Татьяна Степа - «Монстр» из 10 «Б». Юмористическая романтика

Главное, сегодня не объестся, как в прошлый раз, а то на тренировке будет тяжеловато. После еды сильно покалывает в боку при беге, а на разминке нас гоняют, будь здоров. Я несколько отвлеклась и стала рассеянной.

Снежинки посыпались мелкой крупой, оставляя мокрые следы на куртке. Сейчас снова начало теплеть, и подтаявшие сугробы начинали рыхлеть и оседать.

Приближался мой второй звездный час…

Мы стояли в стороне чуть выше других, оглядывая трассу и ожидая решение физрука. Пора заканчивать мероприятие пока все не вымокли.

Наконец-то начали объявлять победителей. Никто не удивился, что этот ужасный 10 «Б» опять занял первое место по школе – в прошлом году была та же история. Виталик Селиверстов занимался в какой-то спортивной секции, и лыжи его сверкали с завидной быстротой. И еще несколько человек в его команде бегали не хуже.

Призовых мест нам не досталось и, нисколько не огорчившись такой ерундой, мы начали отстегивать пластиковые «ходули», и тут меня кто-то толкнул.

От одной лыжи я уже открепилась, а вот от второй – еще не успела, и в полуприсяде начала съезжать с небольшого склона как раз на легендарного, спортивного монстра.

– Берегись, – на всякий случай сказала я. Крикнуть не получилось.

Хорошо, что в последний момент он повернулся. Я врезалась ему прямо в грудь. До сих пор не пойму, почему мне не пришло в голову тормозить, завалившись назад или в сторону. Снег уж очень влажный был, может поэтому?..

Монстр поймал меня на своей груди, и мы упали вместе – сначала он, а потом я, сверху. Так что, мокрым остался он.

Кто-то захохотал и заулюлюкал. Кто-то даже посыпал снежком, что, на мой взгляд, было совершенно ни к чему. Монстр привычно ругнулся, перевернулся на бок, чтобы я скатилась с него и начал подниматься.

Шапка моя слетела, волосы разметались по лицу, так что он не сразу признал старую знакомую с журналом, и выдал опять уже прослушанный мной однажды поток красноречия. Потом вгляделся и так по лисьи пропел:

– За-инь-ка, да мы встречались…

– К сожалению, – пробормотала я.

Поднялась, отряхнула свою шапку белую и натянула ее на волосы черные. А потом посмотрела на него выразительно, мол, сам дурак, и пошла к своим, крепко вцепившись в отстегнутую лыжу-предательницу. Были мысли извиниться поначалу. Но быстро улетучились.

В этот раз он меня не напугал, может, потому что народа было много, а может, во второй раз я уже понимала, чем все это закончится, к тому же я помнила наставления Веры. А выслушивание ругани на публике меня больше разозлило, чем расстроило. Так что я гордо проследовала со своей лыжей, демонстрируя несгибаемую волю, интеллигентность и презрение к таким неотесанным и глупым старшеклассникам. Я тренировала новое поведение «наступать», а не «отступать». Это было гораздо приятнее.

Девчонки стояли с округлившимися глазами, и только Верка поинтересовалась:

– Жень, ты нормально? А то этот гад прямо сверлит взглядом.

Я обернулась, тоже посверлила взглядом «гада» – чуть прищурившись и не мигая несколько секунд, и мы с девчонками отправились к Вере на обед.

А на следующий день у меня появился поклонник. Если это можно так назвать.

Иногда бывают дни серого тумана. В них нет ни солнца, ни луны, а что-то среднее, будто перемешали день и ночь как сметану с черничным сиропом. Не знаю, что такое в этих днях – они тянутся и тянутся. И уж лучше вечер побыстрее. Пустота.

Как только Селиверстов начал крутиться рядом чуть ли не на каждой перемене, девчонки сначала прикидывали, к кому он ходит и на кого глаз положил. И каково же было их разочарование, когда они поняли, что всего лишь на меня.

В классе я дружу с Верой и Леной. С остальными тоже дружу, но не очень. Так вот вся эта история почему-то восстановила других против меня, – не сразу, но постепенно, по мере усложнения ситуации. Только Верка и Ленка меня поддерживали, остальные же почему-то так и норовили задеть. Иногда слышалось что-то вроде: «Ох, наша принцесса пожаловала» или «Что он в ней нашел, не понимаю?».

И я не понимаю. И действительно, с чего бы это?

Одевалась я средне, крутизной не страдала, – в общем, писк моды обходил меня стороной. Не пищал, и даже не попискивал. Мобильник – и тот без наворотов.

Я живу с братом и мамой на ее зарплату администратора в школе иностранных языков. Я почти в совершенстве знаю английский (это я так считаю, мама другого мнения), но все остальное далеко от совершенства катастрофически.

Одна бабушка живет в деревне за сто километров, куда летом нас отправляют на отдых. Другая бабушка – на пенсии, на другом конце города, тоже не шикует, а как бывший библиотекарь строго следит, чтобы я что-нибудь читала.

– Мозги надо тренировать так же, как и мышцы. А хорошая книга еще питает душу и предостерегает от глупых ошибок и дурных поступков, – говорит она, строго глядя мне в глаза и протягивая очередной том классики. – Здесь все пережито и описано – читай, учись разбираться в людях.

Разбираться в людях я хочу. Поэтому усердно читаю.

Сейчас – собрание сочинений Диккенса. В бабушкиной квартире он занимает целую полку. Думаю, года на два мне хватит.

Каверина, Стивенсона и Фенимора Купера мы одолели в прошлом году – про благородство и неблагородство, теперь приступили к исследованию. После понятий о благородстве бабушка сочла, что я уже готова распознавать поступки и мысли по поведению и выражению лица. Вот умеет она заинтриговать!

Куприна «Впотьмах» читали с целью знакомства с персонажами с виду милыми, а на самом деле… и чтобы не забывать про «прозу жизни» и не слишком увлекаться.

Мне иногда кажется, что она растит из меня детектива. Или разведчика.

Но ее ждет разочарование – у меня совершенно нет к этому способностей. Я смотрю в лицо нашей Пакетиковой и ни-че-го не понимаю, кроме того, что она надменная дура. О чем она думает, или чего она хочет – мне, во-первых, совершенно неинтересно, а во-вторых, у Пакетиковой небогатый диапазон эмоций: «Оу» – выражает удивление, «Класс» – нравится, «Фи» – не нравится. Это всё.

Гораздо интереснее другие люди. В сто тысяч раз!

Но кое в чем я все-таки преуспела. Например, я знаю, что от меня скрывают. Для этого не надо много ума, достаточно элементарной наблюдательности, обрывков фраз, небольшого замешательства и ухода от ответа.

Взрослые так предсказуемы. Либо смотрят, не мигая, чтобы слова звучали убедительнее, либо говорят в сторону, будто не тебе. От того маленькая неправда становится вроде бы не тебе адресованной, а так, летающей по воздуху. Ты не обязана ей верить, но если ты успокоишься и перестанешь задавать вопросы, все будут тебе только благодарны. Поэтому я больше вопросов на одну тему не задаю.