Анна Мирошниченко - Тринадцать неожиданных историй

Рядом за столиком сидел юный светловолосый парень с подругой. Та прислонилась к стене и терпеливо ждала окончания концерта. Не мученически, а сдержанно, как в приемной врача. А вот красавчик явно был в экстазе: он постукивал ногой, улыбался, и то открывал, то снова закрывал глаза, как в легком дурмане.» – Да, и он должен быть красивым!» – продолжила она мысленный список. Ей всегда нравились красавцы, хотя и она помнила, что «мужчина должен быть немного красивее обезьяны». Но она обожала тех, с которых можно писать картины. Главное, чтобы они не сильно нравились другим мужчинам. Она оглянулась по сторонам – вдоль улицы собралась человек десять фанатов, которые подтанцовывали, подпевали и просили поиграть какие – то определенные хиты.

Умение играть и внешний вид – это хорошо. А что делать с юмором? Ведь она разный! И она вспомнила о чем говорила с Джузеппе – «горящие глаза», жажда жизни. Путешественница была уверена. что у мужчин помоложе эта искра есть, а у тех кто «за тридцать», ее ровесников – эта искра гаснет, они уже ни о чем не мечтают, думают о быте, думают о том, как сделать так чтобы было поуютнее и поспокойнее. Она была как в ловушке: ей нравились парни помоложе, но строить отношение можно только с мужчинами постарше. Джузеппе было уже двадцать семь. И вчера она сказала ему, что такие глаза как него, с огнем, бывают только у очень успешных мужчин.

Сиракузы становились все роднее. «Если здесь есть такие люди, значит это хороший город» – думала она, глядя на гитариста и барабанщика. Они играли технично и с душой, Обычно встречается или то, или другое – играют или не попадая в ноты, но душевно или технично, но безжизненно.

Гитарист пиратского вида, бородатый, с горящими южными очами и гибким сильным голосом казалось, занимался любовью сейчас со всеми, наслаждался игрой, возбуждал, и увлекал.

***

– Я хочу целовать тебя везде! Я буду буду здесь всегда, если нужен тебе! В Сиракузах!

– А я тебе, что моряк? У которого девушка в каждом порту? – пошутила она над предложением Джузеппе.

Они шли с ним дальше по темной улице и на душе у нее вдруг тоже стало темно. Та же набережная, что и в первую встречу, но без волшебства. Только тьма и свет. Чудесные огоньки, маленькие смеющиемся звездочки – исчезли.

«Если уже делать глупости, то…»

Они подошли к пологому берегу. Вода манила.

Знаешь, а я сегодня не купалась. Хотя с собою – целых два купальника! – она качнула головой и завзенели алые сережки – бикини. – Поплаваем?

У меня ничего нет, – ответил он.

А зачем?

Девушка зашла по шиколотку в воду, затем – по колено, вода уже намочила низ платья.

– Ты сумасшедшая! – крикнула он ей с берега.

– Ну давай, поплаваем… – она обернулас. Спиной к морю, лицом к нему – она медленно заходила в воду.

Экспрессивная итальянская парочка поздних гуляк не постестнялась похихикать издалека над «чокнутой и, наверное, пьяной русской», явно собиравшейся поплавать прямо в вечернем платье.

Вода была свежей, прозрачной – видно дно. Ножки красиво смотрелись в бледно – синем мерцающем мареве и она сделала пару медленных гребков.

– Нет? Не хочешь?

– Выходи! – он метался по берегу, не решаясь зайти в воду.

– - Хорошо! – она рассмеялась и медленно поплыла обратно. Достав ногами дна, неспешно вышла, как героини из ее любимых фильмов о Джеймсе Бонде. А что? Декорации те же! Лазурный берег, Средиземное море, свет яхт и огни залива.

Вода капала с платья. Она убрала мокрые волосы с лица. Последний раз, в одежде, она плавала в девятом классе, когда дурачась, подруга толкнула ее в реку, а она – потащила ее за собою.

Джузеппе не знал, что делать.

– Подожди, я найду полотенце!

Он убежал. А она стояла довольная. Было не холодно, и не страшно простудиться.

Парень вернулся с большим мохнатым полотенцем и начал промакивать ткань и пытался вытереть ее, не вынимая из платья.

– Погоди, погоди, я – аккуратно… я даже сюда не заглядываю! – он вытирал ее шею и край декольте.

Она заметила, что мокрое платье так плотно облегало ее фигуру, что стали видны очертания вздернутых сосков. Она напоминала мокрую скульптуру, а Джузеппе обволакивал эту скульптуру руками – плечи, руки, талию, бедра и казалось, что он контролирует себе все меньше и меньше.

Ей было легко и свежо, они пошли дальше по набережной. За стеной шумело море и фонари освещали их путь ленивыми желтыми пятнами. Они шли к ее дому, она жила за одну улица от моря.

Спокойной ночи! – скзаала она, стоя спиной к двери.

Можно я зайду? В туалет.

Она открыла дверь. Он вошел и через минуту вернулася из туалета. Проходя мимо, обнял ее и они повалились на большую кровать. Тусклый свет лампы, суета. Как сцена из плохого порнофильма, унылого, скучного.

«Может включить подсветку постели?» – подумала она. В этом туристическом жилье, кровать по краю была украшена маленькими фонариками.

«Но тогда. это точно будет похоже на порнофильм!»

Она хотела Джузеппе и не хотела одновременно. Вспомнила момент безудержной страсти несколько лет назад, с другом, также впопыхах, второпях – она и долгое время отчуждения.

Он снял штаны и его итальянское хозяйство было как из хорошего порнофильма. О села на кровать в одних трусиках. Платье он уже спел снять с нее, когда целовал ее грудь, живот, все тело.

Тебе лучше уйти! – она сидела, повернувшись боком к нем, на согнутых коленях.

Он посмотрел на нее.

Что – то не так?

Она молчала.

Встал, повиливая задом одел плавки и натянул штаны. Она нашла платье и одевшись, вышла на темную, залитую лишь луной улицу, стала его ждать.

Он вышел к ней. – Что случилось? Я думал, ты тоже меня хочешь?

Она закрыла дверь за его спиной.

Хочу… ты мне очень нравишься, – она замолчала, – но я не хочу, чтобы было так.

Она обняла его и чуть не заплакала, прижалась щекой к его щеке, – Я боюсь влюбиться! Я не хочу так, – отстранилась и отошла на шаг. Спящие дома и длинная узкая улица, безмолвие ночи – все выглядело, наверное, также тысячу лет назад, или две.

Он потянул ее к себе, обнял. Теперь они стояли у каменной стены вдвоем.

– Я не хочу торопиться, – ей было больно, но не так пусто, как только что, – Ты такой классный, мне редко встречаются такие.

Он молчал. Он был расстроен.

Я вернусь! – он порывисто поцеловал ее. В его взгляде смешалось желание и злость. Резко развернулся и потопал прочь.

Она открыла тяжелую железную дверь, зашла в дом и включила свет. На сердце, а не в голове было ощущение чего – то правильного. Хотя она ожидала, что будет терзаться, но на душе было спокойно и она быстро уснула.

***

Он стоял на набережной, а ветер уносил сигаретный дым, нежно овевал лицо. Светало. Ночка удалась. Они домчали до Катании за полчаса с Фердинадом и Лео. Помнит, как выпили по маленькой, потом еще пара шотов. Зачем-то звонил ей. На танцполе были и Камилла, и Клаудиа, и Вероника! Он улыбнулся. Поднял голову вверх – проплывали редкие в Ортижии облачка. Рубашка была расстегнута и развязанный галстук – бабочка распластался на плече черной пиявкой. Джузеппе вдыхал дым и ночь прояснялась: телодвижения, обьятия, прикосновения – весь калейдоскоп. Какая приятная легкость, когда не можешь чувствовать даже усталости! Сейчас откроется кафе, можно выпить чашечку экспрессо, и на работу! Он сонно мотнул головой. сигарета полетела вниз. Мимо пробежал худенький латинос, мелькая ярко – зелеными кедами. Зачем же так топотать! Он оглянулся на удаляющуюся фигуру. Достал новую сигарету и постучал ее по дну пачке. Справа розовел край острова, – крепость Кастелло Маньяче, которая отделяла спокойную древнюю набережную от залива с шумными кафе и сияющими огнями и лаковыми боками яхатами.