Владимир Шарик - Не вышел из роли. Сборник юмористических рассказов

– У моего отца были проблемы со зрением, и не разрешалось возить людей на машине. Эта машину сначала выкупил Шыщенко бывший напарник отца, но я потом перекупил машину у его сына Андрея, который переехал жить в город.

Сергей Иванович залез в автомобиль, покрутил рулем.

– Пришлось и мне на нем поездить, а теперь он стоит на запасном пути, тяжело стало ремонтировать машину, запчастей нет. Сейчас там, в будке у меня находится мой архив, между прочим, там где-то находятся и фотографии, которые мы с тобой делали дома, в школе.

– Правда, – глаза Николая Александровича загорелись огоньком, – и наш класс имеется?

– Да, должны быть.

– Можно посмотреть.

– Да, они там где-то среди разных бумаг находятся, – пытался отговорить приятеля Охрименко.

– Ничего, пороемся. Так хочется посмотреть на своих школьных товарищей.

Сергей Иванович вытянул связку ключей и выбрав нужный открыл будку, которая стояла на автомашине.

– Пошли, посмотрим, что там делается, только не удивляйся тому беспорядку.

Александр Николаевич, поднялся по лестнице в будку, оценил порядок внутри постройки и нашел его удовлетворительным. По левой стороне были устроены полочки, на которых были разложены различные папки, а справа на таких же полочках стояли различные стеклянные банки, а также железные банки с различными красками, малярские кисти, препараты и инструмент для ухода за садом. Он сел на скамейку, а Сергей Иванович стал просматривать свои папки.

– Вот держи эту папку, здесь должны быть наши фотографии, я давно их смотрел, все занят делами.

– Хорошо, давай я разберусь с нашими фотографиями, – Ковтун открыл папку и стал просматривать ее содержимое. Сначала ему встречались незнакомые личности, свадебные фотографии, на которых веселые люди в непринужденных позах смотрели в камеру фотоаппарата. Но вот открылась немного пожелтевшая фотография со знакомыми лицами.

– Смотри, вот я нашел одну фотографию нашего класса. Это мы ходили, вероятно, в поход на природу.

– Дай, посмотрю, – взял приятель фото в руки, – да, точно мы на природе. Вот с нами классный руководитель Алла Сергеевна, наша пионервожатая Галина Николаевна, а рядом староста Люба Кучерявая.

– А где она сейчас? – спросил Николай.

– Когда-то я встретил Наташу Погребняк, то она сказала, что Люба сейчас живет в столице.

После этого они нашли несколько фотографий, на которых они были сняты во время урока, на спортивных соревнованиях, на уборке арбузов на колхозном поле – таким родными и близкими воспоминаниями потянуло от этих снимков, что на душе стало так легко и светло, будь-то на время, они возвратились в свои безоблачные школьные годы. Но их безмятежные созерцания прервал голос супруги.

– Сергей, ты здесь?

– Да, – отозвался мужчина.

– Иди, к гостям, там надо достать еще вина из погреба.

– Хорошо, сейчас иду, – ответил он, а затем обратился к школьному товарищу. – Ты со мной пойдешь или останешься здесь?

– Я здесь останусь, – ответил Николай, он весь уже въехал всей головой в свое прошлое, и не хотелось оттуда выходить.

Фотографий много пересматривал Ковтун тщательно всматриваясь в пожелтевшие лица, пытаясь признать человека, как, только личность была индефицирована на него тотчас наплывали воспоминания связанные с ней. Но вот фото, которое он подсознательно искал, это его одноклассница Люда Пархоменко, светловолосая девушка с голубыми глазами и легкой улыбкой на лице. Девушка, как девушка, но было в ней нечто особенное, привлекательное и своеобразное. Она была не первая красавица в классе, но и не дурнушка и именно от нее он получил первую записку на уроке геометрии. Это было так странно, он не считал себя красавцем, даже был недоволен своим лицом, а тут вдруг его толкает сосед с задней парты Таран Саша и передает записку.

– Чего толкаешься? – возмутился Коля.

– Тебе записка, – сказал он с ухмылкой.

– От кого? – удивился Ковтун.

– Там написано.

Коля с трепетом взял вчетверо сложенный листок из тетради и прочитал записку, которая не была подписана, но по почерку он определил, что писала Люда Пархоменко. Она приглашала его прийти вечером в спортзал, где будет работать школа бального танца, а ей необходим партнер. Парня, словно, молния поразила от такого приглашения. Почему на нем остановила свой выбор девушка? Неужели у кого-то из особ противоположного пола может вызвать интерес его неказистая личность? Но, тем не менее, надев праздничную одежду, и сделав аккуратную прическу, он пришел в спортзал, а затем с Людой пытался вальсировать под магнитофонную запись и под неусыпным надзором старшей пионервожатой. Во время танца с ним происходили невероятные вещи, кровь ударила ему в голову, сердце юноши трепетало, как птичка в клетке. С ними занимались еще несколько пар. Благодаря таким занятиям, Коля более-менее научился танцевать, что пригодилось ему в будущей жизни. С Людой у него не получились более тесного общения, но благодаря ней он открыл в себе интересного мужчину, который может увлекать женщин. Он еще раз внимательно рассматривал лицо девушки на фотографии, после школы их пути разошлись. Говорили, что она выехала в город, вышла замуж, но не совсем удачно и, где сейчас она находится, никто не знал. Пользуясь отсутствием хозяина, он положил фото девушки в свой бумажник, после чего стал складывать папки на место, но как-то неуклюже задел фотографию в деревянной рамке Она упала на пол и фотография мужчины с усами и косоворотке выпала из рамки. Николай решил вставить фото назад в рамку и обнаружил за фотографией пожелтевший сложенный вдвое листок.

Николай Александрович хотел положить листок назад и исправить оплошность, но любопытство взяло верх, и он развернул пожелтевший листок. Это было письмо, написанное неровным почерком.

"Дорогая моя супруга, Марья Андреевна.

В первых строках своих я сообщаю, что я жив и здоров, хотя условия нашей жизни здесь очень суровые. Морозы здесь стоят сильные, а нам приходится жить в ветхих бараках, в которых находится около двадцати человек, таких же, как и я несчастных мужчин с Украины и Белоруссии, есть и русские мужики. Каждый день мы выходим на строительство железнодорожного пути, который прокладывают к новому заводу. Нам приходится преодолевать несколько километров от бараков до места работы по высоким сугробам, а у меня худые сапоги и ветхая одежа, в которой меня забрали в тюрьму. Я удивляюсь, что еще не заболел от таких условий. Кормят нас здесь плохо, всего 600 граммов хлеба в сутки и какая-то похлебка из затирки. И то такую норму нам дают, когда мы выполняем свою норму на работе, а, если не выполняем эту норму, то нам выдают по 400 граммов. Работаем целый день, а приходя домой, надо еще и топить буржуйку, чтобы было тепло в бараке и мы могли бы высушить свою одежду. Не знаю, выдержу ли я в таких условиях, и увидимся ли мы с тобой в скором времени, но ты воспитай нашего сына, если попадется хороший мужчина, то выйди за него замуж, если он захочет усыновить нашего Ивана и дать ему свою фамилию, чтобы на нем не было клейма "врага народа". Между нас есть несколько монахов, которые здесь в свободное время соорудили деревянную церковь. В ней мы можем помолиться, послушать праздничные службы. Одному из них отцу Тихону, с которым я сблизился, а потому и открыто исповедовался за мои грехи, а особенно, в моем самом страшном грехе – убийстве человека. Он сказал мне, что это небольшой грех, если лишаешь жизни иноверца, антихриста, анархиста, которым и был тот негодяй и бандит Максим Протопенко, который отобрал нашу землю и с таким трудом нажитое нами добро. Теперь он уж нажрался нашей земли, а я спокоен, что совершил правое дело, зачем он позарился на чужую собственность. Так библия говорит.