Евгений Захаров - Занимательное артуроведение

Вот, к примеру, только что мне на ум пришли строки: «Хрунгильда, незабвенная сестрица, окрестностей прекрасная царица!». Выходило неплохо, хотя и абсолютно неверно. Никакая Хрун не царица, да и далеко не прекрасная. О ее комплекции я уже упоминал. А характер! Хотя, прямо скажем, общаться с ней было довольно интересно, но вот вмешиваться в чужие дела – этого у нее было не отнять!

К примеру: однажды я пошел прогуляться в лес. Тишина, красота, птички поют – заслушаешься! Открываю это я свой блокнотик, начинаю писать мгновенно пришедшие в голову строчки: «Унылая пора, очей очарованье…". Как вдруг, ломая кусты, ко мне подлетает какой-то взмыленный человек и со всей дури трубит в рог. За ним прямо по мне летит целая свора собак, и, наконец, я едва не оказываюсь под копытами Громобоя, лучшего коня в замке (а каждое копыто – с хорошую сковородку!). На коне восседает Хрунгильда и, премило улыбаясь, щебечет что-то о каком-то олене, который, видимо, должен был где-то тут пробегать… Ну не подло ли? Какое после этого очей очарованье? Стих я, кстати, так и не дописал…

За написанием «Саги об отважной Хрунгильде» меня и застала вездесущая Матильда.

– Слышь, принц датский, – сказала она Самым Противным Голосом На Земле. – Тебя мать ищет. Ты вообще собираешься или нет?

– Куда? – удивился я. – На ужин? Рано еще!

– Иди, говорю! – раздраженно отозвалась сестричка. – А то еще достанется! Ногами работай!

– Все на меня выступают, – разозлился я. – Никуда не пойду!

– Чеши! – прикрикнула Матильда. – Или тебя понесут.

– Кто понесет?

– Я понесу. Ты же щуплый.

– Вот вернусь от мамы – таких тебе наваляю! – и я, хлопнув дверью, зашагал в спальню к матушке, мимоходом обсуждая со статуями в коридорных нишах планы мести.

Судя по маминой позе, она явно упивалась собственными горем:

– Сын мой! – патетически воскликнула она. – Мы приняли решение!

Она выдержала паузу, потирая живот, в течение чего я размышлял: кого она имеет в виду, говоря «мы» – ее с Матильдой, или же с тем, кто у нее в животе?

– Во-первых, потому что ты доблестный муж, достигший совершеннолетия и готовый к ратным подвигам; во-вторых, потому что ты безутешный сын и брат (я сделал скорбное лицо); и в-третьих, потому, что нам так хочется, – ты садишься на стремительного Бозо и мчишься, как ураган, спасать свою сестру! – закончила матушка Геранья.

Безутешный сын и брат схватился за кресло, чтобы не грохнуться в обморок.

Ничего себе заявочки! Я чуть не упал!

– Спасибо, мама! – горько сказал я. – Без меня меня женили.

– Я вижу, что ты счастлив, – сурово пробасила матушка. – Это приятно. Много тебе предстоит совершить достославных и славных деяний, прежде чем выручишь ты родную сестру из полона. Ну и, по дороге, можешь Грааль поискать.

– А я м-м-м, ну, как его, – в моей голове шумело, язык же нагло отказывался слушаться.

– И это приятно. Слуги! – рявкнула мама. – Доспехи для наследника Фараморского, будущего рыцаря, сэра и пэра, сына Фенриха Маститого! Приготовить ему коня и назначить оруженосца! Разбудите его, кстати.

– Причард?!! – возопил я. – Не поеду с этим пьяницей! Послушайте, ведь он…

– Верой и правдой служил твоему отцу и твоей сестре. Любимым, – угрожающе сказала матушка. – Протестовать поздно и глупо. Иди и соберись в дорогу!

– Блокнотик не забудь, – пустила шпильку Матильда, до того смирно стоявшая у меня за спиной. Я только вздохнул и плотно закрыл за собой дверь.

– Нет, подумать только! – бузил я, швыряя в котомку запасное белье и носки. – Меня на ратные подвиги! Меня! Я и на коне-то плохо держусь, а мне мало того, что дают этого паскудного Бозо, так еще наверняка и копье с мечом будут совать. А я в жизни оружия в руках не держал… Ну, не совсем не держал, но владею – как собака палкой! Да, дела…

Во дворе замка меня уже ожидала целая толпа провожающих. Мамаша утирала фиолетовые слезы кончиком платочка, Леопольд мрачно ковырялся в корзине с лепестками роз. Одна Матильда выбивалась из общего настроя: хохотала, как сумасшедшая. И все из-за доспехов! Я же не успел глазом моргнуть, как огромная куча железа была напялена на меня расторопными слугами. Для этих доспехов идеально подошел бы здоровяк Причард, но он даже в своей обычной одежде качался из стороны в сторону, к тому же оруженосцам доспехи не полагались. Я же болтался в грохочущем рыцарском одеянии, как пестик в колоколе. К тому же проклятый шлем все время съезжал на плечи. Кое-как справившись с этим неудобством, я торжественно принял из рук матушки отцовский меч… и чуть не надорвался. Зато упал. Проклятая стальная дубина весила не меньше всего этого рыцарского барахла. Ко всем неприятностям надо прибавить и солнце, которое нещадно накалило доспехи. Даже слуги, которые меня поддерживали, получили ожоги различной степени тяжести. А когда сзади неслышно подошел Бозо и оглушительно заржал мне в ухо, Матильда перестала хохотать и заикала от смеха.

– Хватит ржать, – прогудел я из шлема.

– Прости-ик! Не могу удер-ик! -жаться! – Тильда вытерла глаза и протянула мне какую-то бутылочку.

– О, нет! Только не это! – я застонал и притворился слепым и глухим.

– На, бери, – настаивала сестра. – Это же панацея от всех болезней!

Да, о маниакальном увлечении Матильдой облепихой по всему Фарамору ходили легенды. Сотни раз из уст в уста передавалось предание о том, как Матильда, переодевшись старухой, и нарисовав себе безобразный шрам через все лицо, сбежала из дома в поисках загадочной облепихи. Лазать по долинам и по взгорьям разрешалось лишь лекарям замка, а остальных ведунов и знахарей нещадно отстреливали из луков наши лесничие. Неизвестно как сестре удалось ускользнуть от суровой правды жизни, но вернулась она спустя месяц в изодранном плаще, с исколотыми и стертыми в кровь ногами, зато с радостной ухмылкой на лице и веткой облепихи в лапах. С этого дня я разгадал секрет таинственного названия: проклятая облепиха облепила весь наш сад, а расторопная Тильда ухитрилась привить растение даже к яблоням и вишням. В результате, яблоки росли ужасно мелкие и гроздьями, а вишня поменяла свой величественный бордовый на вульгарный оранжевый цвет. Но самый смак настал, когда облепиха созрела! Матильда носилась по саду с ведром, насыпая целебную ягоду в безразмерный бак для кипячения простынь, потом влезла сверху и, сняв туфли, весело топталась по облепихе, получая, в конце концов, сок и масло, но вместе с тем – и огромную порцию насмешек от вашего покорного слуги…

– Нет, правда! – протягивала мне бутылочку Тильда. – Это панацея!

– Что – грязища с твоих ног? – саркастически переспросил я. – Никогда бы не подумал!