Алексей Козлов - Ласарильо с Тормеса

– Да что вы! Вы, наверно думаете, что этот мальчишка – наивный простачок? – спрашивал он, – А теперь послушайте меня – даже самому дьяволу не удалось бы провернуть такой штуковины.

Осеняя себя крестным знамением, слушатели хором восклицали:

– Кто бы мог подумать, что у вас такой испорченный малыш!

Продолжая смеяться, над моими выдумками, они добавляли:

– Бейте его! Лупите его почаще! Господь воздаст вам за это!

И мой хозяин действовал в соответствии в их заповедями.

В силу своей неприязни я не только воображал, как я буду мстить, но и всегда нарочно водил его по самым скверным дорогам, чтобы он испытывал побольше зла и неудобств, а тои слава богу, падал, смешно задирая ноги, и в особенности меня потешало, если дорога были усеяны острыми камнями или утопала в глубокой грязи, и хотя мне самому иной раз приходилось нелегко, но я готов был терпеть любые муки, любые испытания, даже пожертвовать своим глазом, лишь бы только напакостить моему хозяину. При этом он концом палки сверху лупцевал меня по голове, отчего она вся была в больших шишках, и порой задавал мне такую взбучку, что после неё у него в руках оставались целые клоки моих волос. Возможно, он собирал коллекцию париков, и мои волосы нужны были ему для этих целей. И хотя при этом и я постоянно божился, что все эти неприятности случились не по злому наущению, а потому, что вокруг нет приличных дорог, мои россказни теперь совершенно на него не действовали, он мне больше не верил ни на грош, – такова была интуиция и смекалка у этого негодяя. А чтобы ваша милость понимала, сколь далеко простиралась предусмотрительность этого хитрого подонка, я вам подробно поведаю один из многих случаев, красноречиво доказывающих его несравненное лукавство и хитрость.

Надобно вам доложить, что из Саламанки слепец держал путь прямо в Толедо. По его утверждению, тамошний народ был сказочно богат, и хотя он был не очень добр, и раскачать его подавать кому-либо милостыню было задачей практически неразрешимой, по его мнению, игра стоила свеч. Однако пословица недаром глаголет, что всегда щедрее черствый, чем голый, а потому мы вопреки всему, понадеявшись на лучшую долю, двинулись именно этим тернистым путём. Там, где нас поджидал радушный прием и поживу, там мы останавливались надолго, а если не везло, на третьи сутки давали оттуда ходу.

Прибыв на место, мой слепой начинал нюхать вокруг себя воздух, как собака, словно пытаясь определить содержание в нём денежных знаков и флюидов удачи. Надо сказать, что интуиция у него была, и было несколько случаев, что он, чувствуя, что в ином месте удачи не будет, а то и просто могут жестоко побить, давал указание повернуть в сторону и тогда мы давали крюк, огибая это селение на довольно приличном расстоянии. А иногда он нюхал воздух, определял, что всё нормально, мы шли по его наущению напролом, и нас били так, что я потом целыми сутками проклинал его талант прорицателя. Тогда он говорил: «Ничего, сынок! И на старуху бывает проруха!» Где у этой старухи была проруха, я так и не понял! Мне кажется, ему нравилось считать себя не только гениальным молитвословом, но и известным прорицателем.

Случилось так, что в некое местечко Альмарес мы попали во время сбора винограда, и какой-то виноградарь подарил моему хозяину целую большую гроздь. Гроздь эта смялась в корзине из-за небрежной укладки, да и к тому же она была совсем спелой, и оттого буквально рассыпалась в руках, и впридачу, полежав в мешке, начала пускать сок.

Слепец решил устроить настоящий пир горой, главной причиной которого было то, что он не мог дольше сохранять эту гроздь, отчасти же – чтобы наградить меня за полученные мною в тот день обильные пинки и зуботычины. Мы сели на пашне, и он громогласно объявил:

– Только теперь тебе будет понятно, насколько я щедр, а именно, слушай меня внимательно, сейчас мы вдвоем объедим эту гроздь винограда, и я намерен поделиться с тобой равной долей. Делёж у нас будет происходить так: сначала ты отщипнешь виноградину, потом я, но только пообещай мне каждый раз отщипывать не больше одной виноградины, – так оно, пожалуй, будет честно!

Ему надо было ещё придумать дать отмашку для начала соревнования, да он до этого само собой не додумался! Я представил себе, как он стреляет в воздух из огромного мушкета, и мы начинаем истошно по его команде заглатывать виноградины.

На этих условиях мы приступили к отщипыванию, но уже со второго захода плут изменил своему обещанию и стал урывать по две виноградины, вероятно полагая, что я поступаю так же, как он. Видя, что он нарушает договорённость, я решил развить его план, и полагая, что две-три виноградины слишком малая толика для таких нравов, принялся хватать их, сколько мог. Завершив трапезу, слепец покрутил в руках ветку и, качая головой, изрёк:

– Ласарильо, зачем ты меня обманул? Я видел, как ты ел по три виноградины!

– Нет, что вы, – ответил я, – почему вы так думаете?

Тогда хитромудрый слепец молвил:

– Знаешь, почему я уверен, что ты ел по три или даже больше? Потому, что, в тот момент, глотал по две, ты помалкивал!

Я заржал внутренним смехом, потому что, несмотря на свою молодость лет, смог оценить хитрость слепого.

Я думаю, он мог бы дать фору даже многим женщинам, которые, как известно, очень присматриваются к украшениям и одежде своих конкуренток, готовые снять с них голову только если у них есть нечто лучшее.

Дабы не мельчить и не погрязать в пустословии, я не буду рассказывать вам о многих смешных и замечательных происшествиях, в коих мне пришлось поневоле участвовать, вкупе с добрейшим моим хозяином, расскажу лишь о последнем случае – и на этом покончу.

Давеча шныряли мы в Эскалоне – городе, хозяином которого слыл один герцог, носивший точно такую же фамилию, и жили на постоялом дворе, где слепец как-то велел мне поджарить кусок колбасы. Когда же колбаска была насажена на вертел и уже испускала сок, он вытащил из кошелька заветный мараведи и велел мне сбегать в таверну за винцом.

В это время дьявол решил сыграть со мной скверную шутку и посему явил моим глазам непреодолимый соблазн – утверждают, что так он довольно часто проучивает воришек – я узрел пузатенькую и уже изрядно сгнившую репу, не годную уже для еды и потому брошенную у очага. А так как мы тогда были с нею наедине, то, ощутив неодолимое влечение к вкусной пище и весь изошедши от вкусного запаха колбасы, которая взывала во мне, оставив моему разуму только одно желание – во что бы то ни стало обладать ею, я, совершенно не задумываясь о том, чем всё это может кончиться, отринув всякий страх, и находясь лишь в цепких лапах своего желания, не ожидая, пока слепой вытащит деньги из кошелька, слямзил его колбасу, проворно насадив на вертел аппетитную гнилую репу. Отсчитав мне деньги на покупку вина, слепец принялся вертеть репу на огне, пытаясь подрумянить её бока. Это была фантастически умная идеи – зажарить то, что уж никак не годилось для варки.