Дом - Апокрилог. Закрывая глаза

Когда меня выкурят, чёрная матерь Тереза, — мать всех мох начинаний и даже поставщик той материи, из которой был сотворён сам клуб со всеми предметами мебели и интерьера, одним словом — моя вездесущая жёнушка, – прознает о моем положении первой, по той простой причине, что именно она даст на это согласие. В таком случае это будет означать только то, что она меня бросает, по причине лишения достоинства. Так как её известной и единственной страстью, фетишом – отчего ко мне и приварилась – была моя всемогущая энергия, разжигающая и заставляющая кипеть, бурлить и взрываться её недра, впоследствии чего зарождаются новые планеты – наши общие дети, м ожете себе представить, вообразить весь титанический масштаб той катастрофы, которая незамедлительно последует, если я без остатка потеряю свою энергию и силу, превратившись в заиндевевшего от мороза, инфертильного дохляка? Жёнушка вырвет свою мягкую перину из-под моего немощного тела и единственное, что выделит для отца своих планет – во всеобщем Космо доходном доме – это отдельный (надвое миниатюрнее нынешнего) войдный гроб .

Как бы странно это ни прозвучало, но жена моя — однолюбка, способная рождать планеты только от главного источника энергии – то есть от меня. Поэтому, когда я сгину, она, не найдя себе иного партнёра для зачатия здоровеньких планет, либо будет воспроизводить мутантов с дурной наследственностью — наподобие гомункулов, – либо покончит с собой, взорвав тем самым все на́бело. Либо же дождётся необратимого процесса: без обогрева теплом энергии (а часть меня за окном), всё сущее само собой замёрзнет, – и это с тем учётом, что без меня эта наседка способна высиживать яйца планет только в холодильном инкубаторе.

И вот, возлежит готовенький палимпсест новой книги начала, искрящийся пастозой ледяного молчаливого бархана. Хрустальная ваза пуста и натрусить из неё можно лишь архаическую насыпь утраченного, – потерянных надежд, страстей и грёз. Космические сферулы/космическая пыль потерянных, не рождённых планет. Откуда возникнуть воде или цветам, если есть лишь одна пустая ваза и пыль? Всё, что останется вообразить фантазии – это какой-то атомный бздык , – но его нужно будет вообразить всем вместе, дружно, и, может быть, из этого что-нибудь получится.

Бездонная хрустально-голубая ваза взорвётся на мириады осколочков, и соберётся вновь, формируясь в мозаичную хрустальную черепаху. Закон притяжения… Но нужно подумать об этом всем вместе, накануне исхода, и, возможно, она ещё и поплывёт. Лучше своё начало предскажет только конец, – все вместе, дружно!.. Новый мир прибудет из старого…

Пускай, как из ларца с сокровищами, из черепахи будут выходить крошечные песчинки яйцеклеток, поблескивающие золотым блеском, щекочущим нос своим стремительным и резким запахом готовности. Пройдут миллиарды миллиардов лет, прежде чем эти песчинки обрастут перламутром, сделавшись жемчужинами. Они высыплются из неё россыпью украшений, которые она скрепила, изначально нанизав на нить. Премудрая черепаха обучит их апокрифным знаниям, которые предвидела и успела перенести в нынешнее – из Большого взрыва, – в пролив между двух океанов. Она единственная выжившая, не давшая себя растворить закостенелому Космосу, благодаря чему за ней был закреплён титул «Премудрой». Её мудрость заключается в том, что она не подвластна устоям внешнего мира, потому как под панцирем, с момента зарождения Вселенной (опять-таки, предвидя её концовку), она вынашивала то, кому должна будет открыть свой мир. Она рассекала глубины, точно всюдусущая исследовательская подводная лодка; она много наблюдала. Фактически её детёныши/жемчужины зародились благодаря проведённому ей анализу материи и энергии; вбиранию недоработок предыдущего недо-а бсолюта.

На старом палимпсесте с иссохшими рельефными прожилками прошлой материи и энергии, она выводила тушью безупречное количество пиктографических рисунков.

Покуда она невидимо, медленно и бесшумно двигалась сквозь всё зримое пространство, моя энергия не иссякала ни на миг.

А теперь я нахожусь в той самой гиблой ячейке, – в которую моя жена заблаговременно меня припрятала, – в немалой надежде на восстановление моих былых сил. В клубе! Уместно добавить, что ухудшение своего состояния я ощутил задолго до ссылки сюда. Тереза почему-то полагала, что забросив меня в эту дыру и дав мне возможность раскрыть свой потенциал в предпринимательстве (черепки — это как раз и есть следствие моего потенциала), я вновь воспряну, как после оздоровления в санатории «Пять звёзд»… Но это, как вы теперь поняли, только спровоцировало пароксические осложнения; а забытую свободу и лёгкость, как временный паллиатив, я почувствовал только при въезде в войд… Теперь же я на распутье и понимаю, что ни жены не потяну по её габаритам и габаритам её запросов , ни того, что за этот реабилитационный затворнический период успел сотворить/натворить. Ответственность всё туже сдавливает мои плечи тисками, а поддержки и помощи только жди-свищи.

Может быть, я слишком переусердствую с ювелирным подходом к паразитам, которые, пользуясь этим, уже зароились в моей голове? Так и бывает: посвящаешь свою жизнь одному делу, и, за неимением другой жизненной опоры, оно же предательски направляет тебя в сторону Квазара. Сейчас тот остаток энергии, который сосредоточился распаляющим сгустком в каверне желудка, потихоньку угасает, неустанно раздувая мои внешние объёмы вроде медузного отёка. Может один и тот же кошмар с гомункулами, – которые, не иначе, существуют только в моём замурованном мозгу и с чем желудок справляться бессилен, – мне снится потому, что я, чем переварить их , скорее либо переварю сам себя, либо лопну от недоедания. Это свыше моих сил, лишить жизни своё творение, – то есть лишить смысла свою, и до того «без-цельную» жизнь, заодно порешив и мечты с надеждами.

А, вот и мой друг зоил! Почто ты вторгаешься в мою неприкосновенность? Топчешь грязными ногами мои раздутые телёса? Твоя главная задача — отдавать моей жене сведения о моем состоянии. Ты только прикидываешься другом, – вроде врача-психиатра. Подавись моими напитками и оставь меня! Да, я заметил твой сегодняшний фосфен: лёгок на помине как летящий метеорит, разменивающийся луннопроходочной сарабандой горящих носков ног. Откуда бы взяться твоему воодушевлению, когда моего спокойствия и свет погас, – оно кануло на дно, серебристой чайкой, реющей промеж вулканических хребтов, политых лавинным соусом «спайси». Тебе не стоит докладывать моей жене, что я растолстел, потому как она решит, что это произошло от восстановления энергии. И прежде чем я успею разорвать порочный круг, утопившись пресыщенностью и смирением, она высосет меня из ванной моего клуба, выдернув затычку из входа; всосёт обратно, в мои же потроха и в свои сточные воды.