Таисия Цой - Жизнь с хаски глазами кошатника, Или #Хасководам_номер_раз

В какой-то момент в коридор мимо меня просочилась Люся. Она перетекла вязкой ртутью к порогу, изящно скопившись в упругую пружину у маминых ног. И очень серьезно посмотрела на орущую посреди ночи женщину. Люся ненавидела пьяных. Когда допустимый уровень шума по мнению кошки был превышен, она поднялась на лапы, выгнула спину, и зашипела так, что у меня волосы дыбом встали. Это было что-то ужасное. Это надо было снять и отправить Стивену Кингу для проб в фильме «Кладбище домашних животных». Тётку словно газонокосилкой сбрило из эфира. Я её не то что в коридоре, я её вообще на районе больше никогда не видела.

У Люси был очень короткий хвост. Он был сломан в четырёх местах. Но это не мешало ей выражать им свои эмоции, а нам – понимать её с полу взмаха. Я не раз осторожно прощупывала кошачий хвост, считая неровности кончиками пальцев. Это был своеобразный ритуал, который меня всегда успокаивал.

Я – дитя поколения, у которого не было дома ни компьютера, ни телефона (даже стационарного), ни интернета. И мы развлекались как могли. У нас с кошкой был слаженный тандем по выявлению преступлений среди тараканов, назначению наказания и немедленному приведению приговора в исполнение. Без права на обжалование. Каждый усатый нарушитель, которого я задерживала на месте преступления (это, собственно, сам факт нахождения на моей территории), неизменно приговаривался к смертной казни. Через поедание кошкой. Палач жрал насекомых, не мучаясь совестью и не морщась. Благо «преступников» было непожранное поле, ибо о дезинсекторах в то время слыхом не слыхивали, как и про интернеты эти ваши. В общем, нам было чем заняться.

Один раз я игралась с кошкой и опоздала в школу. На 4 часа. В общем, это было прекрасное время.

Мы переехали, когда мне было лет 13—14. Конечно, Люся переехала с нами. В квартире до нас жила большая семья. И в этой же квартире скончались дедушка с бабушкой – в комнате, которую родители сделали своей спальней. С первого дня мы с Люсей поняли, что там не всё в порядке.

Но кошка меня оберегала от всего. Когда она приходила ко мне спать, я чувствовала себя под защитой чего-то огромного и могучего, словно под шерстью этого маленького существа, свернувшегося на моём плече мурлыкающим кольцом, жил Ёрмунганд. Я была уверена – никакой полтергейст не проскочит мимо неё, чтобы укусить меня за пятку. Именно в первые месяцы после переезда я поняла насколько это жутко, когда кошка сидит на месте не шевелясь, уставившись в одну точку где-то под потолком. И только зрачки то расширяются, то сужаются…

Когда я стала постарше и привела в дом первого мальчика, Люся повела себя как строгий родитель. Сначала она обнюхала «инородный предмет» с пальцев ног до коленей (насколько могла дотянуться) пока «предмет» стоял ни жив ни мёртв, дыша исключительно в себя и на ладан. Затем обошла его по периметру в два круга, словно проклятье наложила, и презрительно фыркнула. А вот когда мы сели на диван рядом друг с другом, и по закону романтического жанра его рука должна была как бы невзначай коснуться моего плеча, кошка мгновенно возникла между нами. Появилась буквально из воздуха. Мне даже кажется, что я услышала хлопок, а на мгновение пахнуло серой. Люся кротко рыкнула, даже не поворачивая щурящуюся морду в сторону мальчика. Почти выполнившая задачу жанра рука испарилась вместе с её хозяином.

– Ну ты что, хочешь, чтобы я совсем одна осталась?

– Пфф…

– Ладно, может этот и вправду не очень… Только ты помягче будь, а то представителей мужского пола на планете меньше, чем женского. Ты лишаешь меня шансов на женское счастье!

– Хррр.

Она как-то быстро переросла меня в сознании, взяла надо мной своеобразный патронаж.

И с тех пор у меня только сиамские коты. За исключением пары диких тварей, коих привнёс в мою квартиру один из бывших. Ни один из тех котов меня не полюбил. Первого я вернула «данайцу» обратно после того, как отдраила всю квартиру от двухсантиметрового ковра блох, который мне принесла эта дикая скотина с помойки. Это я про приблудную кошку, не про бывшего. Скотину я тоже отмыла, кстати.

Второй кот ненавидел ласку и разбился, упав с пятого этажа ночью в погоне за птицей. Никогда не забуду, как сидя в чёртовом бетонном кармане под стеной дома, словно в гробу без крышки, выдирала его окоченевшее тело из кучи мусора и какого-то мешка из синтетической сетки. Каждый коготь, аккуратно, чтобы не повредить. А потом прижимала его к себе, крича в голос на пустынной улице. Это он меня не любил, но я его любила. Спустя полтора часа меня везли за город на машине, чтобы я похоронила своего КоррЛ и са. Он лежал у меня на коленях, замотанный в полотенце, и мне постоянно казалось, что он дышит, что он ещё тёплый…

После этого я долго не заводила кошачьих. Был один хомяк женского пола по кличке Белоснежка. И та через балкон ушла искать лучшей жизни. Купила её рублей за 300 у соседских детей, шарахающихся по квартирам в поисках лоха, который купит этот агрессивно-припадочный комок светлой шерсти, сидящий в стакане из-под попкорна. А мне как раз стало в очередной раз скучно жить. Увидев, как хомяк делает из орешка заточку, я поняла – это моё животное.

Этот грызун был способен проломить стальные прутья клетки, облазить всю квартиру, насрать везде и сожрать всё. Но, не об этом.

В общем, сейчас у меня два сиамских кота – Бес и Цербер. В адских Чертогах другие имена не приживаются, знаете ли. И к каждому из них меня привела судьба.

Кстати, сразу оговорюсь, что в моём понимании «сиамский» кот – это кот, окраса колор-пойнт, имеющий стандартные кошачьи пропорции тела и ушей. Некоторые зовут их «тайскими». Ту породу, что сейчас частенько зовут «сиамской», имеющую при этом вытянутые конечности, большие уши, косые глазюки и клиновидный череп, я называю «эльфийской». Или «ориентальной», хотя это другая порода, но строение похоже. В те времена, когда у меня появилась Люся о «современных сиамских» никто слыхом не слыхивал. Судя по внешнему виду ориенталов, инопланетяне их подвезли нам позже, чем предыдущую версию котов.

Как-то раз, уже будучи студенткой, я поняла, что схожу с ума от одиночества. Парня заводить было лень, поэтому я полезла на местную зообарахолку в сети. Старо-сиамских, как я люблю, было катастрофически мало. Всё больше людей захватывала мода на ориенталов, тех самых эльфов мира кошачьих, с вытянутыми во все стороны конечностями и взглядом эстонской таможни. Но, ищущий да обрящет.

Бес стал моей отдушиной. Я вспомнила как это – каждый раз торопиться домой, зная, что тебя там любят и ждут. А пока ждут могут отковырять кусок обоев со стены и съесть его, подавиться и наблевать, нассать в тапок, заблудиться в пледе и орать от ужаса несколько часов подряд. Закрыв входную дверь, я сгребала его в охапку, зарываясь носом в бок. Он мурлыкал в ответ, приветствуя не хозяйку, а маму. Бес рос взбалмошным и избалованным ребёнком, как и большинство единственных отпрысков в семье. Драл обои, носился как конь, мог насрать мимо лотка в назидание.