Александра Ковальски - Блики Солнца. Сборник рассказов

Менеджер неустанно кивала головой, соглашаясь с каждой репликой клиента, поддакивала и сочувственно вздыхала там. где это было уместно по ходу рассказа.

– Ну так чо? – закончил свое нехитрое повествование работяга. – Подхожу я вашей конторе или как и остальные наобещаете сейчас «золотых гор», а потом хвост подожмете и в кусты?

– Думаю, что подходите, Валерий Никанорович – уверенно ответила менеджер. – Нам как раз такие сотрудники и нужны. Работа у нас, правда, не из легких, сами понимаете… Но, думаю, с Вашим опытом, у Вас проблем не будет.

– А по деньгам как? – вдруг словно опомнился работяга. – Не обманете? А то были у меня такие, полгода вкалывал как папа Карло, а в итоге пшик, говорят мол денег нет, завтраками кормили. Пришлось милицией грозить, только тогда и отдали, да и то треть обещанного всего…

– Мы серьезная контора и своих клиентов не обманываем. Испытательных сроков у нас нет, сразу на полный рабочий день и на полный оклад принимаем сотрудников, – гордо ответила менеджер, изящно откинув с лица блондинистую прядку.

– Хорошо. Ну так чо? Когда оформляться-то?

– Можете прямо сейчас приступать, если Вы согласны на наши условия. Только договорчик подпишите, – с этими словами девица подтолкнула к мужчине объемную пачку листов, скрепленную зажимом для бумаг.

– Ох, ё*** твою налево, – выругался тот, – да тут читать зае******.

– А Вы просто подпишите на последней страничке и все. У нас без обмана, как обсудили, так и договор составлен! – елейно проворковала менеджер.

– Точно? – прищурился Валерка.

– Конечно, чёрт возьми! – не удержалась барышня.

– А ничего, что судимый, а то потом придираетесь…

– ы принимаем всех такими, какие они есть. Это Вам не шарашкина контора, – ответила девушка, надув карминово-красные губки. – Это закрытое акционерное общество «Атличный Дом», сокращенно АД.

– Ну, была не была, – и мужчина уже замахнулся, чтобы подписать бумаги, как вдруг яркий свет ударил ему в глаза. Через мгновение он увидел склонившегося над ним доктора в маске и шапочке. Потом кто-то, наверное, медсестра назвал цифры пульса и давления.

«Жить будет! – раздался приговор врача. – Банальный сердечный приступ. Нельзя в таком возрасте так пить!»

Спустя неделю Валерку выписали из больницы, строго-настрого запретив пить и он вернулся домой, к беременной жене Таньке и троим несносным отпрыскам. К поискам лучшей работы и нищенскому прозябанию.

– Валера, тебе нужно меняться! Бросить пить, доктор же запретил, – канючила по вечерам жена.

– Валерий Никанорович, Вы отличный сотрудник, но нужно как-то меняться… повежливее быть с продавцами, что ли, – делал очередное замечание хозяин магазина, где Валерик калымил по выходным грузчиком.

– Валера, сынок, надо меняться, ты же неплохой парень, – пилила мать в каждый приезд.

Валерка слушал, вздыхал, вспоминая менеджера из фирмы ЗАО «Атличный Дом» и то, как там принимают всех такими, какие они есть, несмотря ни на судимость, ни на любовь к крепким напиткам, а однажды, не выдержав, написал жене записку, что нашел работу и уходит работать в ЗАО «АД» да и повесился в ванной на поясе от ее халата, пока Танька лежала на сохранении в районной больнице.

«Белая горячка, – вздохнул санитар, забиравший тело, – она никого еще до добра не доводила.

Слезинки одна за другой сбегали по женским щекам и, падая на пол, разбивались вдребезги. Утерев слезы ладошкой, женщина тихонько вышла на крыльцо. Присела на и принялась расчесывать волосы гребешком. Причесываясь, она напевала старую колыбельную, услышанную когда-то еще от матери. Мысли ее уносились прочь, туда, где все было безоблачно и беззаботно.

***

– Юня! Юня! Бежим скорее к речке, купаться! – звали подружки. И она, 6-летняя девочка, подобрав подол сарафана, вприпрыжку торопилась за старшими.

Летом на речке благодать. Можно купаться и нырять. Бывало, нырнешь, а за ноги-то кто-то как схватит, девчонки визжат, а дядька-водяной только усмехается, мол нечего нырять – малы еще.

На Иванов день около речки полно народу: венки пускают по воде, девушки с распущенными косами поют и не понятно, кто тут соседка с хутора, а кто русалка. Хороводы все вместе водят, смеются. Юня любила праздники.

И Иванов день и Дождинки, когда на поля выходили все нарядные, с лентами в волосах и наряжали последний сноп в сарафан и кокошник. И Покров, когда заканчивались летние хороводы, да начинались зимние посиделки. Девки обычно собирались в хате у самой старой хозяйки на селе, каждая приносила с собой прялку или вязание какое. Сидели затемно, кто прял, кто вязал, а кто кружева плел. Пели песни, да рассказывали истории. Молодые прислушивались к старикам, учились у них жизни. Так и встречали Карачун, а там недалеко уж и Каляда, с ее песнями-плясками и Святочная неделя с гаданиями. Бывало соберутся девушки и ну ворожить, кому какой жених повстречается. Кто сапожок за ворота бросит, кто воск льет, а самые смелые, так и у зеркал правду спрашивали.

Юня тоже гадала… когда стала постарше и начала волосы в косу заплетать, да ходить лебедушкой. Многие на нее заглядывались, да никто ее сердечко не трогал. Все гадала, да ждала гостя заморского, сына купеческого. Мол увезет он ее в свой дворец, а там… а там… что именно Юня и сама не ведала, но непременно, что-то такое, что соседям-селянам и не снилось. Так ждала год за годом, каждый раз спрашивая на Кудесы у домового, когда же жених-то приедет?! Только раз домовой ей сон послал. Страшный сон. в котором басурманин ее плачущую вел куда-то. Лицо у него не разглядеть было, но уж больно жуткое, как Юне показалось тогда. Больше она домового и не спрашивала. Жила себе, как жилось, ходила по прежнему лебедушкой, да глаза опускала.

***

В тот год, перед Овсенем малым стукнуло Юне ровно 20 годков. На гулянье в честь праздника заприметил ее заезжий родич соседей, да и полюбилась она ему. Прямо с праздника он к батьке и пошел.

– Или дочь свою в жены мне отдай, или голову руби! – говорит. – Не могу без нее не жить, не спать! Свет белый не мил!

– Свет-то, можить и не мил, – молвил батька, – да есть ли у тебя сваты? Ежели найдутся такие так на Комоедицы милости просим!

Не стал тянуть заезжий со сватами. Как было велено, так и заслал сватов. Сговорились быстро. А чего и не сговориться-то было – жених завидный, богатый. За невестой приданое немалое тоже. Все честь по чести. На Ярилу Вешнего сыграли свадьбу. Шумную да многолюдную.

***

Сразу после свадьбы увез молодой супруг Юню далеко, как о том и мечталось ей в девичестве. В большой город, где и работать не надо было, только за домом смотри, да прислугой командуй.

Год за годом летело время, народились дети. Все в отца – черноглазые и шустрые. Да только день ото дня все грустнее становилось Юне. Скучала она по широкому раздолью родного края, по птичьему пению и свежему воздуху, по праздникам давним и традициям своего народа.