?

– Вполне – смиренно произнёс Гарри.

Облачённая в непривычную одежду, скрывающую все прелести её роскошного тела, Карла прогуливалась по галерее. На ней были надеты полосатое чёрно-белое платье до самых колен и строгие кожаные сапоги, а вместо «дикой вишни» на губах просматривалась помада цвета «искристый брют».

В тот день шла выставка работ величайших представителей мирового академизма. Внимание Карлы вот уже на протяжении более чем двадцати минут занимало одно и то же полотно. Под картиной было указано «Римляне времён упадка. Тома Кутюр. 1847г.».

Медленными шагами, выдающими неторопливую походку и старание не отвлекать посетителей от знакомства с предметами живописи, к девушке подошёл руководитель галереи Джордж Прайс – упитанный, невысокого роста, седоволосый и с лысиной на затылке шестидесятисемилетний ценитель искусства, посвятивший всю жизнь изучению живописи и развитию этой галереи. Аккуратно, довольно сдержанным тоном, Джордж обратился к посетительнице:

– Мисс Геррарди? Вы как всегда придирчивы к деталям. Никто не всматривается в полотна так тщательно, как это делаете вы.

– Здравствуйте мистер Прайс.

– И вам доброго дня – произнёс Джордж. В его голосе было заметно то, насколько он обрадовался встрече с Карлой. Он знал её как грамотную посетительницу, умеющую поддержать разговор о культуре изобразительного ремесла самых разных направлений, что было нетипично для её возраста. Этот факт не переставал удивлять Джорджа. Раннее он был уверен в том, что молодое поколение сильно отстало в своём культурном развитии и окончательно утратило способность по достоинству оценивать красоту картин. Карла в его глазах олицетворяла редкое исключение. Она была молода, знала толк в моде, но при этом проявляла явные признаки своей грамотности и превосходного образования.

Джорджу было известно о том, что импрессионизм – любимое направление Карлы в живописи. Но ни сильный интерес у неё вызывал также и академический стиль. Поэтому он заранее был уверен в том, что эту выставку она ни за что не пропустит.

Сомкнув ладони за спиной на пояснице, Джордж сказал, не отрывая глаз от полотна:

– Далёкий от живописи человек сказал бы, что на этой доске нарисовано несколько статуй, вокруг которых трахаются полуголые современники Зевса.

Они вдвоём улыбнулись, после чего Джордж спросил, переводя свой взгляд на девушку:

– А что вы думаете об этой картине?

Слегка прищурившись, Карла продолжала осматривать картину, параллельно отвечая на вопрос:

– Говорят, что через изображение жизни древних римлян Кутюр хотел продемонстрировать упадок французской культуры. Здесь показано, как народ Древнего Рима не сдерживал себя в своих желаниях. Мы видим, как римляне открыто проявляют своё стремление к роскоши и безграничному удовольствию, и делают это на фоне того, что следует считать величественными достижениями древнеримской культуры – эти обелиски национальных героев и архитектура, вызывающая восхищение даже у наших современников, не может не восприниматься как великое творение. На этой картине римляне предаются любовным утехам, не желая при этом задумываться над чем-то жизненно важным или имеющим большое значение для политических и социальных аспектов государственного строя; то есть такое занятие для них стоит в большем приоритете, нежели всё остальное; и всё это происходит посреди того, что считается национальной гордостью. Если присмотреться повнимательнее, то можно заметить, что статуи находятся в вертикальном положении, а предающиеся любовным утехам римляне – в горизонтальном. Такая особенность картины демонстрирует абсолютное безразличие римлян к тому, что находится вокруг. Кое-кто запросто будет расценивать это как полное отсутствие каких-либо этических норм в обществе. К такому явлению в наши дни отнеслись бы с резкой критикой, сочтя неуважением к предметам национального достояния. То, что сейчас воспринимается как разврат, аморальное и безнравственное, в те времена считалось нормой; но во времена Тома Кутюр такое поведение уже считалось безнравственным. Ещё можно заметить, насколько сильно люди на этой картине выдвигаются на передний план, оставляя статуи и колонны где-то далеко за собой. Вероятно, этим Тома Кутюр хотел донести мысль о том, что всё величие и историческую значимость прошлого люди часто предают глубокому забвению, целиком предаваясь власти природных инстинктов, тем самым опускаясь до уровня животных.

Джордж ещё посматривал некоторое время на профиль Карлы, и в итоге сказал:

– Меня не перестаёт мучать один и тот же вопрос – почему не всё ваше поколение так охотно интересуется живописью?

Продолжая рассматривать полотно, Карла ответила ровным тоном:

– Лично я считаю, что искусство – самая красивая форма лжи. Возможно, поэтому одни относятся к нему равнодушно, в то время как другие слишком слабы, чтобы от него отказаться.

– Хорошо сказано.

Тридцатисемилетний лейтенант Джон Янг являл собой образец порядочного благочестивого полицейского, преуспевающего детектива с большим процентом раскрываемости и примерного семьянина. Но в данный момент со всем этим он поступал точно также, как и римляне с национальным достоянием – предавал глубокому забвению.

Даже после того, как горячий половой акт, сопровождаемый громким дыханием и скользким трением, был завершён и оба почти обессиленные и скрытые под слоем пота лежали в постели, его ладонь не переставала бродить по привлекательным изгибам её тела, а губы не отрывались от самой чувствительной точки на груди. Джон больше остальных клиентов предпочитал работать губами. Он мог прилипнуть к губам Карлы и не отрываться, растягивая один поцелуй на несколько минут. Карла считала его немного чудаковатым. Ей было непривычно, когда клиент по долгу любовался её лицом. Джон по-прежнему оставался единственным клиентом, кто старался вести себя в постели с ней максимально мягко и нежно, не проявляя абсолютно никакой грубости. За всё время он ни разу не решился даже слегка шлёпнуть её по ягодице. Порой у Карлы создавалось некоторое впечатление, будто Джон воспринимал её несколько иначе, чем остальные, проявляя излишнюю романтичность, которая казалась ей неуместной в сексуально-рыночных отношениях.