Олег Рыбаченко - Древний Рим и десант попаданцев

Но при этом высокая грудь и роскошные бедра совсем не лишали красавиц женственности.

Девушка Фуриоуз растеряно оглядывалась. Затем поклонилась Богине-демиургу и пробормотала:

– О величайшая, сделай меня снова мужчиной!

Богиня воскликнула, тряхнув роскошными бедрами:

– Нет! Ты такой в женской плоти мне нужнее. А теперь оба встаньте на колени и поцелуйте мне голые пятки.

Девушка Фуриоуз и девушка Септипус встали на колени. Они послушно поцеловали ступни богини. Но затем мелькнула тень и возник мальчишка в шортах. Девушка-демиург кивнула:

– И мальчику тоже вы должны чмокнуть в босые подошвы.

Мальчишка было белобрысый и красивый, на вид лет двенадцати. И целовать его ноги казалось унизительным. Какой-то сопляк, а тут два римских, отнюдь не последних гражданина.

Септипус-девушка решительно заявила:

– Не буду сморкачу ноги целовать!

В ответ мальчишка ударил голенью по лицу красивую блондинку с голубоватыми волосами и рыкнул:

– Вас превратить в червяков?

Фуриоуз-девушка со вздохом предположила:

– Это тоже Бог! А не просто мальчик. А богу это не столь унизительно.

И чмокнула девушка мальчишку-демиурга в пятку.

Пацан-творец кивнул и заявил:

– Я тоже Бог! И Септипус отказался от великой чести. Тем не менее, я ему это прощаю. Но если хотите жить, то вам придется сражаться против тех, кого мы Боги-демиурги прикажем. Иначе бедствие неисчислимое придет на Рим.

Богиня грозно сверкнула глазами и заявила:

– Ребята, хотите вы этого или нет, но вам девчонки придется сражаться против Рима и помочь победить Спартаку.

Септипус и Фуриоуз, эти девчонки с сердцами настоящих мужчин, воскликнули во все глотки:

– Никогда! Никогда мы не повернем против Рима!

Богиня грозно топнула ногой. Блондинка с голубоватыми волосами и огненно-рыжая девушка оказались на дыбе. Появилось несколько обнаженных загорелых девчонок, лица которых были закрыты красными масками.

Они принялись терзать девушек-центурионов. Сначала босые ноги красавиц были зажаты в колодки и к ним стали подвешивать грузы. Это очень больно, связки растягиваются и выворачиваются.

Септипус-девушка заскрежетала зубами и проскулила:

– Все равно я против Рима не пойду!

Фуриоуз-девушка прошипела:

– Не бывать Римскому центуриону предателем!

Девушек-римлян продолжали пытать. Подвешивали грузы, вырывая из плеч суставы. Затем стали палачи-девчонки, обнаженные, но в масках, с волосами рыжей масти, бить плетками по спинам растянутых красавиц. Удары сначала наносились умеренной силы.

Богиня приказала, сердито топнув своей изящной босой ногой:

– Бейте сильнее!

И вот пошли железные кнуты, которые распороли женскую кожу. Септипус и Фуриоуз стиснули зубы, но от ударов, сотрясающих растянутые тела, из горла выходили сдавленные стоны.

Вот по приказу богини под босыми ногами истязаемых девушек запылали жаровни. Огонь самки-палачи регулировали с помощью подачи газа. Сначала он был малый, но затем усиливался. Чтобы сразу не сжечь кожу, истязательницы мазали голые подошвы девушек растительным маслом.

И это была такая чудовищная боль, что Септипус и Фуриоуз, эти девчонки, завопили. Но тут же стиснули зубы, так что даже с уголков рта потекла кровь.

Но каких сверхчеловеческих усилий это стоило. Девушка-палач ткнула раскаленным прутом Септипусу под мышку. Тот охнул и опять вскрикнул. Теперь обоих девчонок-центурионов стали бить стальными, раскаленными в тут же возникшем камине прутами. И боль стала еще более страшной и чудовищной.

А еще палачи-самки взяли в руки щипцы с раскаленными зубцами и начали рвать грудь. Что чрезвычайно больно. Словно молнии тебя пронзают от пяток до затылка. Септипус подумал:– Может хватит? Чем терпеть подобные страдания, сказать: выбор ясен, на все согласен! Но помогать ярому врагу Рима Спартаку и предать свою Родину – нет! Римлянин должен быть тверже алмаза.

Когда Фуриоуз-девушка завопила:

– Ой мамочки! Не надо, все скажу и сделаю!

Септипус-девушка проорала:

– Молчи! Не предавай Родину!

И в этом момент ему оторвали алый сосок груди. И боль заставляла захлебнуться.

Впрочем, это еще был не предел. Вот появилась, после того как Богиня-демиург топнула босой ногой, динамо-машина с проводами. Истязательницы стали вставлять девушкам на дыбе электроды в лоно Венеры, пятую точку, рот и между пальцами рук и ног. Это действительно крайне жестоко.

Вот обнаженная девчонка в красной маске закрутила колесо динамо машины. И через тела истязаемых воительниц-центурионов пошли разрушительные разряды тока.

Боль превысила все возможные пределы. Септипус и Фуриоуз не теряли сознание от болевого шока только потому, что их подкрепляла магия Богини-демиурга. Бедные девушки-центурионы испытывали просто непостижимые страдания, казалась, каждую клетку тела залили раскаленным металлом, а по нервным окончаниям скачут табуны ломовых лошадей со стальными копытами.

Септипус-девушка и Фуриоуз-девушка содрогались от неимоверной боли. Боль была везде, не осталось ни кровинки, ни жилки, ни клеточки в теле не тронутой болью. И это было сродни погружению в самый дикий круг ада.

Обе девчонки-центуриона были настолько парализованы, что даже не могли кричать. Они задыхались, словно рыбы, выброшенные на сухой берег.

Септипус получал разряды за разрядами, как и его напарник. Вот и вторая девушка-палач и третья стали крутить колеса динамо машины.

А тем временим, другие истязательницы начали ломать пальцы босых ног девушек-центурионов висящих на дыбе.

Хотя и так боли уже было столько, что не переварить это разумом и не воспринять.

Мальчишка-демиург приказал, скаля жемчужные, не по годам крупные зубы:

– За волосы их!

Сразу по две истязательницы схватили пытаемых девчонок и потянули за волосы, угрожая сорвать скальпы. И боль добавилась.

Вот широки полосы раскаленного железо коснулись животов девушек. Запах паленного мяса стал куда более чувствительным. Слова жарили целое стадо баранов.

Богиня-демиург с адской улыбкой спросила:

– Вы согласны служить мне и воевать с Римом?

Несмотря на самую чудовищную боль, несмотря на неимоверные страдания, обе девушки-центуриона дружно рыкнули:

– Нет! Мы не предадим своей родины!

Богиня полыхнула сама молнией, взмахнув, внезапно возникшей в руках волшебной палочкой. И по ним, истязаемым девчонкам-центурионам, прошли такие мощные разряды электричества, что кожа сначала задымилась, а затем обе пытаемые девушки вспыхнули словно факелы.

От боли Септипус и Фуриоуз буквально захлебнулись. И мера страдания превысила все запредельные пределы, и их сознание провалилось в мрак небытия.