Валентина Спирина - В центре весны. Девять Жизней. Апрель. 2020

Как в нашей жизни всё порой не просто.
Слепая ревность хлещет через край.
Три шага от рожденья до погоста.
Жестокостью себе не выбьешь рай.

Окутан зимний лес ещё туманом,
И белизной пугает чистый снег.
Вмешался рок тогда в людские планы,
И слышен был в тиши зловещий смех.

Ленский

А может, ну её… Взять примириться?
Что с этих женщин, в общем-то возьмёшь?
Без них ты заточил себя в темницу.
А с ними вместе – носишь в сердце нож.

Онегин

Пусть будет злая проклята натура,
Зачем мне это? Хочется спросить.
Я знаю наперёд, что пуля, дура,
Как видно головы мне не сносить.

Ленский

Мой милый ангел, нежный, златокудрый!
Как мог таить обиду я на Вас?
Я написал стихи почти под утро,
Молюсь, и смерти слышу хладный глас.

Онегин

Стрелять, конечно, в воздух бесполезно.
Опередить. Вот палец на курке.
Раздался выстрел. Я попал. Железно.
Не дрогнул ствол в трясущейся руке.

Чудовищная жуткая нелепость.
Январский ветер бил тогда в лицо.
Могильным холодом повеяло из склепа,
Запахло леденеющим свинцом.

Мороз крепчал. Сковала члены стужа.
Погиб поэт. И время не вернуть.
Ещё вчера он был кому-то нужен.
Сегодня он ушёл в последний путь.

На перекрёстках двух миров,
Есть вход в таинственный портал.
И там пристанище Богов.
А кладовые без замков
Огромный филин охранял.

Опутан сетью лабиринт,
В нём много выходов, входов.
Могучий крепкий исполин
Стоял меж гор и двух долин,
Держа на цепи злющих псов.

В тумане виделся альков.
Обсыпан льдистым серебром.
В нём королева вещих снов,
Освободившись от оков,
Взмахнула ведьминским плащом.

Тревожный взгляд из-под ресниц.
Вся боль вселенной в голове.
Ей нет пределов и границ,
Смягчалась только пеньем птиц.
И было ей не по себе.

В холодном отблеске луны
Черней прюнелевой ночи,
Летели над землёю сны,
И предвещали беды. Дни
Мелькали быстро. Палачи

Достигли цели. Резкий вброс
В людские головы, умы.
Пуская жизни под откос.
Да так, что всё наперекос,
Работу проводили сны.

На перекрёстках двух миров,
Был вход в таинственный портал.
Закрыты двери на засов.
На подступах к ним пыль веков.
У входа филин мирно спал…

Сегодня я решилась. Еду.
Отель в горах: «Зелёный омут».
Поспею, думаю, к обеду,
Маршрут несложный и знакомый.
Я собрала свои баулы,
И неожиданно заснула.

Плетётся транспортное средство,
Мотор кряхтит и громко дышит.
Со мной мужчина по соседству,
Горяч, как печка. Так и пышет.
Всё норовит обнять за плечи,
И думает, что не замечу.

Стучало сердце, волновалось,
Качало кровь из вены в вену.
Я приоткрыла веко малость,
В мужчине вижу перемену.
Глаза горят и мечут искры,
А в голове дурные мысли.

К концу приблизилась поездка.
Виднелся вдалеке шлагбаум.
Я локтем стукнула в отместку
Под рёбра… Боже! Стыдно, срамно.
Автобус-микро так тряхнуло,
Как-будто в грудь упёрлось дуло.

И оказавшись с ним в проходе,
Лицом к лицу с таким мужчиной.
Я вся давно была на взводе,
И жизнь казалась мне малиной.
Лукавый взгляд меня буравил,
И это выше всяких правил.

Мы выходили на площадке,
(Экскурсовод нас ждал в отеле).
Какая тёмная лошадка!
Глаза его слегка блестели,
Чуть всколыхнув зелёный омут.
И я проснулась… Вечер. Дома…

Жизнь летит. Километры мелькают, проносятся годы.
Как стремительно времени мчится незримый поток!
Ничего не проходит бесследно. Память – шифры и коды.
Воздух свежий и чистый. Вдохнуть бы ещё хоть глоток.
Прогудел паровоз, заглянуть приглашая нас в детство.
Там мальчишка припомнит с борщом чугунок и тепло.
Руки мамы, отца и девчонку-беду по соседству,
Что, однако, жила всем смертям вопреки и назло.

Домик с садом, двором и кустом белоснежной сирени.
Лес и речку-Белянку и некогда каменный мост.
Так и пляшут по лицам, по глади воды светотени.
А вдали, где развалины крепости, виден погост.
Детству, юности, зрелости, старости есть видно сроки.
Каждый этот период особенен, дорог всем нам.
Их прожить суждено, получая от жизни уроки,
Но, а горе и беды преследуют нас по пятам.

Потому-то глядим в необъятное синее небо.
Там у Бога в чертогах уютно и очень светло.
Может кто-то уверен, что это не правда, а небыль.
Только вера в добро побеждает вселенское зло.
Тихо ангелы рядом взмахнули большими крылами.
Перебиты тяжёлые звенья железных оков.
И они до последней минуты находятся с нами,
Оживляя небесным и блеск золотых куполов.

Плакало грустное серое небо.
Слёзы роняло на землю скорбя.
Люди устали от холода, снега,
И от болезней, тоской исходя.

Дождь заливал тротуары, машины.
В парке: скамейки, деревья, щиты.
Он барабанил без всякой причины
По мостовой. И смывая следы

Ног бесконечных: больных и усталых,
Резвых, степенных, красивых, худых.
Жизнь начиналась по-новой, сначала.
Дождь на какое-то время утих.

Горечь, печаль утопив в полных лужах,
Мощной волной окатил он дома.
Как из брандспойта. Кругом кутерьма!
Видно слетел от однажды «с катушек».

Холод безумный, вселенская тьма
Всем навевали опасные мысли.
Люди без воздуха временно кисли,
Да и сегодня в их душах зима…

Возможно завтра, может никогда,
Я вновь тебя увидеть захочу.
И что ж тебе скажу тогда?
Наверно лучше промолчу.

Не буду встреч с тобой искать!
К чему вновь рану ворошить…
Устала я уже страдать
И надо научиться жить.

Жить без тебя, в себя поверив.
Пора давно уже забыть.
И в новый день шагнув
Свободной… Смеяться, верить и любить!

Я в музеях всегда засыпаю:
Тишина, чистота и комфорт.
Поскромнее музей выбираю,
Где не делает сторож обход.

Но однажды случилось такое,
Что в музеи теперь – ни ногой!
Меня выбило это из строя,
Отняло на полгода покой.