Левва - Было в городе на Каме. Рассказы и стихи

© Левва, 2018

ISBN 978-5-4490-8948-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моим всепоглощающим увлечением с раннего детства было чтение. Самые сильные эмоции и самые глубокие впечатления были связаны именно с ним. Желание писать самой пришло позже на волне ностальгии по родному городу.

Мои первые читатели посоветовали их опубликовать, и я выбрала для этого крупнейший российский литературный портал Проза.ру, что оказалось большой удачей. Творческая атмосфера, доброжелательная поддержка со стороны авторов-читателей способствовали тому, что я не только расширила тему своих рассказов-воспоминаний, но и рискнула разместить некоторые стихи. И теперь всё представляю на ваш суд, уважаемые читатели.

Может быть, и я очень надеюсь на это, и вы вместе со мной вспомните многое из того недавнего, о чем я в этой небольшой книге поведала.

Ах, какая радость ощущать себя в красивом платье! Необъяснимое ликование словно поднимает над землёй, и бежать – как лететь!

Вера подскакивает дважды на каждой ножке, будто в танце, легко преодолевая родные уличные кварталы. Вот и важная веха по дороге к речной пристани – Собор. Он попирает высокий берег на самом краю обрыва к камской пойме, величественный, как символ несломленного духа вопреки ужасным увечьям, нанесённым ему безумными богоборцами. Отсюда с кручи открывается вид на безмерную здесь водную гладь великой реки. Вера непроизвольно застывает на мгновение – каждый раз у неё перехватывает дыхание от необозримого простора с огромным, всегда другим небом, от красоты цветовой гаммы в сочетаниях голубого, синего, зелёного. Беспредельность свободного пространства, вольный воздух кружат голову.

Вчера перед сном мама наказала: «Завтра утром сбегаешь на пристань. Там где-то должны разгружать соль. Может быть, насорят, просыпят – тогда собирай вот в мешочек».

Бабушка разбудила рано. На улице было зябко, ночной августовский туман замешкался на земле, хоронился понизу во дворе и на огороде, цеплялся за вишенник в саду, но небо просматривалось чисто-голубое, и солнце, хотя и невидимое за домами, уже пригревало.

– Кофточку тёплую надень – попробовала посоветовать бабушка, но Вера и слушать не стала: только платье! Самое нарядное – сатиновое, красное в белый горошек. Бабушка не понимает, что ли: ведь через центр города идти, а не во дворе со скакалкой прыгать, кур распугивать.

Зажав в руке небольшой мешочек, она вышла за ворота. Город бодрствовал вовсю, кругом сновали озабоченные люди, и свои, и эвакуированные. Война! Новых людей нахлынуло множество и не откуда-нибудь, а из Москвы! Их легко можно узнать издалека: и видом и речью они сильно отличаются от горожан.

У Собора улица заканчивалась; с крутого спуска мощёная дорога вела в речной порт. Скоро Вера миновала пассажирскую пристань и в поисках нужного грузового причала продолжила свой путь уже редким лесочком, сбежавшим с высокого берега к самой воде. Наконец, она вышла на небольшую полянку, где меж деревьев затаился одинокий, крытый брезентом грузовик. Задний борт был откинут, а по его боковым срезам, словно стражники, стояли два немолодых мужика. Третий суетился в кузове, заставленном тесно сдвинутыми толстыми мешками. Широкая грунтовая дорожка, утоптанная до гладкой твёрдости, вела от грузовика к близкому берегу, к воде, к деревянным сходням-причалу. К ним притулилась невеликая, потрёпанная временем баржа-самоходка.

Вдоль дорожки с одной её стороны на корточках сидели поодиночке три девочки приблизительно одного возраста с Верой. Она заняла такую же позицию с краешку. Осмотрелась: нигде на тропе не было ни малейших признаков просыпанной соли, девственно чистой была тропа. Где же собирать соль?

По дорожке туда и обратно двигались женщины. Поочерёдно они подходили к грузовику, поворачивались нарочито ссутуленной спиной к открытому его зеву, и мужики в четыре руки наваливали на беззащитные их плечи толстенный мешок, заблаговременно выдвинутый мужиком сверху на край кузова. Придавленная чугунной тяжестью женщина делала несколько неверных шажков и, восстановив равновесие, начинала свой ход к барже. «Как это можно, спина же сломается!» – Вере стало страшно на это смотреть.

Носильщиц было три. Одна, самая старшая и высокая, торсом была грузновата. Вторая, помоложе, являла образец совершенно обычной, ничем не примечательной худощавой тётки. Но третья! Совсем молодая девушка, высокая, ладная и тоненькая! Нестерпимо было видеть, как на эту хрупкую фигурку взваливали страшенную тяжесть, как девушка, чуть помыкавшись туда-сюда, выравнивала направление своего хода и с трудом переступая длинными стройными ногами, медленно осиливала дорогу к воде.

Освободившись от ноши, женщины брели обратно к грузовику за новыми мешками. Всё действие шло при абсолютном безмолвии участников.

За наблюдением происходящего Вера совсем забыла о цели своего прихода, как вдруг худая женщина, подняв на ходу правую руку к затылку, где покоился верх мешка, непостижимым образом проделала щель в сомкнутых его краях и резким движением корпуса сплеснула струю соли на дорожку. В одно мгновение девочки подскочили к россыпи и горстями стали собирать серые мутные кристаллы, ссыпая их в свою тару. Секунда-другая – и всё закончилось, они вернулись на свои места, как и прежде, в выжидательную позу. Вера ощупала свой мешочек: стакана два соли там осело. И она решила уйти, хотя разгрузка была в самом разгаре.

На душе было скверно, тяжело, стыдно почему-то перед женщиной за её нелёгкий манёвр ради них, сидящих в ожидании. «Что станет с девушкой, почему она пошла на такую ужасную работу?»

Поглощённая невесёлыми размышлениями, Вера дошла до Собора, но не поднялась в город, а предпочла плестись по пустынному берегу затона, вдоль самой кромки воды. Мешочек с солью, затянутый шнурком наподобие кисета, болтался у неё на запястье.

В прозрачной прибрежной воде шмыгали беспечные мальки. Так и тянуло пугнуть их по привычке. Бездумно Вера на ходу наклонилась к воде. Сделать следующий шаг не удалось: одна нога зацепилась за что-то, и хоть и взмахнула Вера руками – не помогло, мгновенное приземление «ласточкой» наполовину в воду, наполовину на мокрый песок было неизбежным.

– Платье!! Как же так? Во что оно превратилось?! Только не плакать, не плакать! – Вера силилась подняться так, чтобы не запачкаться дополнительно, хотя о чём уж было беспокоиться: вся она от плеч до сандалий впечаталась в мокрый песок.

– Откуда ты, прекрасное дитя? – вдруг раздалось над ухом, и одновременно крепкие руки подхватили её за подмышки и поставили на ноги. Совершенно растерявшаяся Вера подняла глаза. Юноша – старшеклассник. Лицо, голос, одежда не оставляли никаких сомнений – из эвакуированных. Интонация насмешливая, весёлая, и глаза смеются откровенно, синие, в мохнатых ресницах. Он стряхивал песок с её плеч и рук, дёргал и колыхал подол, напевая: