Упырь Лихой - Жестокий броманс

– Я же знаю, что у тебя с дырявым.

Я ничего не ответил, просто блеванул мимо унитаза, это его отвлекло. Зато папа может мной гордиться: я дружу с парнями.

Мне было очень плохо – и физически, и психологически, я кое-как оделся и попытался попасть домой. Внезапно я обнаружил, что я не дома, а у Маги. И у него никого нет дома, кроме Маги, конечно, и меня. Я говорю:

– Мага, что с тобой происходит? У тебя же две извилины в голове! Слушай свой рэп, дрочи на телок! Не лезь ты ко мне, заради Аллаха! Просто дай мне проспаться. Я не просил меня поить и накуривать.

Тут надо кое-что добавить. Для Дениса я таджик, но для Маги я – русский. Ну, такой полукровка, недотаджик, не мужчина. И Мага почему-то решил, что со мной все можно.

Говорит:

– Это правда, что ты с парнями всегда обнимаешься, когда пьяный?

– Нет, неправда. С тобой же не обнимаюсь.

Ну как ему объяснить? Я обнимаю кого-то не потому, что у меня не та ориентация. Я это делаю, если у человека тьма в душе и его может спасти только свет моих глаз и тепло рук моих нежных. А если тебе, Мага, надо слить, дергай сам свой конец.

Мага извинился, еще выпил, начал мечтать вслух:

– Когда мы победим, я приду к этому Денису и скажу: «Дай мне десять тысяч и приведи трех молодых женщин. Это не обязательно должны быть твои сестры, можно просто трех незнакомых школьниц. Если сделаешь то, что я сказал, будешь жить еще полгода. Нет – намотаю кишки на фонарь».

Он еще мечтает вступить в ИГИЛ. Или просто зайти в метро с поясом шахида. Я бы ему советовал с этим поясом явиться не в метро, а в здание, идущее на снос. Тогда бы Мага принес минимальную, но все же пользу человечеству.

Я спал и чувствовал, как Мага трогает мои волосы, потом не выдержал и крикнул:

– Да отъебись ты!

Второе января – кошмарный день, все библиотеки закрыты, половина магазинов не работает. Мне пришлось несколько часов просидеть дома, а папа на кухне готовил тушеную баранину, манты и шавлю. Маме стало плохо из-за беременности, она отдыхала в спальне. У сестер были, как обычно, подруги в гостях, а то им СКУЧНО. Так что пришлось сидеть на табуретке между казаном и электрочайником, и я в итоге сам завонял, как баран. Ненавижу запах баранины. Маму все тошнило и тошнило, у нее поднялось давление. Я почитал об этом в интернете и понял, что мама из-за своего тупого пролайферства может умереть или родить дебила. Мне позвонили, я поскорее оделся и побежал к Денису. Перехватил курьера в подъезде, заплатил ему и побежал обратно. Я думал, куда намешать эти таблетки. Положил в кофе. Мама всегда пользуется подсластителями, они горькие. Кофе мама сделала сама и оставила в спальне на тумбочке, я туда подсыпал эту хрень, пока ее тошнило. Мама вернулась из туалета, все выпила и легла спать. Я сходил к сестрам и очень строго сказал, что мама плохо себя чувствует и не пойти бы им погулять. Я их старший брат, так что меня надо слушать хоть иногда. Шабнам надавала мне поджопников, но гулять они пошли, и я тоже.

Я понимал, что скоро начнется что-то очень страшное и мне в это время дома лучше не быть. Но так намного лучше для мамы, для меня и для всех. Я выключил телефон и прибежал к Денису. С Денисом вообще беда! Его снял на улице извращенец, привел к себе и делал с ним страшные вещи. Я у Дениса переночевал, и мы смотрели нового «Бегущего по лезвию», чтобы хоть как-то его успокоить. Лично я считаю, что это говно не идет ни в какое сравнение со старым, но Денису понравилось.

Я ему все время заглядывал в глаза и просил поделиться со мной своей болью. Денис еще больше взбесился и сказал, что я как американская баба из социальной службы и ни в какой сраной «психологической поддержке» он не нуждается. А если мне так надо быть «психологом», я могу надеть колготки и наняться волонтершей. И еще мне надо поменять пол, если я такая слезливая баба.

Я обиделся и выпил целый стакан черного рома. И сказал, что на проблемы Дениса мне вообще похуй. Пусть он хоть у всех извращенцев в городе сосет. Я к нему больше пальцем не притронусь, если он такая мразь.

У Дениса мало нормальных книг, одни детективы и старье, купленное еще бабкой и дедом. Я взял «Лунный камень» и сел читать в комнате его мамы. Денис извинился. Сказал, что хочет мне кое-что показать.

В общем, мне теперь грозит срок до восьми лет. Я посмотрел мультик с маленькими мальчиками, которые вступают в нетрадиционные отношения. И это-то хрен с ним, но нам обоим понравилось, и мне пришлось выключить, чтобы еще больше не понравилось. Денис снова включил. Это он украл флешку у извращенца. А на мне были только его футболка и трусы, потому что мои вещи Денис постирал. И мы сидели рядом, как обычно. И я понял, что Дениса раздирает похоть и ему плохо. Тогда я обнял Дениса и сказал, что Аллах его любит, и пожелал мира и безмятежности его душе, но Денису это не помогло, так что пришлось сделать ему рукой, чтобы унять его похоть, а он мне делал рукой, чтобы унять мою похоть. А все из-за того проклятого мудака, который воспользовался его беспомощным состоянием и делал с ним неизвестно что!

Бывает, что к тебе приходит человек, которого терзают вечные вопросы бытия. Такие вопросы задаются не от хорошей жизни. Обычно человеку в этот момент очень плохо, его надо успокоить, поговорить по душам, вот Шелдон Купер еще советует предложить горячий напиток. В этот момент люди особенно ранимые и могут повестись на любую твою просьбу. Поэтому настоящий психолог никогда не должен пользоваться таким состоянием пациента. Но я готовлюсь на философский и все равно снимаю стресс рукой. Философия и психология все-таки не одно и то же. Можно рассудить так: что плохого в том, чтобы парни друг другу дрочили? Тот же Платон очень одобрял филию, то есть то, что у нас с Денисом. Но я хочу достигнуть высшего состояния агапэ, чтобы любить всех людей и сострадать им.

С Денисом творилось что-то очень плохое, у него лицо посерело и глаза блестели, как у маньяка. Нам пришлось очень много выпить, чтобы заснуть. Утром вернулись его мама и ее мужик. Они сразу посрались, у Дениса просто талант устраивать ссоры на ровном месте. И вот я дома.

Папа сидит на кухне, положив руки на стол, и постукивает по столешнице зажигалкой. А он недавно бросил курить. Дома больше никого нет. Он очень тихо говорит:

– Сынок, где ты шлялся всю ночь? Мы не могли до тебя дозвониться.

У меня заурчало в животе и сердце как будто упало куда-то вниз. Я сел на табуретку и прислонился к стене. – Маму увезли в институт Отта на сохранение.

Я схватил его за руки:

– Папа, прости меня!

– Ну что ты, Фарходжон, ты ни в чем не виноват… На все воля Аллаха, сынок… Давай помолимся.

Мы были в спальне, и я повторял за папой, потому что не знаю арабского. Я много раз это делал, но так и не выучил ничего. Мне очень хотелось, чтобы маме это помогло.