Светлана Берд - Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 2

– Лучше уйдите, сэр, – сердито сказал Боуи. – Или вытащите нас отсюда. Мы сами не можем вытащиться.

– Эй! – удивился Брайану Джон, выходя из передней. – Послушай, любезный, а ты почему не внизу? Нехорошо, вашбродь, нехорошо.

– Я тебе не мойбродь! – закричал фальцетом Брайан. – Лучше скажи – кто их всех в эту дырку покидал?

– Я! – раздуваясь от гордости, поведал Джон.

– Он, он, козлиный клюв! – раздался нестройный хор голосов из ловушки.

– Ну и за каким ляхом? – удивился Мэй.

– Да так, – изящно пританцовывая, ответил Джон. – Клад. Всего-навсего клад. Двадцать пять процентов…

Договорить он не успел – Брайан уже ласточкой летел в яму, крича, чтоб не смели делить без него, и что все – жулики!

Когда Джон через полчаса ушел в киоск за программкой, он даже с улицы слышал крутую брань, удары по ушам и озлобленный лай из норы.

А спас детей подземелья не кто иной, как неугомонный Ангус Янг. Он как раз проползал мимо по одному из своих многочисленных ходов и услышал нехорошие слова. Спаситель выстроил всех монтекристов в цепочку и увел за собой в Австралию, где группа «Куин» заодно решила устроить гастроли. А Джону, оставшемуся в Мюнхене, пришлось покупать билет до Сиднея за свой счет. Друзья приветливо встретили его в аэропорту, так что он после этого неделю чай только вприкуску пил.

А Брайан все-таки нашел клад. Во дворе у Кайли Миноуг. И все пуговицы забрал себе, а осколок синего бутылошного стекла подарил любимой. Вот и все.

Однажды пан Джон Дикон спал. Просто лежал и спал. Вернее, он стоял и спал. Прислонившись к стенке и накрывшись половиком, да еще и заливисто похрапывая. Вдруг за стеной, где Фредди командовал, как лучше поставить освещение для нового клипа, раздался мощный ГРАХ! Джон упал и продолжал спать на полу. Раздался еще один ГРАХ, а сразу за ним два ХОНКа!!! Джон подрыгал ногой и перевернулся на живот. Тогда – не столько со злости, сколько задавшись целью разбудить – в стену начали чем-то размеренно бить. По звуку что-то напоминало голову, хотя, вероятнее всего, это была обычная микрофонная стойка. Джон же не выносил никаких методичных и размеренных ударов. У него в доме не было часов с боем, а в двенадцать часов он наглухо затворял окна, дабы отгородиться от Биг-Бена. За барабанный бой он же не жаловал и одногруппника Роджера, да и вообще всех ударников (кроме ветеранов труда).

Стук доконал несчастного басиста. Джон встал и, охая и почесываясь, побрел в павильон. Там он впер свой взор во Фредди, в ярости крушившего стулья, и стал хранить достойное молчание. От басиста не ускользнуло, что Фредди кинулся крушить стулья как раз в тот момент, когда появился он, Джон. Надуваешь, гадюка, подумал он. Врешь, не возьмешь!

– Че бесисся? – грубо спросил он товарища.

– Где?!! – кричал Фредди, прыгая на останках стула. – Где этот чертов инвалид?

– Не шуми, – еще грубее сказал Джон. – Я инвалид.

Фредди смерил мнимого больного презрительным взглядом и отчеканил:

– Где. Эта. Драная. Шкура?

– Если ты имеешь в виду Брайана, – заметил Джон, – то он имеет место быть в углу за шваброй.

Фредди присмотрелся. Из-за швабры на мгновение высунулся нос и испуганно блеснули Мэя чистые глазенки. Фред, как тигр, принялся рыскать по комнате, размахивая бейсбольной шапочкой.

– Подойди. Ко мне. Брайан. Я. Тебе. Дам. В морду, – злобничал он.

– Да что тебе в нем? – потребовал справедливости Джон.

– А вот! – патетически ответил Фредди. – Эта слизь наставила мне рога!

– С кем? – деловито поинтересовался Джон, предвкушая, как он завтра разнесет гадкую новость по всему Кенсингтону.

– Если бы, – горько сказал Фредди. – Так вон ведь… – и он показался Джону в профиль и в фас. Его бейсбольную кепку украшала пара премиленьких кривеньких рожек.

– Знаешь, кто ты после этого? – обратился Фредди к дрожащей швабре, затем выдержал эффектную паузу и возвестил. – Скарланпендра!!!

Швабра отлетела, и на свет родился Брайан.

– Значит, скарлапедра! – ломким от ярости голосом сказал он и так треснул Фредди по башке совком, что у того отвалились с кепочки рожки, но зато тут же выросли настоящие. Джон загегекал, Фредди же засипел как испорченный примус. Он подошел к корчащемуся от смеха Брайану. Он приподнял с его головы парик. Он плюнул в образовавшееся безвоздушное пространство. Он водрузил парик на место и аккуратно разгладил. Он высокомерно поглядел на товарища и объявил:

– Так будет со всяким, кто покусится…

Не договорив, он схватился и выскочил на улицу, преследуемый разъяренным гитаристом.

На улице перед студией было людно. Помимо обслуживающего персонала студии, ждущего, когда закончится свара, в толпе присутствовали такие уважаемые личности, как выдающийся биолог своего времени Роджер Тейлор, владелец керосиновой лавочки /мистер Элтон Джон/, лектор /господин Дэвид Боуи/, шинкарь /господин Фил Коллинз/, скорняк и чучельник /просто Питер Габриэл/ и многие другие. Особенно выделялся некий Джон Дикон. Он сновал в толпе, как челнок, сочиняя похабные подробности мэйских амуров. Джон, захлебываясь от восторга, фантазировал напропалую, пока дверь студии не распахнулась, и оттуда торпедами не вылетели друзья-соперники.

– Смесь бульдога с носорогом! Бульсара! – обзывался Брайан.

– А ты карюзлый! – орал Фредди.

– А ты рогастый! – вопил Брайан.

– А ты карюзлый, – уже более спокойно сказал Фредди.

– А ты лось сохатый! – надрывался Мэй.

– А ты карюзлый, – смеясь, повторил Фредди. – родился карюзлым – и всегда будешь карюзлым!

Брайан тяжело и часто задышал. Было видно, что он решительно не согласен с утверждениями Фредди, но прямо возразить стеснялся. И все же пора настала, и он возразил.

– Нет! – крикнул Брайан тонким голосом. – Не карюзлый я! Нет!

– Да, – грустно ответил Фредди. – Ты карюзлый. И с этим приходится считаться.

– Ах – ты – так! – и Брайан сорвал автомат с плеча стоящего рядом Денниса Хоппера (который вообще никуда без автомата не выходил). Половина зевак тут же испарилась. Элтон Джон тоже убежал, но вернулся через пять минут, чтобы продать желающим бронежилеты. Брайан, видя, что испарились не все, дал небольшую очередь (поверх голов, конечно). Все, не доверяя элтоновым жилетам (и какой дурак поверит керосинщику), упали навзничь. Включая и самого Брайана, который так испугался, что отшвырнул автомат и накрыл голову руками. Не упал один только Джон. Он, захлебываясь, рассказывал о мартовском зайце Брайане, так как был, в бабушку, немного глуховат и никаких выстрелов не слышал. Через пять минут он, наконец, соизволил обратить внимание на слушателей и обнаружил, что они все превратились в лежателей. Живот Дикона хитро и протяжно заурчал, и они вместе с хозяином убежали в неизвестном направлении – направо.