Виталий Лысенко - Недеццкие сказки для перешкольного возраста

– Вот же суки, – проговорил Ваня одними губами, продолжая красться. – Я, значит, только за порог, а они моё имущество сразу попам раздают. Могли бы и подождать. А вдруг я реабилитируюсь!

Иван аккуратно снял с табурета фляжку и тарелку с колбасой, поставил их на пол. Затем взял табурет в обе руки, размахнулся и опустил его на голову попу. Священнослужитель грузно рухнул на землю.

Со стороны кухни раздался хлопок, будто кто-то выбивает ковёр, в воздухе запахло озоном, и к Ивану подбежал Волк в своём обычном обличье.

– Полчаса в сутки в чужом облике. Только в полнолуние и только полчаса, – отвечая на немой вопрос Ивана проговорил Серый Волк и, встав передними лапами на край гроба, поторопил Ивана. – Давай, Ваня, доставай водицу-то.

Ваня достал два одинаковых с виду флакона.

– Вот, – показал их Волку. – Я, чтобы не попутать, буковки написал на них. «М» и «Ж».

Волк нервно захихикал.

– Эм – мёртвая. Жэ – живая, – пояснил Иван.

– Да я понял, понял, – продолжая глупо хихикать, сказал Волк. – Лей давай. Сначала «Эм», чтоб кости и органы восстановились.

Ваня, аккуратно приоткрыв рот покойнице, влил в него содержимое флакона.

– Теперь «Жэ». Чтоб ожила.

Иван уже было поднёс флакон ко рту Василисы, но рука замерла на полпути.

– Я не смогу, Серый.

– Эт чой-та? – удивился Волк, наклонив лобастую голову на бок.

– Не смогу разговаривать с ней, есть за одним столом, супружеский долг исполнять, в конце концов, тоже не смогу.

– Эт чой-та? – вновь спросил Волк и наклонил голову в другую сторону.

– Я всё время буду думать, что она мёртвая была.

– Вань, ты смотри, тебя в народных сказаниях точно из Дурака в Дебила переименуют. Лей давай.

И Ваня вылил Василисе в рот содержимое второй фляжки.

***

– Что, Ваня, не сложилось у песни начало? – поинтересовался Серый Волк у вышедшего на поляну Ваньки.

– Не могу, Серый. Вот честно… не могу. Вроде и царь-батюшка коситься перестал и Василиса ласковая, приветливая, и бояре мне в ноги кланяются, когда по дворцу иду. А как подумаю, что она мёртвая была и холодная… бррр. И знаешь, друг мой Серый, глаза у неё, всё одно какие-то другие стали. Пустые, будто из загробного мира на тебя смотрящие.

– Может, вода тоже того, – почесал Волк лапой за ухом, – экс-пе-ри-мен-таль-ная?

– Не знаю, Серый. Не знаю. Но я устал. Постоянно в ожидании, постоянно в напряжении. Ухожу я. Куда глаза глядят.

– И, кстати, да, Ваня, ты ж в курсе, что Кащей преставился?

– Вот как? – удивился Иван.

– Ну да. Натурально преставился. Смешал, говорят, из мертвой и живой воды себе эликсир очередной, а он, видать, не пошел у него.

– Да ты что?

– Хотя странно. Кащей в эликсирах разбирался лучше всех, – продолжал Волк, не обратив внимания на Ванин возглас, – и осторожный был. У него поговорка даже была: семь раз отмерь – один раз отпей.

– Может из-за мочи?

– Какой мочи? – оживился Волк.

– Да понимаешь, Серый, я водицы зачерпнул, смотрю, меньше её осталось. Заметно очень. А ну, думаю, догадается Кащей, что у него водицу украли, если не долить до уровня. А под рукой ничего не было. Только отлить хотелось сильно. У меня особенность такая у организма. Как напряжение какое или стресс – я в туалет по-маленькому хочу. Часто и помногу. Я и подумал, мол, а чего делать-то. Ну и догнал водицы до уровня…

Когда Ваня заканчивал рассказывать, Серый Волк в припадке истеричного смеха катался по залитой солнечным светом поляне и сквозь приступы хохота повторял раз за разом:

– Дурак. Ой, дурак. Ну дурак же, форменный.

– Ты, Ваня, в следующий раз на турниры не записывайся, – проговорил Волк на бегу, – лучше сразу на площадь выходи и кричи всем, что ты сын сатаны. Пусть уж лучше тебя, дурака, сразу зашибут.

– Так я же не думал, что у них всё так мудрёно, – задыхаясь от быстрого бега, ответил Иван, игнорируя вторую часть предложения Серого Волка. – Я ж думал, они взаправду на этих турнирах дерутся, как у нас на Масленицу, когда стенка на стенку. Тем более, в железяках все. Ни синяка, ни шишки им не поставишь.

Погоня стихала, и Волк с Иваном перешли на быстрый шаг.

– Вдобавок, – продолжал Ваня, – этот, в черной одёжке, который…

– Инквизитор?

– Ага, он самый. Как полоумный голосить начал.

– Ну правильно, зачем им чемпион не из местных? Политика, Ваня, чистой воды политика.

– Чего? – не понял Иван.

– Ну, это как шахматы, только сложнее, хитрее и подлее.

Иван остановился.

– Какие такие шахматы?

***

– Мил человек, подскажи, чего там народу столько, возле замка-то?

Закованный в латы всадник, которого они только что догнали, надменно оглядел Ивана с Волком и нехотя ответил:

– Турнир.

– Это как это? – спросил Иван уже у Волка.

– Потеха у них такая, – пояснил Серый Волк. – Соберутся и в поединке выясняют, кто самый сильный, ловкий и в ратном деле умелый.

– Ага, – сказал Иван. – Интересненько.

В участники турнира записывали только знатных особ, и Иван, с гордостью достав из-за пазухи свиток, подтверждающий, что он является мужем Василисы, царёвой дочки, предъявил его щуплому писарю с изъеденным оспинами лицом и перепачканными в чернилах пальцами.

– Ты ж говорил, что налегке из дворца ушёл? – удивился Волк.

– Налегке, – согласился Иван. – А грамотка, она ж не тяжёлая.

Писарь посмотрел на странную пару и поинтересовался:

– В каком виде поединков желаете участвовать? Мечи, копья, стрельба из лука?

Иван задумчиво почесал затылок, и выдал:

– Да во всех.

– Не много ли на себя берёшь, Ваня? – поинтересовался Серый Волк.

– Ну хоть в каком-то мне должно повезти! – пояснил свой выбор Иван.

Площадка для поединков мечников, огороженная толстыми брёвнами, была утоптана не одной парой ног.

– Вы действительно желаете выйти на поединок без лат? – поинтересовался странный мальчик в чудной шапочке, украшенной пером.

– Да на кой они мне. Только мешаются, – ответил Иван.

– Что ж, воля ваша, сэр, – сказал мальчик и вышел в центр площадки объявлять поединок.

Увернувшись пару раз для приличия от неповоротливого и закованного в латы воина, Иван повернул кладенец плашмя, да и стукнул благородного сэра по лбу. Латник помотал головой под шлемом, очевидно пытаясь стряхнуть посыпавшиеся из глаз искры, неуклюже шагнул в сторону, наткнулся на загородку и с металлическим грохотом упал.

На том бой и закончился.

– Вань, ты зачем его так?

– А чего ж мне, голову ему рубить было нужно? Так он вроде б то мне плохого ничего не делал. А кладенец, ты ж сам знаешь, если рубит, то в капусту. Ну вот я его плашмя по башке и стукнул.