Юрий Мудренко - День доспехов и т. д.

Этих уникальных подробностей старший лейтенант Воронов конечно же не знал, да и как он мог знать, если подполковник ни с ним, ни с кем бы то ни было ещё никогда ими не делился? Зато старлей лично слышал от солдат, что они по-настоящему уважают подполковника, считая его образцом офицерского корпуса. Такая характеристика из уст непосредственных подчинённых говорила о многом и делала честь этому офицеру. Воронов не знал ещё тогда, что и его самого считают настоящим, честным и справедливым, что он тоже пользуется уважением и заслуженным авторитетом среди подчинённых. А ещё любой из солдат и сержантов считает за честь общаться со старшим лейтенантом, который уникален и с которым интересно. Воронов чувствовал, что люди к нему тянутся, но никогда этим не кичился и, уж тем более, не использовал выказанного доверия в корыстных целях.

Такие качества высоко ценятся в той специфической среде, которой является воинский коллектив. Здесь невозможно укрыться от сотен пытливых глаз, которые наблюдают за твоими действиями денно и нощно, здесь невозможно хитрить и обманывать, здесь невозможно быть нечестным, потому что любая хитрость будет непременно разоблачена, а обман обязательно раскрыт. Зато здесь очень ценятся твёрдость и надёжность. И недаром о надёжном и проверенном товарище, на кого можно всецело положиться, говорят, что с ним любой пошёл бы в разведку. Так вот со старшим лейтенантом Вороновым в разведку пошёл бы каждый.

Старший лейтенант пересёк по диагонали серый плац и вышел к ступеням крыльца солдатской столовой, на котором у самой двери, облачённый в белый халат, натянутый прямо на китель, дожидался личного состава дежурный по столовой прапорщик Желудков – большой любитель рыбной ловли. Если бы можно было охарактеризовать человека, лишь только описывая его хобби, стремления, страсти, в конце концов, и, основываясь на этих характеристиках, выразить свои чувства знаковым выражением, то к этому персонажу лучшего словосочетания, чем заядлый рыбак, было бы просто не сыскать. Дело в том, что в части, куда чуть больше года назад прибыл старший лейтенант, служили два Желудковых, два родных брата. Они оба были прапорщиками, а тот, который сегодня заступил в наряд по столовой, был старшим, правда ненамного, всего на пару часов, однако на правах ранее рождённого он и вёл себя соответственно, называя в сердцах младшего брата всякими нехорошими словами, и больше всего Желудков-старший поносил родственника за его нелюбовь к рыбалке.

Про рыбную ловлю и её особенности в здешних местах он мог говорить часами, подробно рассказывая о том, как надо рыбачить в окрестных водоёмах. Рыбные места он очень хорошо знал, однако самые клёвые никому не выдавал, и только увлечённо рассказывал о своём улове. Воронову уже как-то раз пришлось выслушать лекцию рыбака-профессионала, а потому в его голове сложилась довольно стройная картинка, характеризующая рассказчика.

Обращаться по имени к старшему лейтенанту Желудков почему-то не мог, а потому как-то неудало предложил снять пробу предстоящего ужина.

– Я понял, спасибо, – поблагодарил офицер, прошёл в столовую и сел за стол, куда и был подан ужин.

Прапорщик примостился на соседнем стуле и, сославшись на то, что лично он уже пробу снял, стал рассказывать, как буквально позавчера на ближайшем озере вместе с братом ловил рыбу.

– Лучше бы я этого клоуна с собой не брал, – приговаривал Желудков-старший во время своего эмоционального повествования. – Лучше бы я этого засранца оставил дома или отправил в лес за грибами. Я ему говорю: смотри, клюёт. А этот болван мало того, что проспал поклёвку, так ещё и леску порвал. Видишь ли, крючок у него за корягу зацепился. Пока он к леске новый крючок привязывал, я успел две рыбины на килограмм каждую вытащить вот такие, – и довольный рассказчик развёл руками, показывая, каких размеров был улов.

Дальше старший из братьев разошёлся не на шутку и стал назидательно поучать старлея, как надо правильно вываживать попавшуюся на крючок рыбину, чтобы та ненароком не сорвалась и не убралась назад в камышовые заросли.

Тем временем старший лейтенант закончил трапезу и попросил книгу для записи отзывов о качестве приготовленной пищи. Сегодня ужин удался на славу: и пюре не растекалось по тарелке, и рыба не была пережарена, а потому Воронов аккуратно ровным почерком записал, что качеством приготовленного ужина доволен, после чего вышел на крыльцо на свежий воздух встречать личный состав, который через несколько минут должен был подойти к столовой.

Прапорщик машинально проследовал за ним, откровенно сожалея о том, что ему не предоставили возможность как следует поговорить о тонкостях рыбной ловли хотя бы ещё немного, а потом подоспевший к ужину личный состав и вовсе вынудил закрыть эту тему и отложить собственные рассуждения до лучшей поры, когда и времени будет побольше, да и слушатель попадётся благодарный и терпеливый, готовый всецело воспринимать передаваемую информацию. Правда, в последнее время таковых не находилось и вовсе, а старожилам военного городка и тем немногим знакомым, которые поддерживали контакт с Желудковым-старшим, его поучительные россказни надоели, как минимум, несколько лет назад. Вот и мучился бедняга, не находя достойного собеседника и, как следствие, выхода скопившимся знаниям, откровенно по-детски радуясь редким слушателям рыбацких баек.

– Драган идёт, – сообщил Желудков старшему лейтенанту, кивнув в сторону плаца. – Что-то зачастил он к нам в гости в последнее время. Такое ощущение, что жить без солдатской столовой не может, – пожаловался прапорщик дежурному по части. – Сейчас начнёт сыпать ценные указания, петух гамбургский.

– Так, может быть, он порядок хочет навести? – спросил сталей у прапорщика.

– А как же! Порядок! – прошипел Желудков-старший. – Да после его визитов корвалол впору принимать.

– Нельзя так про начальство, тем более непосредственное, – съязвил старший лейтенант и, пока Драган не слышал, продолжил. – Он же отец вам родной. Заботится о вас, грешных.

– В гробу я видел такого отца, – не сдержался прапорщик. – Только и может, что закладывать всех без разбору. Его, наверное, всё детство били сверстники, но, как видно, не помогло.

Тут прапорщик вынужден был замолчать, потому что подполковник Драган ступил на крыльцо и мог бы услышать крамольную речь. И на самом деле подполковника Драгана, начальника тыла части, личный состав, мягко говоря, недолюбливал, особенно за его склонность докладывать обо всём командиру. В обиходе склонность ябедничать окрестили понятием закладывать, вот и получалось, что закладывал подполковник всех и вся по поводу и без, даже не разбираясь в нюансах.