Михаил Френкель - Брызги шампанского двора

Словом, скоро ли не скоро, а выбилась Обезьяна «в люди»… Но Человеком так и не стала.

Когда я слышу о «революционных массах», то представляю себе не толпу, врывающуюся в Бастилию, и даже не делегатов известного съезда, гадящих в фарфоровые вазы в Эрмитаже. А вспоминается мне тот проницательный мальчик, первым выкрикнувший: «А король-то голый!».

Славный и смелый мальчуган. Жаль только – усилия его пропали даром. Никто из революционно настроенных мужественных горожан ан голого короля так и не глянул – рядом шла голая королева.

Ах, как радостно и весело завершилась сказка о золотом ключике. И с тех пор в замечательном кукольном театре все прекрасно-распрекрасно. А когда привередливым куклам вдруг покажется, что не так уж и прекрасно – мало платят, скверные харчи, плохая экология на сцене, – то тогда директор театра господин Буратино идет в кладовку и выводит из нее пенсионера кукольного значения товарища Карабаса-Барабаса. А тот как зарычит, как взмахнет двухвостой плеткой, как щелкнет зубами…

И сразу даже самое примитивное кукольное сознание понимает, насколько лучше, добрее и современнее этого пещерного неокукломиста господин Буратино, и глубокое уважение к нему все растет и растет.

Вот за это и любят карабасов-барабасов умненькие руководящие буратины и охотно позволяют им время от времени пугать кукольные массы двухвостой плеткой.

Что самый мощный стимул для вдохновения? Любовь и ненависть!

И они попеременно обуревали Поэта, жившего в задавленной Тираном стране. Поэт любил свой народ и ненавидел Тирана. Но об этой ненависти не знал никто, поскольку муза Поэта пока что вслух говорила только о любви к родному краю и происходящим в ней великим свершениям.

«Ах, если бы кто-нибудь знал, как сильно ненавижу Тирана. И когда-нибудь за всю боль и унижения моего народа я плюну ему прямо в лицо. И пусть меня тут же казнят. Зато народ назовет меня своим Великим Поэтом и юные девушки будут носить к моей могиле цветы»…

Так шли годы… Но наконец час Поэта пришел. Звездный час мести… Какой-то миг молча стоял он перед Тираном, а затем презрительно улыбнулся и, не молвив и слова, плюнул в ненавистное лицо.

…С тупым равнодушием принял Тиран жестокое оскорбление. Даже усами не повел…

Да и что каменной громаде до очередного плевка? Вон голуби, те похуже…

А Поэт еще раз гневно взглянул на постамент. И, круто повернувшись, пошел домой…

Слагать стихи о родной земле.

Тут недавно подошли к зайцу и спрашивают: «Ты – верблюд?»

– Нет, нет, что вы, что вы? – пикнул косой и задал стрекача.

– А может, ты? – пристали к Белке.

Но она, как только заслышала это, молнией метнулась к дуплу, только ее и видели.

– Ну, наверное, ты – верблюд? – обратились к Медведю.

В ответ Мишка как рыкнул – сосны в лесу зашатались.

– А жаль, – молвили тогда, – что среди вас нет верблюда. Ему из Африки миллионное наследство привалило…

Черная дыра – самое коварное место во Вселенной. Все, что попадает в зону ее притяжения, исчезает бесследно. И свет свой никогда и никому не дарит она…

– Ах, все не любят меня. – Льет Черная дыра крокодильи слезы. – Все избегают, должно быть, за то, что – дыра…

Лукавая – она отлично знает, что не любят и избегают ее не из-за того, что дыра, а потому, что черная…

Есть ли жизнь на Марсе? Ученые всерьез задумываются над этим. А на Венере? Исследования продолжаются. Есть даже гипотезы, связанные с Сатурном.

А вот от Меркурия ученые не ждут ничего. Слишком близок он к Солнцу. Ближе всех. На его поверхности ужасная испепеляющая температура…

Вот ведь как бывает. Вроде более других приближен ты к самому светилу, а жизни нет.

Яркие короткие полоски в ночном небе иногда кажутся чем-то посланным свыше.

Обрадовался им как-то астроном-академик. Выскочил из обсерватории, радостно замахал руками… Бах! Что-то больно ударило по темечку, свалило наземь.

…Да, очень опасно принимать за руководящие указания сверху обыкновенный метеоритный дождь.

Свежий неудержимый ветер Свободы ворвался на площадь с ходу, разрушив стены Тюрьмы народов. И в тот же миг поднялось такое…

Оно поднималось все выше и выше. А со всем сторон раздавались победные призывы. И отныне свободный и независимый народ отвечал на них громовым «Ура!».

ВЛАСТЬ – НАРОДУ! УРА!

СТАНКИ – РАБОЧИМ! УРА!

КОМБАЙНЫ – КРЕСТЬЯНАМ! УРА!

МИРУ – МИР! УРА!

ПИРУ – ПИР! УРА!

УМНЫМ – СБЕРКНИЖКИ! УРА!

ОСТАЛЬНЫМ – КОВРИЖКИ! УРА!

НЕБО – ПТИЦАМ! УРА!

ПИВО – РАКАМ! УРА!

КАЖДОЙ БАБЕ – ПО МУЖИКУ! УРА!

КАЖДОМУ СТАКАНУ – ПО СТО ГРАММОВ! УРА!

КАЖДОМУ НЕ НАШЕМУ – ПО МОРДЕ! УРА!

КАЖДОМУ МОРЮ – ПО КАНАЛУ! УРА!

КАЖДОМУ ЗАЙЦУ – ПО СТОП-СИГНАЛУ! УРА!

ВСЕ РТЫ – ПОШИРЕ! УРА!

ЗЕМЛЮ – ЗЕМЛЯКАМ! УРА!

КАЧКУ – МОРЯКАМ! УРА!

ХЛОРОФОС – ТАРАКАНУ! УРА!

КУКИШ – КАРМАНУ! УРА!

ВСЕ ЛУЧШЕЕ – НАМ! …УРА!

ФИГ – ВАМ!

Подозрительный этот клич донесся уже с самой-самой высоты. И народ вдруг охнул и вместо «Ура!» растерянно вымолвил: «Вот те на!»

Только сейчас он и понял, что когда ветер свободы ворвался на главную площадь, первой высоко-высоко взлетела пыль.

«Мудрость – что вода в арыке. Плюнешь в нее – не сможешь напиться».

Так говорят на Востоке. Или не говорят. Может, это я сам придумал. Да только жил-был в дальнем ауле молодой дехканин Шалтайболтай. Умелый, статный, веселый. А на лютне такой рэп выдавал, что все девушки только ресницами от восторга хлопали. Но особенно красавица Ридикюль – лицо, как луна, а ресницы такой длины, как у других девушек косы. Любой джейран в степи знал, как Шалтайболтай и Ридикюль любят друг друга.

Но не хотел знать этого злой бай Крембрюльды. Забрал он за долги отца красавцу к себе в юрту, чтобы сделать десятой женой. Казалось бы, куда старому барану оседлать молодую кобылицу, да время на дворе было такое – глухое средневековье с феодально-байскими пережитками.

Но не вытерпел богатырь Шалтайболтай байского произвола. И пришел к его юрте.

– Отдай, бай, красавицу-невесту!

– Отдам, отдам, – отвечает хитрый старик. – Но только если отгадаешь три загадки. А не отгадаешь – не получишь девушку и сам в рабство ко мне пойдешь. Согласен?

– Согласен! Гордо молвил богатур.

– Ну, тогда слушай. Что в мире слаще щербета, крепче скалы, ярче солнца?